Святые из Ласточкиного Гнезда - Донна Эверхарт

Буч пропустил ее слова мимо ушей.

– А ты, значит, начала новую жизнь? С ним? – Он ткнул большим пальцем в сторону Дэла и, не дожидаясь ответа, добавил: – Юджин согласился продать мне этот дом. Я сказал, что хочу его купить. Он спрашивал, где ты, я ответил, что не знаю, и это была правда. Я продал все, что у меня оставалось. Дом. Землю. Свиней. И только ради тебя. Чтобы ты могла остаться здесь, в твоем доме. Со мной. Ну убиться же, а? Я отдал все, что у меня было, ждал, молился столько времени. И ради чего? Задарма, так выходит.

Рэй Линн ответила:

– Меня не вини. Я никогда не давала тебе повода думать, что такое может случиться.

– Но надеяться-то я мог, как по-твоему? Я же не собирался ничего говорить, Рэй Линн. Я тебе верил. Только вид делал, будто не верю. – Он кивнул в сторону Дэла. – А он-то знает? Ты ему рассказала?

– Мне нечего рассказывать, – пробормотала Рэй Линн.

Буч обратился к Дэлу:

– А ты давай, спроси ее. Спроси, что случилось здесь, в этом самом доме.

Дэл посмотрел на Рэй Линн в упор, и если до сих пор он ни в чем не был уверен, то теперь не сомневался ни секунды.

Он заявил:

– Я вот что скажу: что бы эта женщина ни сделала, я никогда не стану думать о ней плохо. Я видел ее в самые трудные времена. Видел все, что мне нужно было видеть. И знаю все, что мне нужно знать.

Ни взгляд, ни голос у него не дрогнули, и он чувствовал, что Рэй Линн смотрит на него так, как не смотрела еще никогда. Не куда-то сквозь него – нет, на этот раз нет. И взгляд не отводила. Вот этого он только и хотел: чтобы она увидела его таким, какой он есть, пусть не идеальным, зато любящим ее, несмотря ни на что.

Скорбным голосом Буч проговорил:

– Я тебя понимаю как никто.

Глава 34. Рэй Линн

Впереди была суровая зима, и все же Рэй Линн решилась купить небольшое мраморное надгробие и договорилась, чтобы его привезли к маленькому домику под соснами. Когда она снова отправилась в округ Харнетт, то взяла с собой Корнелию, а Буч – удивительное дело – помог им установить надгробие как полагается.

Когда дело было сделано, он сказал:

– Ты приезжай, если хочешь. Ну, знаешь… Ухаживать за могилой и все такое.

Рэй Линн недоверчиво посмотрела на него. Этот дом уже не значил для нее столько, сколько при жизни Уоррена, и все же она подумала: может, это все-таки как-то поможет.

– Я буду заезжать иногда, – решила она. – Может, цветы привозить, если ты не против.

– Само собой, – ответил Буч. – Сколько угодно.

Пока Рэй Линн размышляла, он глядел на нее с печальной нежностью, и она решила поверить ему.

Потом, уже в грузовике, Корнелия предположила:

– Может, он стал другим?

– Каких только чудес не бывает на свете, – ответила Рэй Линн.

В долгие зимние дни они с Корнелией, быстро переделав всю работу во дворе, возвращались домой, на кухню, готовить сытный обед. В середине февраля неожиданно потеплело, зацвели нарциссы и форзиция. Рэй Линн уже несколько месяцев не бывала на могиле Уоррена, поэтому она срезала несколько веток форзиции, собрала букетик нарциссов и выстригла у себя прядь волос, которые уже снова отросли до плеч.

Потом просунула голову в заднюю дверь и сказала:

– Я съезжу на старое место. – Так она называла свой прежний дом.

Сьюди Мэй была на кухне.

– Хорошо.

Корнелия, которая мыла посуду, предложила:

– Хочешь, я с тобой?

Рэй Линн покачала головой:

– Нет, я же ненадолго. Только цветы положу.

Рэй Линн надеялась побыть в одиночестве, но, подъехав к дому, к своему смятению, увидела у двери Буча. Он тут же снова скрылся, Рэй Линн с облегчением вылезла из машины, обошла дом кругом и направилась к могиле. Постояла немного, глядя на надгробие. На памятники Иде Нил Кобб и Уоррену падала тень от сосен. Рэй Линн уже хотела положить цветы, когда за спиной раздался голос Буча. Он стоял близко. Слишком близко.

– Для меня никогда ничего не поменяется, Рэй Линн.

Она вытянулась в струнку.

– Я постою тут минутку и уйду. Дай мне побыть одной.

– Опять за свое. Уйду, и все тут. Ну уж нет. За тобой должок. Тем более теперь, после всего, что я для тебя сделал.

Он схватил ее, сжал, будто в тисках, как и в прошлый раз, и снова стал признаваться в любви. Она в ярости пыталась вырваться и каким-то образом умудрилась высвободить руку, после чего Бучу тут же прилетело локтем в нос. Он выпустил ее так внезапно, что она чуть не опрокинулась навзничь, споткнулась и подвернула ногу.

– Черт тебя подери, Рэй Линн! – взревел Буч.

Рэй Линн досадовала на свою глупость: нельзя было ему доверять. Он просто притворялся, выжидал, когда она останется одна.

Она отчеканила:

– У меня нет к тебе никаких чувств, Буч. И никогда не будет. Ты что, этого хочешь? Силой заставить меня чувствовать то, чего нет и в помине?

– Это все из-за него, да? Из-за нового парня?

– Он тут ни при чем.

– Но… Я же только из-за тебя этот дом купил.

– Сказано же: я тебе не давала никакого повода.

– Я ведь могу и передумать, знаешь ли. Рассказать Юджину свою версию.

В ярости она бросила:

– Давай, рассказывай, но, думаю, ему покажется странным, что ты заговорил об этом столько времени спустя. Как бы он не заподозрил, что это ты стрелял в Уоррена. Кстати, может, я сама Юджину так скажу – скажу, что ты давно положил глаз на наш дом.

Они смотрели друг на друга, глаза в глаза: его – остекленевшие от тоски и гнева, и ее – полные твердой решимости. Через пару минут напряженного молчания Крэндалл наконец обмяк всем телом: весь боевой дух вытек из него, как кровь из носа.

Он ткнул в нее дрожащей окровавленной рукой и прошипел:

– Лучше никогда больше тут не показывайся.

Он был прав. Рэй Линн думала, с ним можно будет договориться, но теперь поняла, что нет. Она повернулась к надгробию, скользнула взглядом по имени Уоррена, по датам жизни и смерти. Долго смотрела на солнечно-желтые цветы на фоне белого мрамора, стараясь запечатлеть в памяти.

– Ладно, – сказала она.

Прихрамывая, она пошла к грузовику, а Буч крикнул вслед:

– Никогда больше!

Она сделала вид, что не