Преступление и наказание в английской общественной мысли XVIII века: очерки интеллектуальной истории - Ирина Мариковна Эрлихсон

регулировать «меру страдания», включённого в исполнение наказания, свободное от общественного наблюдения[1041]. В таком контексте «Паноптикум стал своего рода обещанием Бентама разбудить в преступнике «потенциал к раскаянию», причинив «тщательно выверенное и научно обоснованное страдание»[1042].

Когда И. Бентам вернулся на родину, серия писем Паноптикона была уже готова к публикации. Премьер-министр Уильям Питт Младший заинтересовался проектом и обещал Бентаму поддержку. Парламент утвердил контракт стоимостью 19 тысяч фунтов на строительство тюрьмы на тысячу заключенных, включавшую в себя целый комплекс функциональных частей: корпус, разделенный на камеры, обустроенные по схеме Паноптикона, мастерские и хозяйственные помещения, церковь, квартиры для тюремного персонала[1043]. В 1799 г. Бентам выкупил у маркиза Солсбери за свои! деньги, доставшиеся ему в наследство от отца, болотистый участок земли за 12 тысяч фунтов[1044], озадачился поиском архитектора, готового приступить к возведению идеальной тюрьмы. В архитектурном справочнике «Английские тюрьмы» упоминается одна интересная идея Бентама – цветовое кодирование корпусов будущего национального пенитенциария: должники – в здании белого цвета, краткосрочные арестанты – серого, приговоренные к пожизненному заключению – в здании черного цвета[1045]. На этапе планировки и проектирования Бентам отказался от ряда теоретических идей, высказанных в письмах о Паноптикуме: кельи одиночного содержания эволюционировали в камеры, рассчитанные на четырех арестантов; апартаменты директора тюрьмы (генерального инспектора), мыслимые изначально в центре радиально-устремленных корпусов, превратились в отдельно стоящее здание; в проекте появилась часовня (в письмах о Паноптикуме молитва предусматривалась одиночно в камерах-кельях)[1046]. Настоящим техническим вызовом времени был изначальный проект чугунной конструкции труб и коммуникаций, игравший, как мы помним, в проекте идеальной тюрьмы одну из ключевых ролей.

По иронии судьбы с этим вызовом не справился ни архитектор, ни бюджет проекта, который стремительно вышел за рамки утвержденного контракта. Вялотекущее строительство продолжалось несколько лет, вымотав и нервы, и наследство реформатора. Парламентская комиссия, учрежденная в 1811 г., куда входил наряду с другими видный активист-реформатор У. Ромилли, не приняла постройки. Кроме того, в отчете комиссии был оспорен сам принцип тюрьмы-фабрики, и было высказано пожелание вернуться к проектам Говарда, сосредоточив внимание на одиночном содержании и религиозном обращении арестантов[1047]. Тем не менее, контракт был частично Бентаму возмещен. П. Левенсон пишет о необычайном разочаровании философа, который долгое время отказывался даже говорить о проекте, выражаясь: «Это для меня все равно, что отворить ящик, в котором скрыты бесенята»[1048]. Зарубежный историк Дж. Семпл приводит не менее горькое восклицание философа: «Они убили мои лучшие годы!»[1049] Будущая тюрьма Миллбанк – первый национальный пенитенциарий – был достроен уже без участия И. Бентама и принял первых арестантов в 1816 г. На его возведение была потрачена фантастическая для государственного бюджета сумма – 500000 фунтов, проект попеременно вели несколько архитекторов – У. Уильямс, Т. Хардвик, Дж. Харви и Р. Смерк. И хотя некоторые общие черты цилиндрического радиально-ориентированного Паноптикона были сохранены, это был лишь «призрак» идеи Бентама, как он впоследствии сокрушенно о нем отзывался.

