1356 - Бернард Корнуэлл

— Так могу я продлить перемирие? — спросил кардинал.

— Посмотрим, что они скажут, — ответил король и сделал Талейрану знак удалиться. — Если они попросят дать им время, — сказал он оставшимся в комнате, — это будет означать, что они напуганы.

— Испуганных людей легко разбить, — заметил маршал Клермон.

— О, мы разобьем их, — отозвался король Иоанн, и его снова охватил прилив нервозности из-за решения, которое предстояло принять.

— Так мы будем драться, сир? — спросил лорд Дуглас. Он запутался, хочет ли король сражаться или продлить перемирие.

Все находящиеся в комнате не спали полночи, потому что оруженосцы одевали их в кожу, кольчуги и сталь, а теперь король снова заигрывал с идеей перемирия?

Король нахмурился, услышав вопрос. Он помедлил. Заерзал, почесал нос, а потом неохотно кивнул:

— Мы будем драться.

— Благодарение Господу, — пробормотал Клермон.

Лорд Дуглас упал на одно колено.

— Тогда с вашего разрешение, сир, я поскачу вместе с маршалом д'Одрамом.

— Ты? — удивился король. — Ты же сам сказал мне, что нужно сражаться пешими!

— Я действительно буду драться пешим, сир, и получу удовольствие, превратив ваших врагов в кровавое месиво, но сначала я поскачу с маршалом.

— Да будет так, — разрешил король Иоанн. Французы боялись вражеских лучников и собрали пять сотен рыцарей, чьи лошади были искусно покрыты доспехами, отяжелев от кольчуг, брони и толстой кожи.

Эти огромные боевые кони, защищенные от стрел, нападут на лучников на флангах англичан, а когда всадники рассеют лучников и изрубят своими топорами, мечами и пиками, остальная армия пойдет вперед пешей.

— Когда лучники будут мертвы, ты присоединишься к принцу Карлу, — велел король лорду Дугласу.

— Это честь для меня, сир, благодарю вас.

Дофин Карл в свои восемнадцать будет командовать первой группой французских латников. Их задача заключалась в том, чтобы подняться по пологому склону, сокрушить английских и гасконских рыцарей и перерезать их.

Брат короля, герцог Орлеанский, командовал второй линией атаки, а сам король со своим младшим сыном поведет войска арьергарда.

Три мощные колонны под командованием принцев и короля атакуют англичан в пешем строю, потому что если лошади не защищены доспехами, как воины, они слишком уязвимы для стрел.

— Прикажите укоротить пики, — велел король. Пешие воины не могли управиться с длинной пикой, так что их нужно было отрезать до приемлемой длины. — И займите свое место в строю, господа.

Французы были готовы. Знамена развевались. Король был одет в лучшую сталь, которую только могли изготовить в Милане. Чтобы одеть его в доспехи, понадобилось четыре часа, каждая их часть получила благословение епископа Шалона, перед тем как оруженосцы всё приладили, застегнули и завязали.

Его ноги были защищены набедренниками, наголенниками и округлыми наколенниками, а сапоги состояли из стальных пластин внахлест. На кожаной баске были прикреплены полосы стали, а над ней — кираса, нагрудник и наспинник были плотно скреплены поверх кольчуги.

Стальные щитки закрывали плечи и руки, а латные перчатки, как и сапоги, состояли из стальных пластин.

Шлем с торчащим забралом был увенчан золотой короной, а поверх доспехов накинут сюрко с французскими золотыми лилиями. Орифламма [24] была готова, французы были готовы. Этот день войдет в историю, день, когда Франция разобьет своих врагов.

Лорд Дуглас встал на колени, чтобы получить благословение епископа. Шотландец по-прежнему нервничал, боясь, что король изменит мнение, но не осмеливался задать вопрос, чтобы не сделать Иоанна еще более осторожным.

Чего не знал Дуглас, так это что король получил знак с небес. Ночью, когда вокруг короля суетились оруженосцы, измеряя и затягивая, к Иоанну пришел кардинал Бессьер.

Он упал на колени, кряхтя от таких усилий, и поднял глаза на короля.

— Ваше величество, — произнес он, протягивая ему обеими руками ржавый и выглядящий хилым клинок.

— Вы даете мне оружие крестьянина, ваше преосвященство? — спросил король, раздраженный тем, что кардинал прервал его приготовления.

— Или хотите, чтобы я накосил ячменя?

Меч грубой работы расширялся к острию и выглядел как гротескно удлиненная коса.

— Это меч Святого Петра, ваше величество, — сказал кардинал, — в ваши руки его привело само провидение Господне, чтобы увериться в вашей великой победе.

Король посмотрел на него сначала с изумлением, а потом с недоверием, но жар, с которым говорил Бессьер, убедил его. Он протянул руку и нервно дотронулся до Злобы, задержав палец на выщербленном клинке.

— Как вы можете быть уверены?

— Я уверен, ваше величество. Монахи из монастыря Святого Жуньена хранили его и доставили нам как знак от Господа.

— Он пропал на долгие годы, — благоговейно промолвил епископ Шалонский, а потом упал перед реликвией на колени и поцеловал выщербленный клинок.

— Так он настоящий? — спросил пораженный король.

— Настоящий, — ответил Бессьер, — и Господь послал его вам. Этот меч защищал нашего Спасителя, и человек, владеющий им, не может быть побежден.

— Значит, Господь и Сен-Дени будут довольны, — произнес король, взяв меч у кардинала и прикоснувшись к нему губами. Кардинал наблюдал за ним, пытаясь скрыть свою радость.

Меч принесет победу, а эта победа сделает короля Иоанна самым могущественный королем христианского мира, и когда Папа умрет, король Франции будет убеждать людей и отстаивать кандидатуру Бессьера на престол Святого Петра.

Король на мгновение закрыл глаза и поцеловал клинок во второй раз, перед тем как вернуть его обратно в руки кардинала.

— С разрешения вашего величества, — объявил кардинал, — я отдам этот священный клинок достойному воину, чтобы он мог сокрушить ваших врагов.

— Даю тебе свое разрешение, — ответил король. — Отдай его человеку, который сможет правильно им распорядиться.

Его голос стал твердым, потому что вид этого клинка вселил в него новую уверенность.

Он ожидал знака, какого-нибудь намека, что Господь дарует Франции победу, и теперь получил этот знак. Победа будет за ним. Об этом объявил Господь.

Но теперь, когда на горизонте занималась заря, король почувствовал, что его старые сомнения вернулись. Мудро ли сейчас сражаться? Английский принц принял унизительные условия, так, может, и Франции следует их принять? Хотя победа принесет гораздо больше богатства. А кроме денег победа принесет славу.

Король перекрестился и сказал себе, что Господь сегодня благоволит Франции. Он исповедовался в грехах и получил прощение, и ему был дан знак с небес. Сегодня, думал он, поражение при Креси будет отомщено.