Испытание на человечность - Екатерина Степанидина

  ...а потом был какой-то провал - то ли от перенапряжения, то ли от того, что сошлись и свои, и чужие чувства, только я вдруг очнулась, как от толчка, и уставший голос Игниса Фатьюса заканчивал фразу про то, что - освободить. Йаллер улыбался и говорил, что столько лет в заключении для обычного человека многовато, а Владеющий Силой мог бы и отсидеть, и было ясно, что это - нервное, что он страшно переживал и наконец-то выдохнул, потому и несёт первую попавшуюся чушь... Столько лет. А сколько? И спросить неудобно... Впрочем, какая разница, если срок назначен символически, ну да, потратили они время на подсчёты, за что сколько причитается, но всё равно же фактически оправдали...

  Линн стремительно встал, выбрался из кресла - и, отвернувшись, прислонился к стене. Я вскочила: да что же это, что делать, подойти, быть с ним - или оставить одного, наедине с собой, с нахлынувшей усталостью от дикого напряжения... И стало страшно: он что, плачет?!

  - Линн...

  Он обернулся, - глаза блестели. Несколько мгновений мы просто смотрели друг на друга - не надо слов, всё ясно, как же долго это было, как же вымотало... а потом он схватил меня в объятья, и не стало ничего, только мы - и выстраданная радость, когда ещё не смеешь окончательно поверить в победу, и всё равно - смотрят ли, кто там остался за спиной...

  - Пойдёмте, - попросил Йаллер, когда время вернулось к обычному своему ходу. - Он ждёт...

  Мы сбежали по ступенькам в зал, держась за руки, - народ ещё не разошёлся, мы бежали под множеством взглядов туда, в яркий свет, и мне даже стало на миг обидно: вот, Линн побывал там, в этом бешеном освещённом кругу, где ещё не улеглись волны переживаний, борьбы, он там был и действовал, а я... а что я могла? О чём мне было говорить? Только просить, чтобы освободили? Нет, они всё сделали отлично...

  Отсюда наша ложа выглядела почти тёмной, верхние ярусы опустели, а тут, в центре, стоял Милорд, они о чём-то разговаривали с генералом даль Соль и с Бетт Окати, а неподалёку, в первом ряду, присела невысокая пожилая женщина с молодыми глазами, Даниель почтительно склонился рядом с ней и слушал. Линн наконец отпустил мою руку и шагнул к отцу, они обнялись.

  - Ну вот, - сказал довольный Тан Севийяр. - Наконец-то Центр в полном составе! Вы наотдыхались? У нас полно дел!

  - После такого отдыха нужно брать отпуск за свой счёт, - отозвался счастливый Линн, и все засмеялись.

  Я подошла к лорду Эльснеру, он улыбнулся - так странно, вроде даже похоже на Линна, хотя не должно быть так, ведь чужое тело... Вот и всё. Кошмара больше нет. Можно вздохнуть, расправить плечи и жить дальше.

  Мы уходили из зала суда, шли по коридорам, за окнами которых приближалась к концу зима, - время снов о лете, когда ты сидишь в тепле, а за окном яркое солнце и сверкающий снег, мысль улетает куда-то, и в полусне улыбаешься тому, как где-то далеко есть море и зелень. Как где-то далеко можно по нагретым солнцем камням сбежать босиком к воде, и сильные волны будут дерзко пытаться утащить тебя на глубину. И доносится издалека музыка о том, как когда-нибудь ты будешь идти мимо душистых кустов, усеянных сиреневыми гроздями цветов. О том, как будет прозрачная вода журчать по камням среди зелёных берегов, зовя за собой. Но пока всё спит - и кусты, и речка, и поля, покрытые снегом. А за окном - мороз. И для того, чтобы высунуть нос на улицу, нужно хорошенько одеться. И голубое сияющее небо заглядывает сквозь морозные узоры на окнах.

  Мы вышли на стоянку, впереди сияло солнце, а в воздухе висела сверкающая снежная дымка, закручивалась в маленькие вихри при каждом движении. Лорд Эльснер обернулся на нас, чуть улыбнулся - и пошёл к флайеру.

  Линн заулыбался, мы, не сговариваясь, разбежались по машинам. Лорд Эльснер первым ушёл в высоту, пришлось догонять - туда, вверх, где уже нет никого, где не летают регулярные рейсы и частные флайеры, над городом, - чтобы город видел, восхищался, разделял радость полёта и свободы. Лорд Эльснер заложил вираж, а мы с Линном одновременно разошлись в стороны, чтобы потом снова сойтись, чтобы машины почти касались друг друга. Сбросить скорость, зависнуть в воздухе, потом опять уйти в виражи, в падение, сливаясь с машиной, рисуя в небе узоры, похожие на морозную вязь на стекле... И наконец - пронестись низко над зрителями, над теми, кто смотрел снизу и ждал.

  Лорд Эльснер аккуратно и красиво развернулся над стоянкой и приземлился, я села следом, Линн ещё сделал пару проходов и тоже посадил машину. На улицах уже стоял народ. Подумалось: а что будет, когда они узнают, что это Милорд? Или - нет, они должны были и так понять, они же как-то умудрялись жить при Империи, и ничего, и не сломались, не превратились в покорную стаю... Узнали. Махали издалека, аплодировали, радовались... Недовольные приговором как-то растворились, я не чувствовала их присутствия: наверное, поняли, что они тут лишние, и убрались переживать куда-то подальше отсюда.

  ...Вечером в "Небесный свод" на высоком этаже, над Кер-Сериндатом, ввалился Крис Ариатис, - поздравил нас с окончанием нервотрёпки, крепко пожал своей лапищей руку лорду Эльснеру, пожелал больше не вляпываться в неприятности, улыбнулся Раине и уселся за ближайший столик. Даниель не хотел, чтобы это было закрытое празднование, потому и позвал сюда, - здесь не было окон, стена тепла отделяла уютный зал от морозного простора, а зайти к нам мог любой... ну, почти любой, и было удивительно и здорово - ощущать, что всё-таки мы это уже пережили, что всё закончилось, и как же, оказывается, много народу было - с нами и за нас...

   Музыка летних снов приблизилась, стала яркой и реальной. Линн встал, протянул мне руку - в его движении уже было приглашение в полёт.

  - Потанцуем?..

  ...а снаружи ясным вечереющим синим светом сияло огромное небо.