Ловушка для героя - Михаил Исаков

Студент по-прежнему полулежал на ковре и мирно беседовал с соседом по политической платформе:

— Интересно, правда?

— Что интересно? — не понял сосед и выпустил струю белого дыма. Он и Сашка совместно отравляли воздух и себя.

— Это. — Парень широко махнул рукой, видимо, желая показать, что ему интересны все люди, собравшиеся в зале.

В принципе, это так и было. Однажды, в рамках программы ознакомления молодежи с современной государственной системой, Сашку вывозили на экскурсию в Государственную Думу. Как определил Сашка, разница между тем, что было по телевизору, и тем, что им показали в жизни, была только в том, что можно было посидеть на больших кожаных диванах и лично походить по длинным коридорам. Потом, когда он, просматривая новости, натыкался на знакомые интерьеры Думы и мелькающие говорящие головы политиков, то с уверенностью говорил: "Знаю я вас всех".

Эту светлую мысль Сашка постарался донести до сознания своего щедрого собеседника.

— А-а-а… — понял сосед и протянул студенту вторую самокрутку. — Еще будешь?

Сашка согласился без лишних слов. Прикурил, наблюдая за тем, как с галерки к центру зала стал прорываться расфуфыренный герольд, сбежавший от них во время поездки, крича на весь зал, что всех гоблинов надо мочить в сортире.

— Классный у тебя план, — одобрил очередной косяк студент.

— Офигительный, — кивнул сосед.

Какофония зала, казалось, достигла наивысшего предела.

Герольд д` Сад в нескольких шагах от курильщиков бился на кулаках с очередным претендентом на трибуну и обещал сделать всем обрезание.

— Ну так же нельзя, товарищи, — кудахтал председатель. — Мы же еще не решили, какой поход у нас будет: то ли "Наказующий", то ли "Великий", — и куда?

Мадам Ванесса, странным образом оказавшаяся в самом эпицентре политической бури, попыталась взять в свои прекрасные руки управление разбушевавшейся толпой. Рыцари, вспоминая уроки хороших манер, проявляли подобие галантности и уступали ей дорогу, а некоторые даже позволяли ей делать звонкие пощечины по своим бритым щекам.

— Это все ты!!! — Женщина озвучила свою мысль, обращаясь к Ловцу.

— Если бы, — прошептал обездвиженный полевой работник, понимая, что от его проверенных способов, магических способностей и других полезных знаний никакой пользы не будет.

"Ленин! Партия! Комсомол!" — дружно закричали молодые голоса. Кричали так заразительно, что крик вскоре стали подхватывать многие из обалдевших статистов.

— Женщина должна сидеть дома, плакать, штопать и готовить, — барон д` Гулиа показал свое неприятие женского равноправия и вцепился Ванессе в волосы.

— Не хочу! Спасите! — панически закричал рыцарь в черно-сером платье. Его мужественное лицо исторического деятеля исказила гримаса ужаса. Он попытался выхватить меч из ножен, богато украшенных драгоценными камнями, но, вытащив клинок, тут же его отбросил со словами — Я устал. Я ухожу. А то иногда думаешь "Уйти, уйти, уйти!" А потом думаешь: "Кого? Кого? Кого?" Вот тряхнем сейчас высший эшелон! Будем арестовывать и брать, понимаешь!

У уставшего рыцаря вместо черной полоски материи, закрывающей правый глаз, опять отрасли толстые щеки, а в руках волшебным образом появилась теннисная ракетка, которой он умело воспользовался, двинув ею словно двуручным мечом по голове подвернувшегося коллегу:

— С кадрами пора кончать!

— А мы еще спорим, проверять их на психику или нет, — возмутился ударенный. — Проверять всех!

Ловец подумал, что по логике событий в залу должны ворваться орды лекарей, которые тут же на местах начнут тесное общение с пациентами, собранными в одном месте со всей провинции сразу. Скорая психиатрическая помощь не прибыла.

— Боги! Что вы делаете?! — Председатель попытался превратиться в того самого воблоподобного человека, каким он был до начала фантасмагории.

— Мы продолжаем то, что мы уже много наделали… — сообщили ему.

— Это же форменная катастрофа. Катастрофа — это всегда плохо! — Представитель короля вновь блеснул золотой оправой не своих очков. — Как такое может происходить?

— Свободное волеизъявление и свободное выражение политических взглядов есть основы функционирования демократической системы государственности, ограниченной рамками гражданско-правового устройства общества, — внес ясность Ловец.

— Здесь тебе не это… Сейм — это вам не тот орган, где можно одним только языком! — просветил полевого агента дворянин, побитый теннисной ракеткой. Теперь он предстал с генеральскими погонами на плечах и в украинских шароварах. — Хватит языком молоть, а то корячимся, как негры! Надо всем лечь на это и получить то, что мы должны иметь.

Ловец мало обращал внимания на окружающих, их слова и поступки. Он почти не слушал то, что говорил его рот, живший в данный момент отдельной от мозга жизнью. Ловец старался побороть свои неожиданные желания, прогнать рой чужых мыслей и уничтожить обрывки инородных образов. Следы яростной внутренней борьбы вылились в крупные капли пота, ручейками стекающие по спине.

— Да, демократия — великая сила. О демократии двух мнений быть не может, — после непродолжительного молчания изрек председатель. Как оказалось, он тоже старался преодолеть странное наваждение, его мокрое лицо и затуманенный взгляд говорили о стремлении к интеллектуальному освобождению.

В председателя полетели помидоры и яйца.

"ЛЕНИН! ПАРТИЯ! КОМСОМОЛ!" — гремело над залом так, что многие начали плакать от приступа счастливой ностальгии.

Откуда-то сверху донеслось бессмертное произведение штампованных звезд: "А мы такие загораем!.." Сашка хотел убавить звук приемника, но не нашел пульт. Ему смертельно надоела эта политическая белиберда, хотелось свежего воздуха, свободы и пива. Последнего хотелось больше всего, поэтому он нисколько не удивился услышанному заявлению, что Россия со временем должна стать еврочленом.

— Ии-и тут Россия? — икнул в пустоту Сашка. — Пива давай!

Из тумана, набежавшего по краям глаз, вынырнул эльф с острыми ушами вампира и, сверкая белой бабочкой на черном фоне костюма официанта, предложил испить холодного пенного напитка. Сашка настолько обрадовался несказанной удаче, что решил произнести приветственную речь.

— Когда я говорю о…. Когда я говорю о себе, и когда он говорит обо мне, мы все говорим обо мне.

Теперь в фокусе его взгляда место официанта занял сосед.

— Корреляция теории турбулентности международных отношений с идеологией неолиберализма, с точки зрения системного анализа и децизного метода, приводит нас к выводу о том, что преференциальное значение для сохранения системы в состоянии статического динамизма имеет стремление акторов к объективированию своих интересов и нахождению компромиса. — Приветливая улыбка соседа показала черные зубы нищего провинциала.