Много снов назад (СИ) - "Paper Doll"

Тогда Кэрол, ловко минуя коробки, подошла к нему, обхватила лицо руками и поцеловала, не терпя никаких возражений. Её поцелуй был отчаянным и полным надежды, которая вся до последней капли была отдана другой.

Он не сопротивлялся исключительно потому, что не находил в этом смысла. Знал наверняка, что Кэрол не собиралась отпускать его, достигнув самой глубины своего отчаяния. Закрыв глаза, Дугласу даже удалось вообразить, будто это и не она была вовсе. Разум не мог поставить на её место Рози, поскольку её поцелуй был другим — мягким, нежным и неуверенным, но выдуманный образ не имел лица, что было намного проще.

— Я обещаю тебя ничем не обязывать, — выдохнула в губы, первой прервав поцелуй. Дуглас открыл глаза. Кэрол оставалась Кэрол — миловидной женщиной средних лет, сохранившей лучшие черты лица, как и дурного характера. Её глаза по-прежнему были закрыты, будто её одолевал страх увидеть в его глазах презрение к себе, которого вполне заслуживала устроенная ею истерика.

— Кэрол, — его голос был слабым и охрипшим, но в то же время упрямо настойчивым. Дуглас намеревался воззвать к её затуманенному винной дымкой здравому рассудку, что заведомо было провальной идеей. Кэрол была неумолима перед своим желанием и чувством, в отличие от него, сдающего свои позиции перед ментальной усталостью.

Он более ничего не произнес, и Кэрол не могла не принять тишину за ответ. Она поцеловала его снова. Дуглас слишком долго противился привязанности Кэрол, борясь с привязанностью к Рози, что испепеляла душу и теперь. Он сдался, опустил руки, устал. Позволил себе дать заднюю всего на день, в сущности, на несколько часов.

Руки коснулись талии женщины, когда глаза снова оказались закрытыми. Это был кто-угодно, но не Кэрол, вот только впервые ему казалось, что он изменял Рози, нарочно шел ей и её упрямой любви наперекор в очередной попытке разрушить. Тем не менее, разрушал Дуглас только самого себя, теряясь в полумраке квартиры Кэрол.

Только вернувшись утром домой, он окончательно и безвозвратно принял то, что странная любовь к Рози никуда уже не уйдет.

***

Рози решила принять предложение Сары, чего бы ей это не стоило. Даже с риском ничего из этого не взыскать, она убедила себя в том, что не столь многое и теряла. Невинный обман, подростковая шалость, рвение узнать то, чего не смог узнать кто-либо другой — в любом случае, если Стэнли сумел вырвать из лап правосудия Киллиана, то смог бы справиться и с ней, как бы сильно того не хотел. Никогда ещё Рози не пользовалась привилегией своих связей, так почему бы не нарушить собственное убеждение назло другим?

Она заказала билет в Вашингтон, куда намеревалась добраться поездом, что заняло бы не более трех часов дороги. Заказала номер в отеле с предоплатой на неделю вперед, отклонив предложение Сары первое время пожить у неё. Это уже было слишком. У этой девушки явно не было никаких границ доверия, что распространялось, казалось, на любого прохожего. Рози могла бы с доброты душевной предупредить её не верить всему, но пока что это было ей на руку.

Предстоящая поездка сильно волновала. Рози всерьез взялась за поверхностное изучение права, чего, очевидно, было мало для девушки, окончившей юридический факультет, каковой она намеревалась представиться, но всё же это должно было придать ей долю уверенности. Страх ещё не успел поглотить её целиком, как случилось в прошлый раз, но в его тени Рози ощущала покалывающий холодок. Пыталась не терять самообладания раньше времени, но мимо неусыпного внимания Бри не могла затеряться непривычная живость подруги, вторящая нездоровому блеску в глазах.

На девушке Рози пыталась оттачивать актерское мастерство, что получалось с переменным успехом. Бриана была придирчива к её способностям, поддаваясь незатейливым уловкам с неохотой. Реджи, встречи с которым стали ещё большей редкостью после его увлечения Бри, верил ей гораздо больше, став менее участливым в затруднительных обстоятельствах жизни подруги.

