Ловушка для героя - Михаил Исаков

— Корреляция теории турбулентности международных отношений с идеологией неолиберализма, с точки зрения системного анализа и децизного метода, приводит нас к выводу о том, что преференциальное значение для сохранения системы в состоянии статического динамизма имеет стремление акторов к объективированию своих интересов и нахождению компромиса. — Приветливая улыбка соседа показала черные зубы нищего провинциала.

— Бей эльфов! Спасай Россию! — на официанта набросились с кулаками, повалили на ковер и принялись остервенело бить ногами.

Сашка сделал большой глоток пива. Ему сделалось скучно.

"А мы такие отдыхаем!.."

— Нам важно объяснить нашей нации, что жизнь важна. Не только жизнь младенцев, но и жизнь детей, живущих, знаете, в мрачных темницах Интернета, — заявил человек в темно-сером костюме в тонкую полоску. Он говорил с техасским акцентом.

Откуда Сашка знал, что это был именно техасский акцент, объяснить он не мог. Пришло откуда-то. Впрочем, ему это было неважно, его целью была бутылка пива, валяющаяся рядом с избиваемым эльфом. Сашка хотел угостить пивом блеснувшего знаниями соседа.

— Оставьте его. Слышите, оставьте, — жалел он официанта.

С трибуны звучал техасский говор.

— Мы — самая великодушная страна в мире. Мы очень великодушные. Я горжусь тем, что мы такие великодушные. Но, несмотря на наше великодушие, мы не должны хвастаться своим великодушием.

Бутылка в руки парня не далась. Многочисленные ноги запинали ее в недосягаемую даль зала. Это было плохо. Сашу продолжала обуревать жажда. Он перевернулся на спину и уставился на хрустальную люстру, распустившуюся под потолком огромным сверкающим бутоном.

— Что ж за жизнь-то у меня какая дурацкая? — задал метафизический вопрос студент.

"Мы с вами так будем жить, что наши дети и внуки завидовать станут!" — пообещали ему из внешнего мира.

Сашка переключил канал.

Мимо проскочил кот Том, несколько раз ударил каминной лопаткой по убегающему от него мышонку. Очень смешно.

Переключил канал.

Ему пообещали, что он может ходить под себя, и его попка останется сухой. Попробовал, понравилось, почувствовал облегчение.

Переключил.

"Родина у нас одна, и мы должны ее делать…" Шоколад из какао-бобов, произведенных на рязанщине. Ха-ха-ха!

— Я думаю, мы все можем согласиться — прошедшее уже прошло.

Как надоел этот техасец!

Сашка выключил телевизор.

Возмущение жизнью расползалось по городу из центра, из ратуши. Расползалось оно вместе со славным рыцарством, рванувшим разносить весть о славном "Великом" или не менее славном "Наказующем" походе. Мало кто помнил, что они видели и слышали на Сейме, а те немногие, у кого оказалась хорошая память, не могли ничего понять. Спросить тоже было не у кого, всезнающие маги проигнорировали дворянское собрание. Волшебники в последнее время показывали совершенное неприятие мирской жизни. Более того, они не замечали все происходившее в королевстве.

Ловец пришел к такому выводу еще в зале Сейма, когда не увидел там ни одного мага.

НИ ОДНОГО!

Такого не могло быть ни при каких случаях. То есть даже на такой случай у магов должно было быть что-нибудь предусмотрено.

Маги стерегущие, маги смотрящие, маги хранители. Они следили за порядком, они знали все и почти все могли. При желании королевству не нужно содержать полицейский аппарат: спроси у мага и жди его ответа. Ловец иногда думал, зачем тогда нужны все эти надзоры и канцелярии, не рационально как-то. Как все было бы просто и красиво, если бы…

Но было все сложно, а магов не было. Рождалась смешная и противная мыслишка о том, что волшебники, призванные заботиться о человечестве, забыли свои обязанности… специально забыли.

Мимо пробежали двое стражников. Бежали торопливо, не обращая внимания на окружающих, так же, как эти самые окружающие на них. Прокатила коляска пожарных. Затем еще несколько, Ловец не разглядел сколько. Его голова, вслед за шеей и спиной были низко наклонены к земле. Тяжело тащить абсолютно бесчувственного человека. А что делать?

— А кому сейчас легко?

Эта философская мысль отвлекла Ловца от проснувшегося желания плюнуть на все и бросить парня, которого надо было бы прикончить прямо в погребе у старосты.

Под ногами валялись разбросанные товары уличных торговцев, скрипело битое стекло витрин и окон, умирало несколько человек и нелюдей. Улица, по которой он пробирался, опустела. Все пошли делать погром. Среди закрытых лавок шныряли лишь воры, попрошайки и другие ренегатствующие типы, которым защита человечества от происков инородцев была делом далеко не первостепенной важности. Уточним. Это было совершенно не тем делом, которое занимало их умы.

— Эй, ты!

Ловец решил не обращать внимания.

— Я к тебе обращаюсь…. - оборотистая бранная фраза была поистине великолепна и заинтересовала Ловца, как ценителя редкостных фразеологизмов. Он помолчал и медленно опустил Сашку на землю.

— Тебе чего? — устало спросил Ловец и тут же получил по носу. Вернее, он должен был бы получить по носу, но не получил, так как успел переместиться ближе к крепышу и схватить его за весьма пикантное место между ног.

Рывок вверх.

Визг.

— Ну, я пойду? — спросил Ловец и рванул еще раз.

— Да-а-а-а!!! — согласился отпустить подвернувшихся прохожих гуляющий "хозяин ночных улиц".

Ловец опять водрузил на себя Сашку и побрел дальше.

На углу улицы воинствующая группа людей, озабоченных чистотой человеческих рядов, грабила дом. Выносили все: занавески с окон, мебель, вещи, кто-то особо хозяйственный снимал с петель входную дверь.

— Люди! Зачем? Я же вам всегда помогал! — На ноющего хозяина плевали.

Плевали в буквальном смысле. Один из людей, к милосердию которых взывал горожанин, держал его за шкирку, не давая подняться с колен и, что скорее всего, упасть на живот. А другой испытывал наслаждение, со смехом сплевывая ему на широкую лысину. Еще один человек, связанный и избитый валялся недалеко от ступеней крыльца. Его все еще лениво попинывали, а из его забитого кляпом рта доносилось рычание.

Ловец остановился передохнуть.

"Итак, ни одного мага. О чем это нам говорит?"

Говорило это все о том, что в королевстве происходила большая подковерная борьба, которая уже выплескивалась наружу, проявляясь взаимным непризнанием королевской и магической власти. Следует подчеркнуть, что непризнание очень даже публично. Слава Богам, что не кидается никто огненными шарами и не штурмует провинциальные магические башни.