Не гаси свет - Бернар Миньер

Тома помахал матери и побежал к товарищам, собравшимся на школьном дворе под платанами, а сама она вернулась к машине. Сегодня пятница. По пятницам она не работает. Пятница — день закупок в супермаркете. Мила поставила машину на стоянку, взяла тележку и почти час не торопясь ходила по рядам. Несмотря на ранний час, народу в магазине было очень много. Она то и дело сталкивалась с другими покупателями, раздраженно отталкивая чужие тележки, и время от времени сверялась со списком, хотя каждую неделю затаривалась одними и теми же продуктами. Правда, на этот раз кое-что изменилось: Болсански решила побаловать себя бутылкой «Кло-Вужо», а за вкусной гастрономией отправиться завтра — на фермерский рынок.

Мила выбрала самую «короткую» очередь — перед ней было человек пятнадцать — и, пока стояла, бросила в тележку ментоловую жвачку и телепрограмму.

Кассирша — молодая, с пирсингом в ноздре и с синей челкой — вежливо поздоровалась и начала считывать коды, выкладывая товар на ленту транспортера. Болсански шагнула через магнитные воротца, чтобы начать укладывать продукты, но внезапно в магазине истошно завыла сирена. Кассирша насторожилась и сказала:

— Будьте добры, мадам, вернитесь и пройдите еще раз через портик.

Мила вздохнула. Отступила назад, а потом снова сделала шаг вперед. Адское гудение повторилось, и люди в разных частях магазина оглянулись, не понимая, что происходит. Кассирша наградила Болсански злобным взглядом:

— Вернитесь, мадам! Вы уверены, что ничего не «забыли» в карманах?

Она пока не обвиняла, но вопрос ее прозвучал оскорбительно. Покупательница почувствовала на себе взгляды всех, кто стоял в очереди к кассам, и побагровела от стыда. Она сунула руку в карман пальто и… что-то нащупала… Она вытащила из кармана пластиковую коробку с подарочной картой из парфюмерного отдела. Номинал — сто пятьдесят евро. Лицо кассирши помрачнело.

— Я не понимаю… — начала было Мила.

— Вы берете ее или нет? — резким тоном спросила сотрудница магазина.

Взгляд ее стал враждебным. Кассирша приняла ее за воровку, но объясняться не собиралась: она не первая и не последняя.

— Повторяю: я не знаю, как эта карта оказалась у меня в кармане, — с трудом скрывая бешенство, прошипела покупательница.

— Оʼкей. Дайте ее мне и пройдите через портик, пожалуйста.

Последнее слово девушка произнесла со злорадным удовольствием. Мила вложила карту в ее протянутую ладонь и повторила ритуал: шаг назад — шаг вперед. Комок под ложечкой.

Сирена…

Звук ударил Милу по нервам. За ее спиной раздался глухой ропот.

— Вот дерьмо! — выругалась кассирша. Испепелив нарушительницу спокойствия взглядом, она сняла трубку, что-то быстро проговорила, а затем повернула голову в сторону прохода и нетерпеливо забарабанила пальцами по прилавку.

В спину Болсански зазвучали вопросы: «Что происходит?», «Почему не двигаемся?» — и безжалостные ответы: «Воровка», «Вот она, сегодняшняя Франция»… К кассе быстрым шагом приближался высокий темнокожий охранник в костюме антрацитового цвета. Он бросил на злоумышленницу профессиональный взгляд и наклонился к кассирше, чтобы выслушать объяснения. Действовал он максимально сдержанно, волну не гнал — все его поведение словно говорило: «Нам не привыкать, мы очень эффективны…»

Ноги у Милы подкашивались, голова кружилась. Десятки глаз смотрели на нее с брезгливым осуждением.

— Прошу вас пройти со мною, мадам. Шум поднимать не будем, урегулируем вопрос спокойно, договорились? — предложил чернокожий.

— Что случилось? — произнес чей-то голос у них за спиной.

Другой охранник — белый, старше первого и тоже в костюме. Этакий располневший «зеркальный гардероб». Хитрый взгляд, щеки рябоватые, как побитый градом виноградник. Пока первый докладывал ему о происшествии, он не спускал глаз с Милы, а потом взял ее толстой лапищей за руку. Женщина рывком освободилась и возмущенно воскликнула:

— Не прикасайтесь ко мне!

— Вот что я тебе скажу, дорогуша: кончай выпендриваться и не зли меня — я не в настроении! — рявкнул в ответ охранник. — Усекла? Вперед!

Она села в машину и вцепилась дрожащими пальцами в руль, задыхаясь от ярости и стыда. Директор магазина допрашивал ее в маленькой комнатке без окон. Он согласился не подавать жалобу, поскольку Мила не фигурировала в «черном списке» и вернула две «украденные» подарочные карты. «Вы называете меня воровкой?!» — вскинулась она тогда. Рябой толстяк беззастенчиво пялился на ее грудь, директор смотрел на нее со снисходительным презрением — Болсански с наслаждением отхлестала бы его по щекам, — а первый охранник и вовсе игнорировал «злоумышленницу». Как же ей хотелось вернуться и поджечь их гребаный магазин! Или попросить Маркуса поучить уму-разуму наглого начальничка. Она тронулась с места, и водитель выезжавшей справа «Тойоты Приус» возмущенно загудел.

