Горечь моей надежды - Сьюзен Льюис

Алекс никак не ожидала такого вопроса и потому пролепетала первое, что пришло в голову.

– С удовольствием, – сказала она, – но боюсь, что не смогу отпроситься с работы. Вот если бы знать заранее… – Она не стала добавлять «и располагать нужной суммой». – Но все равно, спасибо за приглашение, – поспешила добавить она.

– Разве может быть иначе? – удивился Боб. – Может, для тебя это пока в новинку, но ты часть нашей семьи, и нам не терпится с тобой познакомиться. Скажу больше, сегодня поговорить с вами напрашивался весь наш клан. Всем хотелось сказать тебе «привет», чтобы ты знала, как мы все рады за Анну. Но я подумал, что для первого раза это будет перебор. Ты бы просто от всех нас устала. Правда, я не уверен, получится ли мне отогнать их во второй раз.

– Нет-нет, я с удовольствием познакомлюсь со всеми, – ответила Алекс, стараясь быть вежливой.

Собственно говоря, ответ был вполне искренним. Так она и думала на самом деле, тем более когда рядом сидит ее мать.

– Знаешь, сегодня я попыталась найти в Интернете снятое тобой видео, – сказала мужу Анна. – Но, похоже, его там нет.

– Это потому, что я его стер, – ответил Боб. – Я тут отснял новые кадры, но их еще нужно отредактировать. И еще я откопал кое-что из старых съемок и надеюсь к завтрашнему вечеру все выложить.

– Я думала, ты уже запечатлел каждый квадратный дюйм нашего дома и вокруг него, чтобы Алекс увидела, кто мы такие и как живем, – поддразнила его Анна. – Но если ты снимешь больше, ей не понадобится приезжать. Достаточно будет выйти в Интернет и все своими глазами увидеть.

– Я знаю, что умею снимать хорошие кадры, – сухо ответил Боб, – хотя я, конечно, не гений. Да и вообще, одно дело – посмотреть на омара, которого я поймал сегодня на завтрак, и совсем другое – попробовать его на вкус. А видеть, как я выжимаю на него лимон, сорванный в нашем саду, совсем не то, что сорвать и выжать его самой.

Анна моментально напряглась.

– Извини, если он немного резковат, – шепнула она Алекс.

– Ничего страшного, – успокоила ее та.

– Я опять что-то не то сделал? – спросил Боб и, скорчив виноватую гримасу, шагнул ближе к камере.

– Ничего, – рассмеялась Анна. – Так что ты там добавил к своему видео?

– Погоди. Сначала посмотри, а потом скажешь мне, заметила или нет.

Анна простонала.

– Замечу, только не то, что надо, – шепнула она Алекс.

– Это точно, – подтвердил Боб. – Кстати, дамы, сколько там у вас на часах?

– Четверть восьмого вечера, – ответила Анна, посмотрев на часы. – А у вас?

– Четверть девятого утра.

– Уже завтра, – уточнила Анна.

– Верно, уже завтра. Можно поинтересоваться, как прошел сегодня ваш день? Чем занимались?

Анна посмотрела на Алекс.

– Сегодня мы решили себя побаловать, – сказала она. – Встали поздно, главным образом потому, что я по-прежнему никак не перейду на правильный режим. В голове совершенно перепутались все часовые пояса. Это просто кошмар какой-то! Затем сходили позавтракать в местный паб. Кстати, в пабах сейчас совсем не так, как в годы моей юности, – ни табачного дыма, ни игры в дартс, ни стариков с кружками пива. Зато в здешнем пабе потрясающая кухня, а вместо пива – очень даже приличное вино.

– Нашего новозеландского нет?

– Боюсь, что нет. Только один сорт, с Южного острова, но довольно неплохое.

– В этом случае жду не дождусь, когда угощу тебя нашим домашним зельем, – сказал он, обращаясь к Алекс, – надеюсь, ты понимаешь, что я не про пиво. А что вы делали, когда опьянели после обеда?

Анна и Алекс одновременно рассмеялись.

– Просто прогулялись по деревне, – ответила Анна. – Шарлотта, то есть Алекс, показала мне, где она упала, когда ей было шесть лет, и поранила себе голову. По ее словам, это было жуткое зрелище, с ног до головы она была в крови. Потом мы посетили местный клуб, где она в возрасте девяти лет танцевала на немецком народном празднике, а в четырнадцать – была участницей рождественского вертепа. Теперь она там сама ставит спектакли, которые мы с тобой видели на «Фейсбуке».

– Сценарии пишу не я, – поспешила уточнить Алекс. – Я лишь выступаю в роли режиссера.

– Думаю, твоим талантам найдется применение у нас, когда ты приедешь к нам в гости, – сказал Боб. – Правда, тут у нас проходят парады Санта-Клауса. Ты уже рассказала про них? – спросил он у Анны.

