Судьба по-русски - Евгений Семенович Матвеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что тут началось! Бывшие летчицы, санитарки, радистки, а нынче бабуленьки, торопясь и приговаривая, смеясь и плача, стали прикалывать к костюму Юматова почетные знаки отличия, словно заново награждали его, но теперь не в окопах, а под светом хрустальных люстр…
Наш коллега едва владел эмоциями. Да и как тут было совладать с собой? В один день: оскорбление и почет, унижение и любовь, издевка и слава!..
А нервы у него были ни к черту!.. Да и жил он в последние годы, чего скрывать, нищенски… Все, что можно продать, было продано. (Кстати, об этом последнем «кадрике», грустном обстоятельстве его жизни, я рассказал в одной из передач телепрограммы «Человек и закон».)
Прокрутив в памяти ленту юматовской судьбы, позвонил я его жене Музе Крепкогорской (очень яркой характерной актрисе, снимавшейся у меня в «Любви земной» и «Судьбе» в роли деревенской сплетницы Фроськи):
– Что стряслось?!.
Захлебываясь слезами, плохо выговаривая слова, Муза рассказала:
– Умерла любимая Жоркина собака… Он же заядлый охотник и рыбак. Пошел он хоронить ее… Во дворе попросил дворника помочь ему… Похоронили… Зашли помянуть… Выпили… Потом я слышала, как дворник матерно ругался и все орал: «Значит, ты и артист говно, и ветеран говно, если живешь как бомж!..» – Муза надолго замолчала. Только стоны и рыдания слышались в трубке… – А потом… Потом… Выстрел!.. Все, Женя, я не могу больше!.. – брякнула трубка. Раздались гудки…
Был арест. Говорят, на допросах Георгий тупо твердил: «Я убил… Расстреляйте меня… Я жить не хочу!..» И так изо дня в день – ни словечка в свое оправдание.
Как там положено было по закону, по Уголовному кодексу – не знаю. Я не юрист. Но после окончания следствия, как раз в канун 9 мая, Юматова выпустили из Бутырской тюрьмы. Только на воле терзал он свое гордое сердце недолго – умер…
Прости нас, Георгий Александрович!
Реклама
Рынок ворвался в нашу жизнь так стремительно, ошеломительно и сумбурно, что, еще не успев опомниться от разного рода перемен, мы тут же стали захлебываться в рекламе. Никуда от нее не спрятаться: она навязчива, она давит, она раздражает своей пошлостью, нервирует своей агрессивностью, бесит своей «сверхпроходимостью»…
А тут еще актеры стали возмущать своих поклонников – известные мастера замелькали в рекламных клипах. Понятно, что артистов соглашаться на подобные «подвиги» вынуждает материальное обнищание. И творческое – тоже. В сумбуре экономических реформ производство кинематографа пришло в упадок, студии обезлюдели. Тысячи прекрасных актеров оказались за бортом жизни, без элементарных средств на (извините за каламбур) элементарное существование… Так что сегодня подобный способ выживания для артистов, к несчастью, становится привычным.
А когда-то, в 1964 году, на кинофестивале в Буэнос-Айресе, соприкоснувшись с миром капитализма, я был поражен странным, на мой тогдашний взгляд, поведением некоторых моих зарубежных коллег.
Был заключительный бал для участников фестиваля и гостей. Огромный зал в мигающих многоцветных огнях… Звучало знаменитое аргентинское танго. Мы – я и Вия Артмане, получившие за фильм «Родная кровь» приз под девизом «За красоту человеческой души», – не скрывая своей радости от успеха, кружились в гуще танцующих.
– Евгений, меня толкают, – пожаловалась мне Вия, пытаясь сохранить очаровательную улыбку.
Меня, правда, тоже пару раз пихнули. Но так не хотелось в этот вечер огорчаться, что я Виечке на ушко напел в ритме танго:
– Не обращай внимания… Здесь все толкаются!..
И все же в том же ритме танго нас понемногу оттесняли – к столикам, окружавшим танцевальную площадку в центре зала.
Мы подошли к столу, где сидели Лев Александрович Кулиджанов (глава советской делегации) и супружеская пара из нашего посольства. Они чему-то очень смеялись.
– Что смешного? – уже без улыбки спросила Вия.
Соотечественники, все еще хохоча, показали нам на телевизионную камеру… Оказалось: фестивальный бал передавался в прямом эфире на всю Латинскую Америку. Нам стало понятно – так вот почему коллеги, как мошкара к лампе, стремились под телеобъектив! Со стороны эта толчея действительно выглядела смешной. И одновременно неприятной.
– Зачем они так?
Дипломат не удивился нашей наивности и объяснил:
– Желание напомнить о себе. А здесь, как нетрудно догадаться, – реклама, и к тому же бесплатная. Как не воспользоваться таким шансом?..
Еще один эпизод.
В те же дни многие аргентинские газеты опубликовали фотографию: мужчина (это был актер американский) на руках выносит из океана на берег обнаженную, прелестно сложенную женщину – известную тогда итальянскую актрису. (Фамилии не называю. Думаю, что ей, теперь пожилой женщине, сегодня вряд ли приятно вспоминать о том «подвиге».) В подписи к фото сообщалось, что прогулочная яхта от высокой волны якобы перевернулась, ну и…
Коллеги актрисы из разных стран, съехавшиеся на фестиваль, переглядывались, перешептывались, посмеивались: действительно, на снимке ни яхты, ни волны-злодейки не было. Да и потом, откуда фотокорреспонденты могли знать, в каком месте и в какое время случится бедствие?..
Вскоре мне представилась возможность спросить у самой актрисы:
– Что побудило вас пойти на такой рискованный шаг?
– Евгений, режиссеры меня перестали замечать. Меня забывают зрители…
– Значит, понадобился скандал?
– Да, скандал!..
Тогда подобного рода способы борьбы за выживание нам, людям с советской моралью, советским воспитанием, казались унизительными, даже дикими. Сразу приходило на память усвоенное со школьной скамьи: бытие определяет сознание.
Естественно, буржуазное бытие и их, капиталистическое, западное сознание. Зато сейчас самым распространенным у нас стало: «Хочешь жить – умей вертеться!» И в связи с этим пришел на память следующий случай.
В самом начале нашей перестроечной жизни, когда зазвучало по всей стране слово «рынок», в моей квартире раздался телефонный звонок:
– Эвгени Семенач, да?
– Да.
– Мы ваш поклонник, да? Вы ищете дэньги на ваш фильм, да?
Действительно, в разных интервью я не скрывал своего отчаяния от бедственного положения нашего кинематографа и от того, что начатому фильму «Любить по-русски» от безденежья грозила остановка, а может, и закрытие. Это значило бросить в пропасть безработицы человек 80 талантливых людей (плюс их семьи)…
И вот этот звонок. Сразу мелькнуло: «Хочешь жить…» Ну, и решил я вертеться – согласился принять своих поклонников с кавказским акцентом.
…На стол из ярких фирменных пакетов выкладывались «дары супермаркета»: виски, коньяк, мясные, рыбные деликатесы… Это было тогда, когда в стране магазины были уже почти пустыми. Молодые «господа», блеснув золотыми ошейниками, взяли с места в карьер:
– Сколько надо на фильм?
– Миллионов триста, чтобы закончить монтаж, озвучание, – признался я, вглядываясь в их улыбчатые холеные лица.
Гости