Рози тщательно пыталась сохранять привычную серьезность и отстраненность, что было не так уж ей чуждо после того злосчастного ужина, но чтобы забыть о пережитом наводнении чувств, она всецело погрузилась в свою затею. Это, действительно, помогало отвлекаться. Рози спрятала обиду глубоко внутри себя, но не забыла о ней. Та оставалась её главным двигателем, что ревел достаточно громко, чтобы оглушить угнетающие душу мысли.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Она написала вполне неплохое резюме, придав Чарли Голдберг тех качеств, что не во всей полноте были у Рози Гудвин. Маленький обман вряд ли кто-то стал бы изобличать, поскольку и должность ей предлагали не полноценного юриста, а всего лишь рядовой секретарши, которой и вполовину не нужно было знать всего. Несколько месяцев работы в приемной психотерапевта обучили её принимать звонки, согласовывать встречи и быть щепетильной к графикам, чего ещё от неё могли требовать? Кроме того ей нужно было выкроить время, чтобы проскользнуть в архив и найти давно забытое дело. Исключать возможности разговорить Сару тоже было нельзя.

Вдобавок к фальшивому паспорту Рози попросила Эрика сделать ей ещё и липовый диплом из Гарвардского университета. Она надеялась уже осенью уехать туда учиться, вот только юрисдикция едва ли её занимала, поэтому по большей части надеялась избрать все курсы, связанные с финансами. В исчислениях Рози была не так плоха, как во вранье, хотя и в последнем старалась преуспевать.

— Что ты собралась с этим делать? — с заносчивой усмешкой спросил Эрик, сравнивая хмурое выражение лица Рози с тем, что было на фальшивом паспорте Чарли Голдберг. — Тебе это нужно не для того, чтобы покупать алкоголь. Диплом для этого явно лишний, — он уклонился, когда девушка попыталась выхватить из его рук документы. — Чёрт, ты тайный агент?

— Ты идиот? — Рози закатила глаза, сложив руки впереди себя.

Они стояли посреди небольшой фото-студии, где их никто не мог потревожить особенно посреди урока, который оба пропускали. Эрик обусловил их встречу вопреки всяким возражениям. Вокруг висели случайные и постановочные фото будущих выпускников, среди которых Рози мелькала невзрачным призраком, упрямо не желая быть частью общего безумия. Она лишь сделала фото для альбома, но для поиска мудреной цитаты не находила времени. На самом деле, сам альбом ей был не нужен и собирать подписи одноклассников она не собиралась, как и оставлять собственную где-либо, кроме альбома Брианы, если бы той вздумалось попросить об этом.

Рози заранее осведомилась в том, чтобы Эрик не запер двери на ключ. Его репутация была широко известна, а потому даже известие о том, что она согласилась пойти с ним на бал, приобщило бы её к тому постыдному списку, где ей было не место. Впрочем люди всегда искали в её молчаливой отстраненности хотя бы что-то, чтобы обсудить, но едва ли хоть половина из того была правдой. На самом деле парень даже намеревался запереть Рози наедине с собой, но она предупредила его попытку.

— Я могу заплатить тебе, если ты передумал, — её голос кололся раздраженностью, которую она не находила смысла усмирять в компании парня.

— Для меня это была простая услуга. Мой друг взял с меня не так уж много, вот только мы договаривались только об одном документе, — Эрик отошел чуть дальше, увеличив между ними расстояние, и сел на холодном подоконнике. — Другой будет стоить тебе поцелуя, — его самоуверенность выходила за рамки приличия.

— Ты, должно быть, шутишь, — хмыкнула девушка, выдав красноречивую усмешку, предвещающую исключительно тот ответ, которого можно было ожидать. Эрик продолжал выжидающе таращиться на неё с тупым выражением лица. — Ты можешь рассказать всем, что мы целовались, но этого не будет, — предложенный компромисс её не устраивал, но всё же это было лучше, чем то, что он требовал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Шутишь? Будто кто мне поверит. Исходя из слухов, ты перецеловалась с доброй половины школы. Во многом с бывшими одноклассниками твоего брата, но всё же, — он пожал плечами.

— Если я поцелую тебя сейчас, и ты об этом расскажешь, это всё изменит? В чем разница?