Второй сын - Эми Хармон

что не принадлежат ни к единому клану и теперь трясутся от страха, – бросил Хёду ближайший к нему всадник.

Процессия продвигалась вперед по густой грязи. Воины у кареты явно не собирались прислушаться к его предостережениям.

– Банрууд! – заорал Хёд, но король, ехавший в голове каравана, не придержал коня и ничем не показал, что услышал его крик.

Всадники, окружавшие карету, принялись на чем свет бранить его за неуважение.

– Слепой северянин нашему королю не указ, – выговаривал ему один из стражей.

– Да кем он себя возомнил? – крикнул воин, скакавший перед каретой. Все они слышали его, но не собирались прислушаться.

– Весь день сидит, будто важная дама, небось уже вымок до костей, – тихо вставил кто‐то еще.

Все они смеялись над тем, что он отказался ехать верхом, когда думали, что он их не слышит.

Кучер все гнал вперед, не обращая внимания на его призывы, а страж по другую сторону кареты велел ему больше не причитать.

Они не собирались прислушиваться к его словам, предупредить ехавших впереди, он же не собирался спрыгивать со ступеньки и кидаться вперед, размахивая руками. Там, где он был теперь, пользы от него было больше.

Он слышал женщин в карете. Они не спали и чутко прислушивались к происходившему снаружи.

– Принцесса Альба, – велел он, – Лиис из Лиока, ложитесь на пол и будьте готовы.

Женщины мгновенно зашевелились, и он понял, что они, благодарение Одину, последовали его совету. Сам он вскарабкался на крышу, радуясь, что карета была крепкой и прочной, с опорами для лучника, между которыми он и встал. Он взял в руки лук и закрыл щитом спину под колчаном.

Кучер ругнулся и хлестнул кнутом в его сторону, решив, что Хёд хочет отобрать у него поводья. Хёд лишь пригнулся, но, несмотря на всю свою ловкость, не сумел увернуться от удара.

– Следи за дорогой, – велел он, вынул стрелу из колчана и растянул тетиву. Почти сразу послышался шорох, подтвердивший, что он не ошибся. Он выстрелит не первым.

– Северянин захватил карету, – крикнул кто‐то, и он на мгновение испугался, что люди Банрууда кинутся на него.

– Засада! – завопил кто‐то, но уже в следующий миг вопль перешел в бульканье. Лошадь под кричавшим громко заржала, и на людей короля градом обрушились стрелы.

– Они наверху! – пророкотал начальник стражи. – На деревьях!

Кучер попробовал остановить лошадей, но было уже слишком поздно.

– Вперед, вперед, вперед! – рявкнул Хёд. – Не сбавляй ходу.

Стрела задела его за рукав, и он выстрелил в ответ, стараясь не потерять равновесия на крыше кареты, рванувшейся вслед за помчавшими лошадьми. Одно, два, три громких сердца. Одна… две… три стрелы. Одно, два, три мертвых тела.

Банрууд пытался отдавать приказания, удерживая пятившегося коня. В него полетела стрела, еще одна вонзилась в грудь воина по левую руку от короля. Мгновенно развернувшись, Хёд снова прицелился и выпустил в направлении летевших навстречу, громко певших орудий три стрелы, одну за другой. Человек, едва не убивший короля, свалился со своего места на дереве, еще один полетел в кусты под хруст и треск ветвей.

Хёд обнаружил еще три бившихся сердца и остановил их одно за другим, решив, что бойня закончилась. Бандиты летели вниз с деревьев и падали на землю, но теперь дорогу усеивали тела мертвых и умиравших, а карета не была пригодна для поездок по полю боя. Передняя ось треснула, и колесо разлетелось на две половины. Он услышал, как Гисла выкрикнула его имя, как Альба принялась молить Одина о защите, но тут карета качнулась, Хёд с кучером взлетели в воздух, а женщины покатили дальше без них.

Хёд упал спиной в грязь, так и не разжав пальцев, сжимавших лук, но щит, висевший у него на плечах, закрутил его, словно ребенка на санках, летящего по со снежной горке, и он покатился вниз с откоса, пока не уткнулся в кусты. Он пролежал без движения несколько секунд, пытаясь восстановить дыхание, собрать воедино разлетевшиеся чувства.

– Хёд! – снова крикнула Гисла, и он мгновенно перевернулся, встал на колени, лицом к опасности.

Лошади пятились, люди бежали, всюду вокруг царили безумие и хаос. Он не мог разобрать, где свои, а где чужие, – не теперь, когда воины короля были ему знакомы не больше, чем те, кто хотел его убить. Среди ветвей больше никого не было.

Кто‐то бежал прямо на него, размахивая клинком, так что он поднял лук и, не целясь, выпустил стрелу в грудь своего обидчика. Тот с хриплым вздохом повалился прямо на него, а в воздухе в тот же миг запела чужая стрела, предназначавшаяся Хёду. Она вонзилась в спину мертвого врага.

– Благодарю, мой добрый господин, – шепнул Хёд и потрепал мертвеца по щеке. Он сбросил его с себя и потянулся за посохом, но тот потерялся, когда Хёд полетел вниз с кареты. Хёд стиснул зубы, поднял лук и приготовился стрелять, вслушиваясь в царившую вокруг неразбериху, пытаясь разобрать, кого еще следовало убить. Он словно просеивал песок в поисках крошечного зернышка и страшно ярился из‐за того, что не может видеть.

Банрууд спешился. Его сердце яростно колотилось – то был единственный знакомый ритм, который Хёд мог различить в мутном грохоте бойни. Он не слышал ни Гислу, ни Альбу. Ужас раздулся в нем огромным шаром, но он отмахнулся от него, гоня женщин прочь из своих мыслей. Если он погибнет, то уже никак не поможет им.

Какой‐то человек, тяжело дыша, кинулся к королю сзади. Сердце его громко билось, и Хёд выпустил стрелу, радуясь столь очевидной мишени. Он слушал, как стрела достигла цели – сердце злодея стихло, умолкло навсегда. Он больше не мчался к цели, но, с громким свистом рассекая воздух, повалился на землю.

Банрууд выругался и назвал Хёда по имени, благодаря за спасение. Шум бойни разбух до предела, клинки и тела заметались вокруг, сплетаясь друг с другом так скоро и так неистово, что Хёд не мог даже помыслить о том, чтобы вмешаться, но вот раздался чей‐то восторженный крик, и ответом ему стал целый хор радостных криков. Битва закончилась победой.

Благодарение Одину.

Хёд встал на ноги и нетвердыми шагами отправился искать Гислу.

* * *

Если бы Хёд их не предупредил, все кончилось бы гораздо хуже. Карета упала, колеса треснули, дверца ввалилась внутрь, но они с Альбой остались целы. Когда карета повалилась на бок, обе они ударились головами о ее стенку, и у Альбы уже плыло перед глазами. И все же, едва услышав победные крики, они вылезли наружу через окно и спрыгнули с