Собор Дарвина. Как религия собирает людей вместе, помогает выжить и при чем здесь наука и животные - Дэвид Слоан Уилсон

семьи, но и от «худых нравов и дурного образа жизни», усвоенных им из детства – более всего от традиционного почитания богов, которых теперь он считал злыми духами (Pagels 1995, 118–119).

Мы хорошо можем представить этот обряд, связанный с искренней верой в духов и преображающий заново рожденных.

От членов Церкви ожидалось, что они будут проявлять друг к другу предельный альтруизм, который снова и снова подтверждался примерами из жизни Иисуса и его притчами. Несомненно, Иисус служит исходной положительной ролевой моделью для альтруизма, только наивно было бы полагать, будто такого возвышенного идеала можно достичь без механизмов социального контроля. Так прощение принимает еще один облик, пока речь идет о взаимодействиях внутри группы. Евангелия изображают ключевые фигуры людей, умышленно предавших Иисуса (Иуда) или потерявших присутствие духа в опасности (Петр). Иуда не прощен Иисусом, по крайней мере, по свидетельству Марка: «Впрочем Сын Человеческий идет, как писано о Нем; но горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается: лучше было бы тому человеку не родиться» (Мк 14:21). Петр прощен, но только после того, как сокрушенно раскаялся в отказе от Иисуса. По мнению Пейджелс, эти повествования составлены с целью оказать мощное воздействие на аудиторию, для которой Евангелия и были изначально написаны:

Марк знает, что те, кто принародно исповедует, что Иисус есть «Христос, Сын Благословенного» (Мк 14:61), могут подвергнуть себя опасности оскорблений и насмешек, и более того, под угрозой может оказаться их жизнь. Христос, Сын Благословенного – или же Мессия, Сын Божий – во времена Иисуса эти слова, скорее всего, вполне могли звучать как анахронизмы. Но для многих современников Марка именно они, должно быть, звучали исповеданием христианской веры. И в этой драматичной сцене [отречение Петра] Марк опять ставит перед всеми вопрос, звучащий во всем его повествовании: кто признает в Иисусе дух божественный, а кто нет? Кто на стороне Бога, а кто – на стороне сатаны? Противопоставляя смелое вероисповедание Иисуса и отречение Петра, Марк рисует волнующую картину выбора, который стоит перед последователями Иисуса: они должны принять одну из сторон в войне, не допускающей нейтралитета (28).

Религия в своем «земном облике» может только надеяться на приближение к идеалу. Жизнь Иисуса оборвалась слишком быстро, и он просто не успел столкнуться с нарушениями, которые неизбежно случаются в жизни любой общины. Однако его ученики сталкивались с проступками ежедневно – и в своих посланиях, также вошедших в Новый Завет, описали норму: соразмерное прощение. В нескольких разделах главы 3, посвященных кальвинизму, я говорил о том, что нарушения норм наказывались по нарастающей шкале санкций, вплоть до изгнания из общины. Именно Павел сказал: «Извергните развращенного из среды вас» (1 Кор 5:13). Во всех случаях целью было устранить неприемлемое поведение, но не человека. Поэтому даже наиболее тяжкий грех, совершенный членом Церкви, мог быть прощен при достаточном, по оценке Церкви, раскаянии в нем. Возможно, благодаря вере в духов было легче провести различие между личностью и поступком. Человек, совершивший злодейство, не был злодеем по природе – в нем обитал злой дух. Стоило изгнать духа, и человек мог быть полностью прощен в психологическом смысле этого слова, поскольку личность была всего лишь вместилищем, но не источником вины. Таким образом, всепрощение, позволявшее любому присоединиться к Церкви, распространялось и на тех, кто в нее входил, – но при этом не оставляло возможности для возникновения эксплуатации внутри самой Церкви. Этот тип обусловленного прощения необходим любой человеческой группе, чтобы действовать в виде адаптивной единицы.

Подведем итог. Евангелия предоставляют кодекс правил для создания Церкви и ее изоляции от окружающего общества, в высшей степени мотивируют тех, кто входит в Церковь, и наставляют их в том, как вести себя друг с другом и с чужаками. Прощение имеет много обличий – и так должно быть, – для того чтобы действовать адаптивно в столь многих различных ситуациях. Вместе с этим категория чужака еще не выделена в достаточной мере. Есть линия поведения, предусматривающая крайний альтруизм и всепрощение в отношении угнетенных (даже если вероятность их присоединения к Церкви невелика), и линия непреклонного сопротивления тем, кто пребывает в союзе с сатаной. Но кто состоит в таком союзе? Для Иисуса и авторов Евангелий худшими врагами были иудейские религиозные институты, а вовсе не Римская империя. Такое отношение соперничества и соответствующий ему отказ в прощении отражены в евангельском повествовании о смерти Христа.

Об исторической личности Иисуса известно мало, но мы больше знаем о Понтии Пилате, римском правителе Иудеи в дни смерти Христа. По всем рассказам, Пилат был человеком жестоким, привыкшим использовать жесткую тактику для достижения своих целей. Как указывает Пейджелс (Pagels 29–30), современные свидетельства о нем варьируются от едко неприязненных до откровенно недоброжелательных. Филон, влиятельный член еврейской общины в Александрии, говорит, что Пилат «был от природы жесток, самоуверен и неумолим», и сообщает, что в правление его не было недостатка во «взятках, оскорбленьях, лихоимстве, бесчинствах, злобе, беспрерывных казнях без суда, ужасной и бессмысленной жестокости». Впрочем, в Евангелиях он описывается по-разному: или как слабый человек, уступающий требованиям евреев, или просто как человек, не менее трех раз объявивший о невиновности Иисуса – прежде чем иудеи добиваются своего. Коротко говоря, Понтий Пилат представлен так, что ответственность за смерть Иисуса переносится с римлян на евреев.

Пока что я рассматривал фрагменты Евангелий, в основном общие для всех четырех версий. Кроме того, Пейджелс трактует отличия между Евангелиями как адаптивные отклики на местные проблемы, возникавшие перед общинами, для которых было написано каждое Евангелие – соответственно, это отразилось и на правилах прощения. Евангелие от Марка было написано сразу же после того, как римляне осадили Иерусалим и разрушили Храм в 70 году. Евангелие создавалось для христианской Церкви, и римляне не были ее союзниками, но ее главным врагом оставались влиятельные иудейские круги, тогда как евреи, лишенные прав и льгот, служили главным источником новообращенных. По сути, разрушение Храма толковалось как предсказанная Иисусом Божья кара за грехи правящих элит и как надежный знак неминуемого возвращения Христа. Именно еврейские правящие круги, главный соперник, в Евангелии изображаются ответственными за смерть Иисуса.

Евангелие от Матфея возникло десять или двадцать лет спустя. В это время основное направление иудаизма контролировали фарисеи – религиозная группа, во времена Иисуса куда менее сильная; и тем не