1356 - Бернард Корнуэлл

— Если будет битва, то да, — ответил Томас, а потом помог сиру Реджинальду со стременами. — А по-твоему, что произойдет утром?

Лошадь сира Реджинальда топталась на дороге. Седок находился в глубокой тени на фоне черного неба.

— По-моему, мы капитулируем, — сухо ответил сир Реджинальд. — Да поможет мне Бог, но именно так я считаю, — он развернул коня и направился к холму.

— Ты можешь разглядеть дорогу, сир Реджинальд? — спросил Томас.

— Лошадь может. Хоть у одного из нас должна быть толика здравого смысла, — он цокнул языком, и лошадь ускорила шаг.

Казалось, что ночь никогда не кончится. Стояла полная темнота, а с ней пришло чувство уныния, которое обычно возникает в такие ночи. У неглубокого брода шумела река.

— Тебе нужно попытаться поспать, — сказала Женевьева, удивив Томаса. Она перешла через брод, чтобы присоединиться к нему на северном берегу.

— Тебе тоже.

Я принесла тебе это.

Томас взял из ее рук лук и ощутил его знакомую тяжесть. Тисовый лук высотой с человеческий рост, прямой как стрела и утолщающийся к середине. Он ощутил, какая гладкая у него поверхность.

— Ты натерла его? — спросил Томас.

— Сэм дал мне остатки своего ланолина.

Томас провел рукой по луку. В центре, где покоилась стрела до того, как тетива посылала ее в смертоносный полет, он ощутил маленькую серебряную пластину. На ней было выгравировано странное животное, держащее кубок — эмблема обесчещенной семьи Вексий, его семьи. Накажет ли его Господь за то, что бросил Грааль в холодные морские воды?

— Должно быть, ты замерзла, — произнес он.

— Я подняла юбку, — ответила она, — а брод неглубок, — она села рядом и положила голову ему на плечо. Некоторое время оба молчали, просто устремив взор в темноту. — Так что же произойдет завтра? — спросила она.

— Уже сегодня, — уныло произнес Томас. — И это зависит от французов. Либо они примут предложение церкви, либо решат, что им лучше победить нас в битве. А если они примут предложение, мы поскачем на юг.

Он не сказал ей, что его имя в списке тех, кого заберут в качестве заложников.

— Убедись, что лошади оседланы. Кин тебе поможет. Они должны быть готовы до рассвета. И если услышишь семь звуков горна, значит, мы отправляемся. Поедем быстро.

Он почувствовал, что она кивнула.

— А если горн не протрубит? — спросила она.

— Тогда французы придут убивать нас.

— Сколько их?

Томас пожал плечами.

— Сир Реджинальд считает, что у них около десяти тысяч человек. Точно никто не знает. Может, больше, может, меньше. Много.

— А у нас?

— Две тысячи лучников и четыре тысячи латников.

Женевьева замолчала, и он предположил, что она размышляет о неравной численности армий.

— Бертийя молится, — произнесла она.

— Полагаю, многие сейчас молятся.

— Она стоит на коленях у креста, — сказала Женевьева.

— У креста?

— Позади дома, у перекрестка, есть распятие. Она говорит, что останется там на всю ночь и будет молиться, чтобы ее муж умер. Как думаешь, Господь прислушивается к молитвам вроде этой?

— А ты как думаешь?

— Я думаю, что Бог от нас устал.

— Лабруйяд не будет драться в первых рядах, — сказал Томас. — Он сделает так, чтобы впереди были другие. А если дела пойдут плохо, то просто сдастся.

Он слишком богат, чтобы быть убитым, — он погладил ее лицо, ощутив кожаную повязку, закрывающую поврежденный глаз. Она ослепла на этот глаз, ставший молочно-белым. Томас сказал, что это ее не портит, и действительно в это верил, но она не верила. Он прижал ее к себе.

— Хотела бы я, чтобы ты был слишком богат, чтобы быть убитым, — произнесла она.

— Так и есть, — улыбнулся Томас. — Они могли бы назначить за меня целое состояние в качестве выкупа, но не станут.

— Кардинал?

— Он не прощает и не забывает. Хочет сжечь меня живьем.

Женевьева хотела сказать ему, чтобы был осторожен, но это была лишь пустая трата слов, как и молитвы Бертийи перед крестом у дороги.

— Что, по-твоему, произойдет? — спросила она вместо этого.

— Думаю, мы услышим, как горн протрубит семь раз, — ответил Томас.

А потом он поскачет на юг, как будто за ним гонятся все демоны ада.

Король Иоанн и два его сына встали на колени, чтобы получить гостию и приобщиться к телу Христову.

— In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti, — нараспев произнес епископ Шалонский.

— И пусть Сен-Дени хранит тебя, оберегает и принесет победу, которую желает Господь.

— Аминь, — буркнул король.

Дофин принц Карл встал, подошел к окну и распахнул ставни.

— Еще темно, — произнес он.

— Это ненадолго, — сказал граф Дуглас. — Я слышу первых птиц.

— Позвольте мне вернуться к принцу, — заговорил кардинал Талейран из дальнего конца комнаты.

— С какой целью? — спросил король Иоанн, раздраженный тем, что кардинал не назвал его «сир» или «ваше величество».

— Чтобы предложить им перемирие, когда условия прояснились.

— Условия ясны, — ответил король, — и я не склонен их принимать.

— Вы предложили эти условия, сир, — с почтением указал Талейран.

— И они слишком легко их приняли. Что означает, что они напуганы. Что у них есть причины испугаться.

— Со всем уважением, сир, — вмешался маршал Арнуль д'Одрам. В свои пятьдесят он был умудрен в боях и опасался лучников вражеской армии.

— Каждый день, что они задерживаются на том холме, ослабляет их. Каждый день увеличивает их страх.

— Сейчас они испуганы и слабы, — сказал Жан де Клермон, второй маршал французской армии. — Они овцы на заклание, — он презрительно ухмыльнулся другому маршалу. — Ты просто их боишься.

— Если мы будем драться, — заявил д'Одрам, ты будешь смотреть в зад моей лошади.

— Хватит! — огрызнулся король Иоанн. Люди боялись его взрывного характера и замолчали. Король нахмурился, поглядев на слугу, несущего в руках кипу жиппонов. — Сколько?

— Семнадцать, сир.

— Отдай их воинам из ордена Звезды, — он повернулся и посмотрел в окно, на востоке пробивались первые бледные лучи света. Король уже надел голубой жиппон, декорированный золотыми лилиями, а те семнадцать, что нес слуга, были в точности такими же.

Если битва состоится, то пусть враг запутается в поисках короля, а воины ордена Звезды были в числе величайших воинов Франции.

Этот рыцарский орден учредил сам король Иоанн в качестве ответа английскому ордену Подвязки, и сегодня рыцари Звезды защитят своего монарха.

— Если англичане настолько глупы, чтобы согласиться провести еще несколько дней на холме, пусть будет так, — сказал он Талейрану.