Ее разбудил противный звук. Она прислушалась и поняла, что скрипит проржавевший ставень. В комнате было темно, а будильник показывал 00.45. Мила нехотя вылезла из-под одеяла и спустилась на первый этаж. В доме было тихо и жутко холодно. Она точно помнила, что закрывала все ставни, и потратила несколько минут, прежде чем обнаружила, что скрип доносится из гостиной. Ветер раскачивал ветки дерева, и их тени сплетались на окне в причудливом танце. Болсански открыла окно, и теплый пахучий ветер коснулся ее лица ароматной ладошкой. Январь еще не закончился, но зима явно решила, что ее время истекло. Женщина справилась с непокорным ставнем, вернулась в спальню, легла, но заснуть ей не удалось. Из головы не шел инцидент в супермаркете. Она до сих пор чувствовала себя униженной и запачканной, и ее душил гнев. Закрыв глаза, Мила попыталась успокоиться, и тут скрип повторился. Она рывком села на кровати. Тишина. Нет, ставень снова заскрипел! Мерзкий навязчивый звук. Болсански забеспокоилась, сбежала босиком на первый этаж, захватив из ящика тумбочки пистолет. Другое окно… Ставень раскачивался под усилившимся ветром и бился о стену. Хозяйка перегнулась через подоконник, поймала его и закрыла. Еще один поцелуй ветра на коже. Больше никаких происшествий в эту ночь не было, но заснуть она смогла только в три.

В понедельник случилось новое происшествие, поставившее ее в тупик. Мила много лет работала на «Тэйлс алениа спейс», одного из мировых лидеров в области производства и эксплуатации спутников. Выстроенный в футуристическом стиле офис компании располагался на обширном участке квартала Мирай, в юго-западной части Тулузы, недалеко от национального шоссе А64. Болсански отвечала за связи с общественностью и прессой. Друзей среди коллег у нее было немного, а кое-кто из них и вовсе считал ее слишком независимой и неуступчивой, но проколоть все четыре шины на огромной стоянке, где паркуются две тысячи двести служащих…

Она вернулась домой на два часа позже обычного, кипя от злости и с гадким осадком в душе. Ко всему прочему, ей еще и пришлось срочно звонить няне, чтобы та привела домой Тома. Уложив сына и почитав ему на ночь, Мила решила послушать любимую музыку — «Дон Карлоса» Верди. Еще одна история о трудной, невозможной любви. В опере всегда найдется реминисценция с ее собственной жизнью. Со всеми жизнями… Все люди хотят одного и того же — денег, власти и успеха, и у всех одна-единственная цель — быть любимым. Хозяйка дома устроилась в удобном кресле, место для которого выбирала долго и тщательно, чтобы акустика была идеальной. Время было позднее, так что надо было надеть наушники, чтобы не разбудить Тома.

Болсански нажала кнопку на пульте, закрыла глаза и постаралась успокоить дыхание. Сладостные мгновения тишины, предваряющие первые такты… И вот… Что такое?

Это не «Дон Карлос».

«Лючия ди Ламмермур»!

Она, должно быть, ошиблась, когда в прошлый раз убирала диск в коробку… Мила встала, подошла к полкам, на которых хранились диски, нашла футляр с трагическим творением Доницетти, в котором главная героиня Лючия постепенно погружается в безумие, и открыла его, думая, что внутри лежит «Дон Карлос». Но там были «Сказки Гофмана»… Что-то не так. На месте «Итальянки в Алжире» оказалась «Травиата». Мила разнервничалась. Вместо «Моисея и Аарона» Шёнберга обнаружился «Тангейзер», в футляре от «Галантной Индии» лежала «Сельская честь»… Через несколько минут на полу валялись десятки коробок, и ни в одной не было «правильного» диска! «Дон Карлос» же и вовсе не нашелся.

Либо она сходит с ума, либо…

Кто-то затеял с нею игру… Кто-то побывал в доме…

Болсански огляделась, как будто этот «кто-то» мог все еще находиться рядом. Ладно, давай подумаем. Случай в гипермаркете, испорченные на парковке колеса, ставни, распахивающиеся сами собой среди ночи, а теперь это… Кто-то решил отплатить ей ее же монетой. Отомстить за смерть той шлюхи. Заставить пережить то, что пришлось вынести Кристине Штайнмайер, — совсем как в арии da capo, где последняя часть в точности повторяет первую. Тома… Он один в своей комнате, спит при включенном ночнике. Болсански помчалась вверх по лестнице и осторожно приоткрыла дверь. Мальчик спал, сунув в рот большой палец. В комнате вкусно пахло детским шампунем. Мать проверила ставни, подошла к кровати, погладила сына по плечику и подумала: «Какой же он нежный и хрупкий…»