Эзотерический мир. Семантика сакрального текста - Вадим Розин

Я добрался до воды, опустил лицо в соусницу и пил вместе с собакой. Мои руки опирались о землю передо мной, и когда я пил, я видел, как жидкость течет по венам, приобретает красные, желтые и зеленые оттенки. Я пил еще и еще. Я пил, пока жидкость не начала изливаться из моего тела через каждую пору и не стала выдаваться наружу, подобно шелковым волокнам, и я также обрел длинный светящийся переливающийся ореол. Я посмотрел на собаку, ее ореол был таким же, как и мой. Высшая радость наполнила все мое тело, и мы вместе побежали в направлении какого-то желтого тепла, исходящего из какого-то неопределенного места. И гам мы стали играть. Мы играли с псом и боролись, пока я не стал знать все его желания, а он — все мои… Затем мир медленно стал ясным и в фокусе. Мое поле зрения снова стало очень круглым и широким, и вместе с этим пришло первое обычное сознательное действие, состоящее в том, чтобы оглянуться и взглянуть на это чудесное существо. И тут я столкнулся с очень трудным переходом. Переход от моего нормального состояния прошел для меня почти незаметно; я был в сознании, мои чувства и мысли были критериями этого; и переход был гладок и ясен.

Но эта вторая фаза, пробуждение к серьезному трезвому сознанию, была поистине потрясающей. Я забыл, что я был человеком. Печаль от такого непоправимого положения была столь велика, что я заплакал».

Разрабатывая подобную «драматургию», Карлос Кастанеда добивается двойного эффекта. Как в кинематографе или в музыкальном произведении готовится кульминация, приходящаяся на эзотерическое переживание. Снижается ценность обычного, внешнего мира, резко возвышается, усиливается ценность внутреннего мира и опыта. Но есть еще и третий, промежуточный мир — мир эзотерического учения и общения. Здесь складываются отношения магов и учеников, происходит обмен опытом, оценка и осмысление эзотерической жизни. И время тут особое — время эзотерического учения: иногда оно течет быстро, иногда не течет вообще, иногда поворачивает назад. Внешний, обычный мир — самый бедный, неинтересный, время в нем почти не течет, знание не накапливается, ничто не меняется. Мир эзотерического учения, напротив, динамичный, темпоральный, насыщенный событиями и проблемами. В нем — не только обычные люди и ученики, но и магические существа, вхожие в эзотерические миры: олли (духи, силы), Мескалито (дух-защитник), маги (волшебники), пугающие воображение животные, необычайные серебристые птицы-духи и т. п.

Обычный человек в эзотерический мир войти не может: чтобы туда попасть, необходимо пройти путь ученичества и принимать психотропные растения (пейот, дурман, специальные грибы). Важную роль при этом играет и следование ритуалу: все действия должны строиться в строгом соответствии с его предписаниями, которые сообщает учитель, а ученик должен намертво запомнить. На начальной стадии ученичества главная проблема, однако, не усвоение техники, способа (как, например, в буддизме), а преодоление самого себя. Человек должен побороть страх перед неизвестным, решиться на эзотерический опыт, не растеряться в необычной, пугающей ситуации. В дальнейшем, правда, учитель дает ученику и «обычные» эзотерические психотехники, например, учит концентрации внимания, управлению сном и т. п.

Эзотерический мир, куда Карлос Кастанеда проникает с помощью своего «бенефактора» дона Хуана, существенно отличается от мира Штейнера или Шри Ауробиндо, где правит христианский Бог. Это и не мир, где жизнь и ценность человека отсчитываются относительно абсолютной ценности всемогущего и всеблагого Бога, и не мир эзотерических законов развития и эволюции. И не обычный мир, затерянный среди мириад других элементов. Эзотерический мир Карлоса Кастанеды — дона Хуана повернут к входящему в него человеку, так сказать, ценностно валентен ему. В этом мире есть «места» хорошие и плохие, защитники и враги, твоя жизнь и твоя смерть, силы и бессилие. Собственно, эзотерический мир — это много миров и необычных существ, поляризующихся по отношению к человеку, вступающих с ним в определенные личные взаимоотношения. Эти существа, духи, силы можно привлечь на свою сторону, ими можно манипулировать; они позволяют приобрести необычайные способности: человек становится сверхсильным, может летать, как птица, видеть существо вещей и т. п.

Короче, это мир первобытной магии, мир отчасти пантеистический. В нем пейот — растение и одновременно защитник человека (Мескалито), а также то, что дает ему личную силу; олли — дымок, получаемый при сгорании особых психотропных грибов, и личная сила мага, а также существо, меняющее свою форму. В эзотерической реальности своя магическая флора и фауна, особое время и пространство, магическая география и среда. Например, человек видится как светящееся яйцо, из него истекают сверкающие нити, идущие к другим живым существам. Чтобы почувствовать ближе этот мир, послушаем дальше Карлоса Кастанеду.

