Не гаси свет - Бернар Миньер

Вечером Мила решила проверить «тревожную» систему — та сработала. Она набрала код. Гудение прекратилось. Повторила попытку — тот же результат. Через минуту зазвонил телефон.

— Добрый день, с вами говорит диспетчер центра теленаблюдения. Можете назвать пароль?

— «Что случилось с Бэби Джейн?» — ответила женщина — так назывался ее любимый фильм. — У меня всё в порядке, я просто была невнимательна.

— Спасибо, мадам.

— А… кстати… других вторжений в систему не было?

— Что вы имеете в виду?

— Ничего, забудьте…

Лампочки продолжали перегорать. Болсански по-прежнему плохо себя чувствовала, хотя каждый вечер принимала противорвотное и заказывала еду в разных онлайн-ресторанах. Кончилось тем, что она вообще перестала ужинать.

Мила получала удар по нервам каждый раз, когда щелкала выключателем и свет зажигался и не гас. Мила понимала, что происходит: кто-то решил превратить ее жизнь в хаос — точно так же, как она сама поступила с Селией Яблонкой и Кристиной Штайнмайер. Но осознание проблемы ничем ей не помогало. Необходимо было найти способ справиться с врагом. С хитроумным и наглым врагом, который пробрался в дом в ее отсутствие, обманув охранную систему.

Ей нужна была помощь, но Маркус и Корделия не отвечали ни на звонки, ни на СМС, хотя она отправила им штук двадцать посланий. В субботу утром Мила поехала в Рейнери, вошла в дом своей подельницы и позвонила в дверь квартиры 19 Б. Открыл ей незнакомый парень.

— Чего надо?

— Коринна Делия дома? — спросила Болсански.

Молодой человек смерил ее взглядом, решая, стоит ли отвечать.

— Съехала… Что, не предупредила?

— А вы кто?

— Новый жилец. А вы?

Женщина развернулась и пошла прочь.

14 февраля Сервас проснулся в четыре утра. Во сне он плавал в невесомости вокруг Земли, потом перебирался из одного модуля космической станции в другой, нелепо размахивая руками и ногами, а за ним гналась женщина, на вид совсем не похожая на Милу Болсански. Но она была Милой Болсански — Мартен не понимал, откуда ему это известно, но знал это точно. Она не отставала и все повторяла и повторяла: «Возьми меня, трахни меня, здесь, немедленно…» Напрасно сыщик вежливо объяснял, что это невозможно, что он женат, что не хочет, нет, спасибо, мужчины тоже имеют право отказаться, правда, у женщин нет монополии на отказ — его противница не слушала и преследовала его по всей станции. Разбудил его голос матери, умершей тридцать три года назад: «Что ты делаешь с этой дамой, Мартен?» Сервас понимал подоплеку своего сна: вечером он перечитал дневник Милы Болсански. А еще в его сне была музыка — опера.

Он долго сидел на кровати, чувствуя глубокую печаль: голос матери во сне звучал так отчетливо, лицо было таким живым…

От детства не выздоравливают. Кто это сказал? Мартен принял душ и сделал себе чашку растворимого кофе. За окном, в ночной темноте, гулял ветер. Сервас размышлял до самого рассвета, анализируя свои ощущения. Итак: ему приснился сон. С музыкальным сопровождением. Пока он спал, его подсознание проанализировало ситуацию и расставило по местам не сходившиеся детали. В четверть восьмого майор не выдержал и спустился вниз, в общую столовую, выпить настоящего кофе. Некоторые пансионеры здоровались с ним, другие нарочито его игнорировали. Сервас пил кофе и думал о том, что уже знал, о том, что с самого начала было у него перед глазами, но он не видел. В семь тридцать Мартен покинул центр, сел в машину и тронулся в путь, навстречу новому дню.

Леонард Фонтен рассекал воду бассейна почти бесшумно, с изяществом и мощью профессионального пловца. Вода стекала по его лицу и спине, как волна по корпусу парусника.

— Привет… — услышал он чей-то голос.

Космонавт поднял глаза на стоявшего у бортика человека. Ему было около сорока, и он явно был не в лучшей физической форме — усталым и озабоченным. Таким усталым, что даже слегка сутулится. Лео узнал незваного гостя, но не подал виду и спросил — с наигранным возмущением в голосе:

— Кто вы такой и почему вторглись в частные владения?

— Я звонил, — солгал Сервас. — Никто не отозвался, и я позволил себе… прогуляться.

— Вы не ответили на мой первый вопрос.

Мартен бросил взгляд на мускулистый торс космонавта и достал значок.

— Майор Сервас, криминальная полиция.