Тюрьма Миллбанк, Лондон[1050]

После неудачи со строительством, И. Бентам близко сошелся со знаменитым квакером, издателем и филантропом Уильямом Алленом и инвестировал в их совместный с Робертом Оуэном проект хлопковых мельниц в Нью-Ланарке. Интерес Бентама к тюремной архитектуре в частности и практике пенитенциарного реформирования в целом более не проявлялся, все его последующие труды и проекты будут связаны с сугубо теоретической проработкой и совершенствованием уголовного законодательства. Однако, примечательным является факт дружбы и сотрудничества Бентама с Алленом, который впоследствии прославился как один из основателей общества борьбы за пенитенциарную реформу в первой половине XIX в. Активные общественные деятели, филантропы и интеллектуалы, принадлежащие к «Религиозному обществу друзей» (квакеры) связаны с большинством социальных реформ начала XIX в. Оксфордская «История тюрьмы в западном обществе» выделяет даже отдельный раздел «Влияние квакеров» в анализе и характеристике трансформаций в тюремной системе Нового времени[1051]. Ульям Аллен, Элизабет Фрай, Самуэль Герни, Томас Бакстон известны своим миссионерством и организацией первой системы систематического участия благотворительных обществ в местах лишения свободы[1052]. Целый ряд инициатив Общества улучшения тюремного содержания, основанного У. Алленом в 1816 г., был связан именно с введением в эксплуатацию в 1816 г. первого национального пенитенциария Миллбанк[1053]. Итак, мы в очередной раз прослеживаем идейную и практическую связь реформизма И. Бентама с реформизмом последующих эпох. Отечественный правовед Б.Н. Чичерин считал, что Бентам, как пророк, менее всего признавался в своем отечестве, и первоначально его учение с большим трудом пролагало себе путь. Однако, оценивая влияние философа и правоведа на мировую практику, современную ему, Чичерин заключает: Бентам был одним из пионеров, пролагавших путь к тем глубоким реформам, которыми ознаменовалась в Англии вторая четверть нынешнего [XIX – авт.] столетия[1054].

Таким образом, генезис базовых идеологем пенитенциарного реформирования в английской просвещенческой мысли был практические завершен, и в первой четверти XIX в. страна приступила к их практическому воплощению в первые пенитенциарные модели. И. Бентаму не суждено было узнать, что так долго лоббируемый им Паноптикон все таки воплотится в настоящие завершенные архитектурные проекты, но не на родине философа[1055]. Консеквенциализм И. Бентама явил неизмеримо большую востребованность и был заимствован, развит и даже воспет целым поколением учеников и последователей. «Принцип общественной пользы» прочно закрепился в языке пенитенциарных реформаторов и общественной дискуссии по этому вопросу. Философ учил: не смотря на то, что наказание – зло, это зло – неизбежно и может быть допущено ради предотвращения большего зла[1056]. Таким образом, оправданием наказания может служить убеждение в том, что хорошие результаты (исправление преступника и потенциальное сдерживание возможных преступлений) превысят отрицательные последствия. В 1792 г. «Общество Друзей человечества» выпустило воззвание, в котором требовало от законодателей распространить «принцип общественной пользы» на содержание уголовных законов[1057].

В таком ключе будут выдержаны преобразования английского правосудия с начала XIX в., задавшие вектор для европейских и американских реформаторов. Результатом станет переход от репрессивной карательной юстиции к пенитенциарной системе современного типа, главной целью которой является исправление и ресоциализация осужденных.

Глава 8

Самуэль Ромилли против «Размышлений об исполнительном производстве относительно наших уголовных законов» Мартина Мэдана

Во второй половине XVIII в. дискуссия о направлениях и формах реформирования системы уголовного правосудия перешла в бурную общественную полемику, выразившуюся в многообразии и массовости памфлетов, эссе и размышлений на предмет назревшей кардинальной реформы. Первое десятилетие правления Георга III ознаменовалось началом «памфлетной войны»: «первое, что мы берем в