«Он (дон Хуан) сделал повелительный жест рукой, чтобы я замер.

— Абутол уже здесь! — сказал он.

Я раньше ни разу не слышал этого имени и колебался спросить его об этом или нет, когда уловил звук, похожий на звон в ушах.

Звук становился громче и громче, пока не стал подобен реву гигантского быка. Он длился короткий миг и постепенно затих, пока снова не наступила тишина. Сила и интенсивность звука испугали меня. Я трясся так сильно, что едва мог стоять, и все же рассудок мой работал совершенно нормально. Если несколько минут назад меня клонило в сон, то теперь это чувство полностью пропало, уступив свое место исключительной ясности. Звук напомнил мне научно-фантастический фильм, в котором гигантская пчела вылетает из зоны атомной радиации. Я засмеялся при этой мысли. Я увидел, что дон Хуан опять принял свою расслабленную позу. И внезапно на меня нашло видение огромной пчелы, которое было более реально, чем обычная мысль. Она (мысль) была отдельной, окруженной исключительной ясностью. Все остальное было изгнано из моего ума…

… Затем я услышал голос дон Хуана:

— Поднимайся! Двигайся! Поднимайся!

Видение исчезло и я снова мог видеть его знакомое лицо.

— Я принесу воды, — сказал я после бесконечной минуты.

Мой голос прервался. Я с трудом мог выговаривать слова. Дон Хуан согласно кивнул. По пути я понял, что мой страх исчез так же загадочно и так же быстро, как и появился.

Приближаясь к ручью, я заметил, что могу ясно видеть каждый предмет на пути… Я полностью ушел в это открытие, когда тог же странный звук, который я слышал раньше, появился вновь.

Мои мышцы напряглись. «Ануктал (так я расслышал слово в этот раз) здесь!» — сказал дон Хуан.

Звук казался мне таким громоподобным, таким всепоглощающим, что ничто другое значения не имело.

Когда он утих, я почувствовал, что ручей, который минуту назад был с ладонь шириной, внезапно увеличился так, что стал огромным озером. Свет, который, казалось, падал сверху, касался поверхности, как бы сверкая сквозь толстое стекло. Время от времени вода отливала золотистым цветом, затем становилась темной, неосвещенной, почти невидимой и все же странно присутствующей…

Я решил, что с меня хватит, но когда я поднялся, чтобы уйти, то почувствовал дрожь земли. Земля под моими ногами тряслась. Я потерял равновесие, упал на спину и оставался в этом положении, пока земля сильно тряслась.

Я попытался схватиться за скалу или куст, но что-то ехало подо мной. Я вскочил, секунду стоял и опять упал.

Земля, на которой я сидел, двигалась, соскальзывая в воду как плот. Я оставался неподвижным, скованным ужасом, который был, как и все прочее, уникальным, беспрерывным и абсолютным. Я двигался через воды черного озера на клочке почвы, который был похож на земляное бревно. У меня было чувство, что я двигаюсь в южном направлении, влекомый течением. Я мог видеть, как вокруг завихривалась вода. Она была холодной и странно тяжелой на ощупь. Мне казалось, что она живая…

В тесных сумерках пейзаж был очень ясен. Я сделал пару шагов. Отчетливый звук многих человеческих голосов донесся до меня. Я пошел на этот звук. Пройдя примерно 100 метров, я внезапно остановился, так как передо мной был тупик. Место, где я находился, было корралем, окруженным огромными валунами. Я мог за ними различить еще один ряд, затем еще и еще, пока они не перешли в отвесные горы. Откуда— то доносилась музыка. Это был текучий, непрерывный, приятный для слуха поток звуков.

У подножья одного из валунов я увидел человека, сидящего на земле, его лицо было повернуто ко мне почти в профиль. Я приближался к нему, пока не оказался чуть ли не в трех метрах; тогда он повернул голову и взглянул на меня. Я замер: его глаза были водой, которую я только что видел! Они были так же необъятны и в них светились тс же золотые и черные искорки. Его голова была заостренной, как ягода земляники; кожа была зеленой, испещренной бесчисленными оспинками в точности как поверхность растения пейота. Я стоял перед ним и глядел, не отрываясь. Я чувствовал, что он намеренно давит мне на грудь своим взглядом. Я задыхался. Я потерял равновесие и yпал на землю. Его глаза отвернулись от меня. Я услышал, что он говорит со мной. Сначала его голос был подобен мягкому шелесту ветерка. Затем я услышал его как музыку, как мелодию голосов — и я «знал», что мелодия говорила: