Горячий шоколад в зимнюю ночь - Софи Анри (российский автор)

в счастье, и в трудностях. А потом мы нарожаем детишек. Ты же хочешь детей? – Зак нахмурился. – Если ты чайлдфри, то я пойму, но мне бы этого не хотелось, потому что я мечтаю о дочери, которая будет как две капли воды похожа на тебя. Хотя вряд ли она будет похожа на тебя так сильно, если мои корейские гены доминируют.

– Нет, я не чайлдфри, – пискнула я, заикаясь от смеха.

Зак тоже рассмеялся, тихо и ласково.

Мы стояли на автомобильной парковке, ловя на себе удивленные взгляды прохожих. Снегопад постепенно усиливался. Особо шустрые снежинки залетали под широкий капюшон куртки Зака и танцевали в его растрепанных от зимнего ветра волосах.

– Значит, у нас точно будут дети. Мы будем вместе воспитывать их, а потом нянчить наших внуков. И наше «пока» закончится только в глубокой старости – на меньшее я просто не согласен.

В уголках моих глаз скопились слезы, но я даже не пыталась удержать их. За последние недели это был первый раз, когда я плакала от счастья и безграничной любви.

– Да уж, Закари Тхэ Ен Калиф, и это ты плевался ядом в адрес Рэйдена и Айви и называл их приторными зефирками?

Зак громко фыркнул:

– Поверь, Мотылек, я растратил годовой запас романтики, так что в ближайшее время готовься слушать пошлые комплименты твоим маленьким сиськам.

– Ты невыносим.

Я покачала головой и, пока этот придурок не ляпнул что-то еще, прижалась к его губам своими. Зак сильнее прижал меня к себе и углубил поцелуй. Мы целовались так долго, что на наших плечах и головах выросли небольшие снежные холмики, а пальцы на ногах начало покалывать от холода. Я поежилась, пряча озябшие руки под курткой Зака.

– Пошли в машину, снеговик, – усмехнулся Зак, смахивая маленький сугроб с моей шапки.

Остаток дня мы провели на открытом катке в парке. Над ним тянулись гирлянды с круглыми лампочками, загоревшимися с наступлением сумерек, благодаря которым лед мерцал разными красками. Зак стоял на коньках уверенно, но катался медленно и аккуратно – боялся упасть и повредить заживающие ребра. Я же выписывала пируэты под музыку, доносившуюся из колонок на высоких фонарных столбах, и наслаждалась восторженным блеском во взгляде Зака. Сделав стремительный круг вдоль катка, я замедлилась возле Зака и запрокинула голову, чтобы ловить ртом снежинки – они напоминали крупные перья, будто кто-то на небе распотрошил огромную подушку. Я чувствовала себя спокойно и уютно, пока большая ладонь Зака согревала мою лучше любой варежки или перчатки.

– Не устала? – спросил Зак, когда мы, накатавшись, купили кофе в бумажных стаканчиках и сели на ближайшую лавочку, очистив ее от снега.

– Есть немного. Надо бы возвращаться в общежитие.

Зак покачал головой.

– Давай лучше ко мне? Дома никого нет, я бы приготовил горячий шоколад, и мы бы могли что-нибудь посмотреть. – Он коварно ухмыльнулся, зная, что я не смогу устоять перед таким соблазном.

– Поехали, но фильм выбираю я!

– Значит, снова ванильная мелодрама? – Зак театрально вздохнул и потянул меня в сторону выхода из парка.

Зак

На улице уже стемнело, когда мы приехали домой. Я чувствовал себя очень непривычно в опустевшей, тихой квартире. Все ждал, что из детской вот-вот выбежит Рири и со счастливыми воплями бросится мне на шею. Но она уже была в Нью-Йорке. Мама написала полчаса назад, что они приземлились в аэропорту Ла Гуардия, где их встретил Рэйден и сопроводил в клинику, за что я был очень ему благодарен.

Мы прошли в мою комнату, чтобы переодеться в более удобную домашнюю одежду.

– Предлагаю заказать пиццу и посмотреть «Отпуск по обмену», – сказала Тина, по-хозяйски перебирая вещи в моем шкафу.

– Что за фильм?

Я медленно снял теплую толстовку, а следом и футболку.

– Там играют Кэмерон Диас, Кейт Уинслет и Джуд Лоу. Рождественская мелодрама.

– Мне нравится Кэмерон Диас. Можно посмотреть.

Наконец Тина выбрала футболку и принялась стягивать вязаный свитер, повернувшись ко мне спиной. Я присел на край компьютерного стола, неотрывно наблюдая за каждым ее движением. Футболка так и осталась в моих руках, и я комкал ткань между пальцами, отчаянно желая вместо нее прикоснуться к бархатной коже Тины. Она наивно полагала, что, отвернувшись, закроет обзор на свои прелести, но мне было на что посмотреть и с такого ракурса. Я скользил жадным взглядом по ее изящной шее и хрупким плечам, мысленно целуя каждый позвонок и опускаясь к соблазнительным ямочкам на пояснице. Когда Тина начала стягивать джинсы, я поперхнулся воздухом. На ней были бессовестно маленькие трусики из прозрачного кружева, которые ни хрена не скрывали. У меня появилось дикое желание подойти к ней и прижаться пахом к ее упругим ягодицам, но я продолжал сидеть на краю стола и любоваться ее точеной фигурой. Не знал, хочет ли она меня сейчас, пока на моем лице неравномерно заживали синяки и я больше напоминал светофор. К тому же ребра все еще болели, и я вряд ли бы смог побороться за звание лучшего любовника.

Моя футболка доходила Тине до середины бедра, но я не мог не думать о том, что под черной тканью скрывались те чертовы трусики. У меня в голове беспрерывно крутились мысли, как одной рукой я сжимаю ее талию, а другой отодвигаю кружевную ткань, чтобы…

– Ты чего так покраснел? – Голос Тины заставил меня вздрогнуть.

Я по-прежнему держал в руках футболку, прикрывая еще одно последствие ее мини-стриптиза.

– В комнате жарко, – ответил я, крепче сжимая ткань.

Тина просканировала взглядом мой голый торс, задержавшись на огромном светлеющем синяке в области ребер, а потом ее внимание привлекла футболка в моих руках. Она медленно приблизилась ко мне и, разжав мои пальцы, отбросила ненужную вещь в сторону.

– Жарко, говоришь? – Она осторожно коснулась моей груди и провела ладонью по животу, спускаясь к поясу джинсов.

– Охренеть как…

Тина не дала мне вымолвить больше ни слова, накрыв мой рот поцелуем, от которого закружилась голова. Она похищала мой кислород, подавляла рассудок и доводила до исступления своими сладкими губами. Требовательными, горячими, жадными. Потом она провела губами по подбородку, скользнула ими по шее и пощекотала горячим язычком кадык. А когда опустилась передо мной на колени и принялась осыпать короткими поцелуями напряженный от возбуждения и желания пресс, я нервно сглотнул. Она коснулась синяка на ребрах с особой нежностью, как будто хотела забрать всю боль, а потом лизнула чувствительную кожу на тазовой кости, сорвав с моих губ прерывистый стон.

– Тина…

Она проигнорировала мой полный мольбы зов и медленно расстегнула пуговицу на джинсах.