Испытание на человечность - Екатерина Степанидина

  - Прекрасно, прекрасно...

  - Даниель. Ты что-то задумал.

  - Да! Но это не моя идея.

  - А чья?

  - Понимаешь... ну ладно, давайте высадимся, я тебе всё расскажу подробно.

  - А ребята тебе нужны для моральной поддержки?

  - Вроде того.

  Мы прошли по роскошным широким коридорам. Было немного жаль, что такие интерьеры мало кто видит... впрочем, в Большом дворце тоже есть дни, когда любой может прийти и полюбоваться.

  - Садитесь, - Даниель расположился в кресле и дождался, пока мы последуем приглашению. - Послушай, Йаллер. Ты же знаешь, процесс транслируется...

  Йаллер весело смотрел на стесняющегося и подбирающего слова корреталя Артоса.

  - Можно и поближе к делу.

  - Так вот... в Академии тоже видели твоё выступление. Им понравилось, как ты рассказываешь, как держишься перед аудиторией... словом, они были бы на седьмом небе от счастья, если бы ты согласился вести на историческом факультете курс лекций.

  - Что?!

  - Ты не хочешь?

  - Нет, но...

  Даниель заметно расстроился.

  - Тебя что-то не устраивает?

  - Понимаешь, ваша официальная версия, изложенная в Легендах...

  - Стой! Стой, они не про это! Ты меня напугал. Не делай так больше!

  - Чем? - Йаллер смутился.

  - Легенды - это не история, - разъяснила я. - Это совсем другой предмет, мифологии разных народов. А они хотят с тебя Великое Расселение.

  - Мифологии? - Йаллер немного обиделся. - Но это же действительно было!

  - А никто и не говорит, что этого не было. Вопрос только в том, как это до нас дошло, есть ли материальная культура или остались только устные или письменные источники... кстати, в результате исследований на острове Бессмертных в этот курс внесены поправки, и об этом профессура тоже хочет устроить тебе допрос...

  - А можно я поприсутствую на допросе с другой стороны?

  - И это тебе тоже предстоит, не отвертишься. Ты знаком с нашими учебниками истории?

  - Заглядывал краем глаза, только всё же не охватишь.

  - Ну вот охвати. Можно не всё. Они за прошедшие века и тысячелетия разбаловались, потому как некому было сказать им, в каком именно месте они неправильно складывают мозаику фактов, а где откровенно врут. Теперь пусть отвечают.

  Йаллер доброжелательно улыбнулся.

  - А они уверены, что я не буду выдавать желаемое за действительное и врать в свою пользу?

  - Нет! Это-то им и интересно.

  - Какая прелесть!

  - Так ты согласен?

  - Надо подготовиться. Я же не могу выйти к вашей студенческой братии и сказать: так, ребята, у нас вечер воспоминаний, я буду вам рассказывать всё подряд, может быть, вы найдёте в этом что-то научное.

  - Да не вопрос!

  - Сколько тебе надо на подготовку? - Даниель был менее восторжен.

  - Не знаю, трудно сказать...

  - Отлично, - подытожил Даниель. - Вот тебе номер ректора Академии, договаривайся и приступай. А я приду послушать.

  - Свидетель Линн даль Соль.

  Линн спустился вниз, произнёс слова клятвы, - в зале ещё шёл гул разговоров, но когда он заговорил о том, что было на Звезде Смерти, всё смолкло... а я взглянула на лорда Эльснера - и уже не могла отвернуться.

  ...Зал суда пропал, сменившись огромным помещением. Я смотрела глазами лорда Эльснера, - нет, Дарта Вейдера, - и знала то, что знал он.

  ...что это его сын стоит по другую сторону трона Императора на борту Звезды Смерти и видит, как имперский флот громит флот повстанцев в последней и решающей битве. Что в душе Линна, как и рассчитывает Император, растёт гнев, ненависть, желание убить, - всё то, что ведёт на Тёмную Сторону. Что именно для этого Император устроил этот грандиозный космический спектакль, ради этого с обеих сторон гибнут люди. Миг - и Линн хватает свой лазерный меч, который вспыхивает зелёным лучом... и скрещивается с его, с красным. Линн едва достаёт ростом до плеча отца, но дерётся он здорово. Сейчас гнев и ненависть сделают его иным, - и бой прекратится. А потом Линн убьёт Императора, и они вместе будут править Галактикой, как отец и сын. Сопротивляться судьбе бесполезно, сын мой.

  - Я не буду драться с тобой, отец.

  Неужели? А я - буду. Потому что в этом зале не должно остаться врагов. Либо ты станешь одним из нас, либо... Либо мне придётся тебя убить. Потому что я обязан повиноваться своему повелителю. И сейчас, на глазах у Императора, нет возможности оставить тебя в живых. Здесь не Беспин, где всё и вся подчинялось только мне.

  - Так у тебя есть сестра-близнец? Твои чувства выдали и её. Оби-Ван был прав, что спрятал её от меня, теперь он проиграл окончательно. Если ты не перейдёшь на Тёмную Сторону, может, это сделает она?

  - Не-ет!

  Линн вырвался из мрака сзади, Вейдер успел блокировать удар. А дальше ему пришлось отступать под бешеным натиском сына, лазерные мечи высекали искры из металлических конструкций, вот Линн загнал его на мостик над шахтой... Дышать становилось всё трудней, - похоже, перегрузка. Но этого не должно быть, эти системы и не на такое рассчитаны!..