– Нет, но обязательно расскажу.

– Это что-то! – воскликнул Боб. – Впрочем, увидишь своими глазами, если мы уговорим тебя приехать к нам на Рождество. Надеюсь, Анна уже сказала тебе, что о билетах можешь не беспокоиться. Все расходы я беру на себя…

– Да, но если честно, я просто не могу…

– Ничего-ничего, сможешь! И никаких споров! Спроси у Анны, она знает, что это бесполезно, потому что в конечном счете верх обязательно возьму я.

– Вообще-то победителем всегда оказываюсь я, – сказала Анна, – но в данном случае готова заранее принять поражение.

Противостоять такому напору было невозможно. Сказать по правде, в глубине души Алекс даже растрогалась.

– Ладно, не буду вам мешать, – сказала она, вставая. – Рада была познакомиться с тобой, Боб.

– Взаимно, – с теплотой в голосе ответил он. – И еще, я никогда не видел твою мать такой счастливой. Думаю, радость на пользу и моему сердцу. Конечно, у Анны есть мы, и мы все ее любим, но это все равно не то: ничто не может заменить близость с родным ребенком. Вы нашли друг друга. После стольких лет разлуки! Теперь вы снова вместе – даже не верится.

Чувствуя, как к горлу подкатывает комок, Алекс ответила:

– После всего, через что она прошла, просто чудо, что она в конечном итоге нашла такого замечательного человека, как вы.

– Жаль, правда, что с нами все эти годы не было тебя, – перебил ее Боб. – Все было бы иначе. Но ничего, попробуем наверстать упущенное. Береги себя. Давай еще встретимся и поболтаем в Сети. Не пропадай, ладно?

Алекс открыла рот, чтобы попрощаться, но так и не смогла подобрать нужных слов и в результате замаскировала свою немоту улыбкой.

Оставив мать сидеть перед компьютером, она побежала наверх к себе в комнату.

Она знала, что ведет себя глупо, что ей есть за что благодарить судьбу, а сейчас – и к чему стремиться. Увы, внезапно на нее накатились гнетущие волны одиночества и печали. Пройдет еще немного времени, и ее мать вновь уедет, вернется в мир, полный красок и счастья, любви и нежности, в мир, по сравнению с которым ее собственная жизнь кажется жалким унылым существованием. Что еще хуже, хотя ей и было больно это признать, она не воспринимала Анну как мать. Хотя откуда ей знать, что в таких случаях полагается чувствовать?

На адаптацию понадобится время, напомнила она себе, вытаскивая из картонной коробки на комоде целую пригоршню бумажных платков. Такие перемены быстро не происходят, как бы тебе самой этого ни хотелось. Ты лучше подумай о том, какая она красивая, какая добрая и приветливая, какой живой интерес проявляет ко всему, что ты делаешь. Вспомни, как сердечно тебя принял Боб. Он сделал все, чтобы ты не сомневалась, что тебя там встретят с распростертыми объятиями.

Но кто сказал, что она сомневается? Проблема совсем в другом… Кстати, а в чем, собственно? Неужели ей страшно, что все это может внезапно исчезнуть? Или вновь обернуться кошмаром?

Да, наверное, так и есть. Но, если задуматься, почему обязательно «бросят»? Для страхов и опасений не было никаких оснований. Так не лучше ли выбросить их из головы и напомнить себе, что порой в этом мире происходят удивительные вещи. Ведь, что греха таить, она хотела бы побывать в Новой Зеландии. Судя по словам Анны и Боба, это сплошная идиллия: ловить на завтрак омаров, ходить под парусом между островами, участвовать в параде Санта-Клауса… да и многое другое, о существовании чего она даже не подозревает. Да, но с какими чувствами она затем посреди зимы вернется в унылую «однушку» в районе, который всеми фибрами ненавидит, в городе, в котором у нее практически нет друзей? Да и родных тоже, если не считать Габи и тетю Шейлу. Так ведь и они тоже живут не на соседней улице, а если быть до конца честной, у них своя жизнь, к которой она имеет весьма далекое отношение. Как, собственно, и они к ее жизни.

Иное дело – новые родственники ее матери. С первого взгляда видно, какие они дружные, какое живое участие принимают в жизни друг друга. И пусть ее мать им не кровная родственница, для них она – неотъемлемая часть их семьи. В некотором смысле в Новой Зеландии Анна обрела не только новую семью, но и новую родину.

У Анны теперь новозеландский акцент, и хотя она была на седьмом небе от счастья, что наконец нашла свою дочь, было видно, что ей хочется поскорее домой, к Бобу, который тоже уже начал тосковать по ней. А ее внуки, пусть даже не родные! У нее всякий раз зажигались глаза, стоило ей заговорить о них.

В дверь постучали. Анна. Прежде чем крикнуть «открыто!», Алекс в срочном порядке высморкалась и постаралась отогнать нехорошие мысли.