— У вас есть ордер? Документ, дающий право входить к людям без их разрешения? Ограды вокруг дома нет, но это не значит, что…

Гость поднял руку, чтобы прервать отдававшие театральщиной инвективы Фонтена:

— У меня есть кое-что получше. Думаю, я знаю, кто убил Кристину Штайнмайер. Она ведь мертва. И вам это известно. Но есть и хорошая новость: я не считаю убийцей вас.

Леонард посмотрел на полицейского и кивнул, а затем доплыл до лестницы и не торопясь вылез из воды.

— Идемте.

Переступив порог стеклянной двери, Сервас мысленно поежился: он вспомнил свой последний визит в дом и Дархана — пятидесятикилограммового монстра, смотревшего на него, как на сочный оковалок на прилавке мясника. Пес спустился по лестнице, но гостя не узнал и подошел приласкаться к хозяину. Фонтен погладил его по голове, скомандовал: «Место!» — и Дархан вернулся на антресоль. Висевший на стене плазменный телевизор был настроен то ли на «Евроньюс», то ли на «Би-би-си Уорлд». Хозяин дома облачился в мягкий пушистый халат цвета слоновой кости с инициалами на кармашке, предложил Мартену расположиться на диване, после чего спросил, хочет ли тот кофе, и пошел к стойке. Разлив кофе по чашкам, он промокнул волосы полотенцем и сел на большой пуф по другую сторону низкого столика. Сервас заметил длинный шрам на его левой ноге — сантиметров тридцать от лодыжки до колена, — давно заживший, но не ставший от этого менее устрашающим. Космонавт бросил полотенце на стул и посмотрел на сыщика. От его горделивой уверенности в себе не осталось и следа: этот сильный человек тоже выглядел потерянным и усталым.

— Итак, вы считаете, что Кристина мертва? — спросил Лео.

— А вы думаете иначе?

Фонтен покачал головой. Сыщику показалось, что он хотел что-то сказать, но в последний момент передумал.

Майор достал из кармана дневник и подтолкнул его к космонавту.

— Что это? — удивился тот.

— Исповедь Милы Болсански…

Леонард отреагировал — едва заметно, но отреагировал! Он поставил чашку на столик и взял дневник.

— Она сказала, что вела его, когда вы жили и работали в Звездном городке. Загляните, поинтересуйтесь, — сказал его гость.

Фонтен удивился, но дневник все же открыл. Он начал читать и сразу помрачнел. Через пять минут космонавт забыл о присутствии сыщика и об остывающем кофе: он все быстрее листал страницы, читал по диагонали, на некоторых местах задерживался, а другие пропускал, но потом вдруг возвращался к ним… Закончив, он произнес лишь оно слово:

— Невероятно…

— Что именно? — спросил Мартен.

— То, что она дала себе труд сочинить… это. Настоящий роман! Мила явно ошиблась призванием!

— Значит, ничего подобного не было?

— Конечно, нет! — возмутился Леонард.

— Может, расскажете вашу версию?

— Не мою, а единственно достоверную, — сухо поправил Фонтен. — Мы живем в обществе, где ложь и шельмование стали почти нормой, но правда остается правдой.

— Я вас слушаю.

— Все очень просто. Начну с главного: Мила Болсански — сумасшедшая. И всегда ею была.

— Я не знаю, как ей удалось пройти психологическое тестирование. Существует мнение, что некоторые — немногие — психически неуравновешенные личности умеют обманывать не только врачей, но и приборы. Я и сам не сразу понял, что у Милы не всё в порядке с головой.

Фонтен поставил на стол пустую чашку, и Сервас заметил, что он левша и что на его безымянном пальце осталась белая полоска от кольца, но самого кольца нет. Кожа на этом пальце слегка сморщилась, выразив суть брака как такового: близость претерпевает «усадку», общение сводится к минимуму. «Не случайно безымянный — самый бесполезный палец человеческой руки!» — подумал полицейский, проживший в браке целых семь лет.

— Проведенное расследование установило, что в подростковом возрасте Мила несколько раз пыталась покончить с собой и лечилась в психиатрической больнице. У нее диагностировали какую-то разновидность шизофрении, — стал рассказывать космонавт. — Хотя какая, к черту, разница… Когда мы познакомились, Мила была красивой, умной, честолюбивой и очень обаятельной молодой женщиной. Напоминала солнечный лучик… Не влюбиться в нее было почти невозможно. Проблема в том, что Мила — как все подобные психопаты — носила маску: вся ее веселость и энергичность были напускными. Эта женщина «подстраивает» себя под человека, с которым общается, в этом ей нет равных. Истинное положение вещей открылось мне, когда я увидел, как она взаимодействует с окружающими. Мила производит впечатление цельного, сложившегося субъекта, но внутри она пустая. Она похожа на форму для отливки… другого человека. Превращается в зеркало желаний того, с кем общается. Мгновенно улавливает, что нужно собеседнику, и дает ему это. Я изучал проблему — после того что с нами случилось. Прочел много научных исследований…