Не гаси свет - Бернар Миньер

— Ты ведь один из последних «мастодонтов», которые все еще слушают CD, — подколола отца Марго.

— Шестнадцать дисков. Лекарство от скуки? — поинтересовался тот.

— Не хочу, чтобы ты тут совсем опростился. Ну и?..

— Что — и?

— Тебе нравится?

— Не то слово. Потрясающий подарок! О лучшем я и мечтать не мог! Спасибо.

Девушка пропустила мимо ушей чрезмерно восторженную интонацию, и они поцеловались.

— Выглядишь лучше, чем в прошлый раз… — заметила Марго.

— Я и чувствую себя лучше.

— А я уезжаю, папа.

Майор поднял на нее глаза:

— Куда?

— В Квебек. Мне предложили временную работу.

В… Квебек? Нет, только не это! Сервас испытывал священный ужас перед полетами.

— Почему… почему не Тулуза? — Он понял, как наивно прозвучал этот вопрос, еще не успев договорить.

— За последний год я разослала сто сорок резюме и получила десять ответов — десять отказов, — вздохнула девушка. — В прошлом месяце я отправила четыре мейла в разные квебекские организации, и мне прислали два положительных ответа. Здесь все мертво, папа. У нашей страны нет будущего. Я уезжаю через четыре месяца… У меня будет право на отпуск.

Мартен знал, что его дочь хочет работать в области связей с общественностью, но понятия не имел, что именно это означает. Булочник или полицейский, пожарный, инженер или механик, даже наркодилер или наемный убийца — все это вполне конкретные занятия. Но связи с общественностью? С чем это едят?

— Надолго? — спросил сыщик упавшим голосом.

— На год. Для начала…

Год! Сервас затосковал, представив полет над Атлантикой, экономкласс, облачность, турбуленцию, жалостливо-снисходительные взгляды стюардесс…

Его взгляд упал на фотографию Малера, и мозг услужливо напомнил о снимке в гостиной Кристины. Жеральд… У него появилось странное чувство, когда он его увидел.

— …но, если получу рабочее разрешение, останусь там и…

Там… Слово прозвучало как поминальный звон по их маленькой семье.

Лицо Жеральда… Оно ему знакомо. Полицейский был уверен, что где-то его видел. Видел, но в первый момент не узнал, потому что… Почему? Ну конечно, на другой фотографии он был снят в профиль… А сделали ее на торжественном приеме в Капитолии. Отражение в зеркале: мужчина в очках протягивает визитку Селии Яблонке.

— …ты меня слушаешь, папа? — донесся до него голос дочери.

— Конечно, дорогая.

Имеет ли это значение? Еще какое! Жеральд знал и Селию Яблонку, и Кристину, но неизвестно, пересекался ли он с Милой. В ее дневнике речь идет о Фонтене, а не о Жеральде, но Сервас был сыщиком и не верил в совпадения, так что эта деталь беспокоила его все сильнее.

— Знаешь, там можно сделать карьеру — если шевелиться. Не сидеть сиднем и не ждать у моря погоды… — продолжала дочь.

У Мартена зазвонил телефон.

— Извини… — пробормотал он, торопливо поднося его к уху.

Марго укоризненно покачала головой.

Это был Больё:

— У нас серьезная проблема. Я потерял Маркуса. Утром он пошел к метро. Я спустился следом. Мы доехали до Бальма. Но… там его ждала машина. Он скрылся. Я успел записать номер.

— Проклятие! — выругался майор.

— Что происходит? — спросила Марго. — У тебя проблемы? Ты вышел на работу? Я думала, ты все еще в отпуске…

Это был не вопрос, а укор. Она приняла одно из самых важных решений в жизни и приехала поделиться им с отцом, а у него, как всегда, нет времени, хотя ее выбор будет иметь последствия для них обоих.

— Пустяки, малышка, ничего важного, — заверил ее сыщик. — Продолжай.

Но это были не пустяки. Никакие не пустяки. В горле у него сжался комок.

Кристина встала под душ, чтобы обжигающие струйки воды смыли напряжение и ломоту в теле. Сон на диване не прошел даром. Войдя в ванную, она заперлась на задвижку. Положила на раковину дубинку, газовый баллончик и электрошокер. Расслабилась. И тут ей почудился шум. Кристина завернула кран, но звук не повторился. Должно быть, трубы. Она вытерла волосы большим полотенцем, выдавила пасту на зубную щетку, и в этот момент зазвонил телефон. Не официальный — другой, секретный.

Лео…

— Кристина, ты дома? — быстро спросил космонавт. — Нужно увидеться…

— Что происходит?