  Яростный удар отсёк ему кисть, лазерный меч полетел в пропасть. Он со стоном упал на спину, зелёный смертоносный луч был направлен в горло... В воздухе пахнет горелой изоляцией, - рука давно уже искусственная, боли нет... Остановись, сын, ещё один удар твоего меча, и ты станешь таким, как я!

  Линн с ужасом посмотрел на механическую руку Вейдера, переложил меч из правой руки в левую, - и перевёл взгляд на свою. Биопротез взамен потерянной на Беспине кисти. И чем он теперь лучше Вейдера?..

  - Хорошо, - Император действительно был доволен, даже изобразил нечто вроде аплодисментов. - Ненависть сделала тебя сильнее. А теперь убей своего отца и займи его место рядом со мной!

  И Вейдер понял, что раскрыт. Что таким - не желающим убивать сына - он Императору не нужен. Что Император не зря хотел, чтобы он совершил это: живой Линн был той ниточкой, что вела Эльснера даль Соль обратно. К любви и человечности, которые Император вытравлял в своём ученике всеми доступными способами. И именно убийство отца станет для Линна той чертой, за которой открывается Тёмная Сторона...

  - Нет, - Линн с облегчением выключил меч и отбросил его в сторону. - Ваше величество, вы проиграли. Я - Владеющий Силой, каким был и мой отец до меня.

  На морщинистом лице Императора перемена чувств незаметна.

  - Пусть будет так... Владеющий Силой.

  А в следующее мгновение с кончиков пальцев Императора в Линна ударили ослепительные бело-синие молнии.

  Вейдер встал, - дыхание почти восстановилось. Император поджаривал Линна, получая от этого дикое, звериное удовольствие... и не для того ли растягивал убийство, чтобы устрашить его, Вейдера? А перед тем не он ли помогал мальчику в бою против отца?!

  В зале стены были из металлопластика, эхо подхватывало крики Линна. Здесь не должно остаться врагов.

  И он понял, что это - всё. Что мальчик сейчас умрёт. Умрёт единственный человек, который любит его, - любил, не зная, а узнав, не возненавидел, даже несмотря на Беспин. Умрёт от рук этого старого, как мир, мерзавца, который никогда в жизни не знал, что на свете есть любовь.

  - Отец! Помоги!

  И он решился. Схватил Императора, с лёгкостью поднял над головой, - тот сразу почувствовал, что это смерть. Синие молнии били в шлем, струились по плащу, - Вейдер знал, что сейчас все системы, поддерживающие его жизнь, полетят в Бездну, но ему было всё равно. Главным было то, что в Бездну полетит этот омерзительный сухощавый тип, будь он хоть сто раз руниа. И что после взрыва, обозначившего конец Императора, Линн поднялся с металлического пола, бросился к отцу и оттащил его от края пропасти.

  - Милорд, вам предоставляется слово. Так как вы отказались от официального защитника, то...

  Линн подался вперёд, я вцепилась в его рукав.

  - Спокойно, - сквозь зубы сказал Йаллер. - Держись. Почти всё.

  Милорд поднялся и шагнул туда, где до него стояли свидетели. Отсюда было хорошо видно и судей, и нас... он не смотрел в нашу сторону, он и так всё знал, а взгляды... взгляды могли бы помешать. Никто не должен видеть, как он смотрит на сына. На глазах у всех... Император знал, что это и есть его слабость... а слабость ли? теперь уже неважно. Никто не должен видеть.

  - Господа, я ждал суда с тех пор, как Раина Сойтар вернула меня к жизни. Я знал, что рано или поздно он произойдёт.

  Он помолчал.

  - Я не стану оправдываться и заявлять, что невиновен. Это было бы ложью. Я - на тот момент Дарт Вейдер - прекрасно отдавал себе отчёт в своих действиях, знал, что и зачем делал. Если вы вынесете мне смертный приговор, в какой-то мере это будет справедливо, - но лишь в очень небольшой. Моя смерть - это смерть одного человека. Одного за тысячи - это даже не исполнение закона кровной мести. Это ничто. Моя смерть никого не воскресит, не вернёт никому покой и не исправит того, что ещё можно исправить. Моя смерть всего лишь уберёт неудобного и опасного человека, а заодно выбьет у Галактики из-под ног зарождающуюся опору в Силовых делах. Галактика оправится от страха перед Силой, порождённого волей Императора, столкнётся с открывающимися возможностями, не справится с ними благодаря тому же Императору, вытравлявшему саму систему знаний и умений, - и без этой опоры погрузится в хаос. Спросите у жителей Астлана - планеты, вокруг которой сейчас идёт самая ожесточённая из нынешних схваток, - действительно ли этот хаос существует, или я выдумал эту угрозу ради спасения собственной жизни. Вы хотите справедливости, хотите наказания, - так вот: смерть для меня была бы если не счастьем, то избавлением от необходимости взглянуть в лицо своим преступлениям. Избавлением от необходимости строить порядок на руинах, сотворённых Империей. Не порядок на ваших планетах, - нет, с этим вы справитесь без меня, - но систему Силовой безопасности, которая существовала до воцарения Императора и действовала до тех пор, пока он её не разрушил, - а я не помог завершить разрушение. Если вы хотите справедливости - оставьте меня в живых. Вы провели передо мной череду свидетелей, - живым я постоянно буду знать о них, встречаться с последствиями своих деяний, помнить - и пытаться сделать хоть что-то. Возможно, для них. Скорее - нет: для того, чтобы жизнь Галактики стала лучше вопреки тому, что я совершил когда-то. Думаю, стоит напомнить, что в числе тех, кто выступал здесь свидетелями, есть и мои дети.