— Потом объясню… Сегодня кое-что случится. Слушай внимательно: вот что ты сделаешь…

Она запомнила место и время. Что он задумал? Может, стоит позвонить тому сыщику? Нет, Лео просил никому не говорить. Зазвонил другой телефон. Мать… Не сейчас. Сообщение на голосовую почту. «Кристина, это мама. Я видела репортаж в новостях — о том, что случилось рядом с твоим домом. У тебя всё в порядке? Перезвони мне…» Журналистка стерла сообщение и пошла в гостиную. Открытый ноутбук стоял на барной стойке. Она не помнила, включала его утром или нет. Сходив за своим арсеналом, Кристина вернулась в кухню и увидела, что пришел новый мейл. У нее участился пульс.

Она села на высокий табурет и открыла сообщение. Горло перехватила судорога.

МНЕ ОЧЕНЬ ЖАЛЬ: Я НЕ ПОВЕРИЛА, ПОДУМАЛА, ТЫ РЕХНУЛАСЬ. НУЖНО ВСТРЕТИТЬСЯ И ПОГОВОРИТЬ. О ЖЕРАЛЬДЕ. НИКОМУ НЕ ГОВОРИ. ВОТ МОЙ АДРЕС. БУДУ ДОМА ЦЕЛЫЙ ДЕНЬ.

— Приедешь меня навестить?

Самолет — турбуленция, груды облаков наваливаются и разбегаются, кресла и копчик вибрируют, напоминая, что под ним 11 000 метров пустоты, а он заточен в огромный футляр наподобие сигарного, снаряженный сверхмощными двигателями и заправленный тысячами литров легковоспламеняющегося керосина.

Сервас затосковал.

— Конечно, крошка.

Снежная буря над Монреальским аэропортом.: —5 °C на земле, —50 °C наверху, посадка запрещена… топливо на исходе… стюардессы нервничают все заметней, напряжение в салоне растет… в иллюминаторах завывает ветер, их трясет, трясет… они наматывают круги над землей, одни в целом мире…

— Ты не передумаешь? — Мартен посмотрел в глаза дочери.

— Нет, папа.

Он знал свою Марго: уговаривать ее, пытаться повлиять — значит попусту тратить время и силы. Она не испугается ни холода, ни снега, ни бесконечно долгих зим. Страх отца перед полетами ее тоже не остановит, как и жуткий квебекский французский. Мартен работал в полиции и имел дело с изнанкой жизни, о которой люди предпочитают ничего не знать, так что настроения дочери были ему понятны.

Он подумал о Кристине. Что она сейчас делает?

Несколько мгновений отец с дочкой молча смотрели друг на друга, а потом Марго сказала:

— Позаботься о себе, папа, очень тебя прошу.

Она нажала на пульт, и ее красно-белый автомобильчик отозвался веселым «бип».

— Мы увидимся перед твоим отъездом? — спросил Мартен.

— Ну конечно!

Девушка махнула на прощание рукой, лихо крутанула руль и исчезла. Сервас осознавал всю важность случившегося, но его мозг был занят совсем другими мыслями. Он достал мобильный и набрал номер Кристины. Гудок. Голосовая почта.

Он припарковался в неположенном месте, выскочил и помчался к подъезду, раздвигая плечами туман. Код — 1945… Кабина лифта остановилась на четвертом этаже, он резко толкнул решетку, одним прыжком преодолел расстояние до двери и надавил на кнопку звонка. Раз, другой. Ничего. Он барабанил кулаком, кричал, готов был вышибить створку…

Затем сыщик прислушался, но в квартире стояла мертвая тишина. Сердце бухало у него в груди, пот заливал глаза.

За его спиной щелкнул замок.

— Вы ищете мадемуазель Штайнмайер? — Противный фальцет, суровый тон. Сервас повернулся и встретился взглядом с соседкой Кристины: низенькая пожилая тетка с серыми волосами сверлила его взглядом.

— Да… — Он показал мегере значок.

— Она ушла, — сказала та.

— Не сказала куда?

— Дела и поступки мадемуазель Штайнмайер интересуют меня в последнюю очередь, — презрительно фыркнула достойная дама.

— Благодарю вас… — ответил Мартен, хотя тон его говорил об обратном.

Черт, черт, черт! Он был в бешенстве: Больё упустил Маркуса, а Кристина покинула квартиру, не предупредив его. Почему она не позвонила? Адреналин в крови зашкаливал, и полицейский не чувствовал усталости — только растущее беспокойство. У него возникло предчувствие неминуемой катастрофы. Он спустился вниз и увидел, как женщина из вспомогательного состава полиции просовывает под дворник его машины штрафную квитанцию. Не говоря ни слова, майор показал ей свой жетон, и она ответила ему неласковым взглядом. Дочь улетает на край света, Маркус испарился, Кристина исчезла, на улице туман… Пропащее утро.

К полудню они так и не нашли ни ее, ни Маркуса. Штайнмайер не отвечала на звонки. Что-то было не так. Сигналы тревоги в мозгу сыщика звучали все громче.