Обманутая - Барбара Делински

Кристиан уже слышал эту историю. Но чем старше он становился, тем тяжелее ему было с ней смириться.

— А сам он не собирался сказать мне?

— А он еще не сказал?

— Значит, скажет?

— Это известно только ему.

Кристиан ощущал себя куклой, о которой кому-то известно то, что не известно ей самой.

— Ты думаешь, он следит за мной?

— Сомневаюсь. Ты слишком много путешествуешь.

— Но я живу в Вермонте. Я никогда не уезжаю больше чем на месяц, максимум на два, а в строительные сезоны я еще чаще нахожусь там. Я знаю его? — Не то чтобы он думал об этом каждый день, но такая мысль приходила ему в голову всякий раз, когда к нему начинал проявлять интерес человек в возрасте его отца.

— Этого я не знаю.

— Негодяй, — пробормотал Кристиан, ощущая волну старой знакомой ярости. — Неужели я его не интересую? Неужели ему не хочется взглянуть на меня, узнать, как я живу? Каким же он должен быть, чтобы отказывать себе в таких желаниях?

— Некоторым это удается, — прошептала Лидия. — Мне кажется, что ты такой же. Все эти годы с тобой было так трудно.

— Я уже говорил тебе — я был обижен.

— Возможно, он тоже обижен.

— Обижен на то, что ты не вышла за него замуж? По прошествии всех этих лет? — Кристиан предпринял еще одну попытку: — Он был женат?

— И неоднократно, — кивнула она. — Но никогда эти браки не оказывались счастливыми.

— Он преуспевает?

— Успех — понятие относительное, — дернула она худеньким плечиком.

— Он богат?

— Он состоятелен.

— Значит, ты следишь за его жизнью?

— Я любила его когда-то. Мое сердце начинало колотиться при одном звуке его голоса, я начинала дрожать от одного его вида. Конечно же, я слежу за ним. А какая женщина поступила бы иначе?

Она пыталась легко говорить об этом, и все же Кристиан различал печаль в ее взоре.

— Тебе до сих пор больно?

— Больно стареть, — грустно улыбнулась она. — Именно в старости реальность начинает причинять страдания. Ты оказываешься наедине с дорогими воспоминаниями, которые ни к чему не могут привести, и мечтами, которые уже никогда не осуществятся. Пока питаешь надежды, все кажется прекрасным. — Она вздохнула: — В моем возрасте мечтать уже не имеет смысла. Это-то и причиняет боль.

— Ты хочешь увидеть его?

— Я уже его вижу, — кивнула она все с той же печальной улыбкой. — В тебе. Ты очень похож на него, Кристиан. Тот же рост, тот же цвет волос, то же телосложение. У тебя такая же властная личность. Ты счастлив?

— Ты никогда не спрашивала меня об этом.

— Я спрашиваю теперь. Ты счастлив?

— Если бы я не был счастлив, я бы занялся чем-нибудь другим.

— Так счастлив?

Что-то в ее тоне, в ее взгляде говорило о том, что ей действительно важно это знать, и это заставило его быть честным.

— У меня хорошая жизнь. Я делаю то, что хочу, когда хочу и с тем, с кем хочу. Если тебя интересует, есть ли такое, чего мне хотелось бы и чего я не имею, то я отвечу — да.

— Чего же ты хочешь?

Он взглянул в голубые глаза, которые уже сорок семь лет смотрели на него, когда он подходил к зеркалу.

— Знать имя своего отца.

— Я не могу назвать его тебе. Что еще?

— Личный остров в южных морях.

— И этого я не могу тебе дать. Что еще?

— Лауру.

Лидия задохнулась.

— Будь осторожен, Кристиан. Это опасно. Лаура — жена Джеффри.

— Джеффри нет.

— Она была его женой двадцать лет.

— А до этого она была моей.

— Я знаю.

Он полагал, что сразит ее своим признанием, но вместо этого сам оказался в шоке.

— Знаешь?

— Неужели ты полагал, когда вернулся из миротворческих войск, я поверила, что ты один поселился в мансарде приятеля? Кристиан, ты же сын своего отца. Я знала, что ты живешь с женщиной. Правда, кто она, я узнала, лишь когда Лаура пришла вернуть твою книгу.

— Но ты не говорила Джеффу?

— Зачем? Ты уже уехал, к тому же я видела — ты еще не готов к оседлой жизни. В этом отношении ты тоже сын своего отца. Но ты выбрал прекрасную женщину. Я сразу полюбила Лауру. Она — человек с сильным духом. Я знала, что она будет заботиться о Джеффри. Один бы он вряд ли чего-нибудь добился.

— Но она была со мной до него. Неужели тебя это не шокировало?

— А почему меня должно было это шокировать? Она была верна ему. Она была хорошей женой. Чего еще может желать мать для собственного сына? — она отвернулась. — Конечно, — сухо добавила она, — возможно, это было не лучшим вариантом для него. Наверное, если бы он сам нашел себе жену, то был бы счастливее. Если бы рядом с ним была более слабая, более нуждающаяся в нем женщина — он ощущал бы себя увереннее. По-видимому, и здесь я совершила ошибку. — Она снова посмотрела на Кристиана: — Будь осторожен, Кристиан. Она все еще его жена, и он может вернуться.

— А если он не вернется? Если мы больше никогда не увидим его? Ты любишь Лауру, как дочь. Тебе будет приятно видеть ее со мной, учитывая, что я — сын своего отца? — поддел он Лидию.

Лидия и глазом не моргнула.

— Ты еще и мой сын, и, хотя кое-что передается по наследству, дети учатся на реальных примерах. Я вышла замуж за Вильяма Фрая, потому что он был предан мне. Я хотела стабильности, которой твой отец как раз не мог мне дать. Я надеюсь, что от нас с Биллом ты хотя бы усвоил понятие святости обязательств: — Дыхание ее было неровным. — Если Джеффри действительно не вернется и ты на самом деле предан Лауре, я думаю, что могу умереть с миром.

Лидия опустила голову и, обхватив чашку худенькими руками, поднесла ее к губам и отпила. Никогда за всю свою жизнь Кристиан не испытывал к ней такого тепла.

22

Дафна провела много часов, допрашивая Скотта. Ей нужны были все подробности его взаимоотношений с Миган Таккер — когда они познакомились, кто входил в круг их общих друзей, когда они начали встречаться, когда впервые вступили в половые отношения и как часто занимались любовью. Некоторые из вопросов шокировали Скотта, некоторые из его ответов шокировали Лауру, но оба понимали степень важности этого. Откровенная честность — единственное, что могло помочь Дафне выстроить защиту.

В среду утром Скотт улетел в Пенн. Лаура с Кристианом отвезли его в аэропорт, и если при других обстоятельствах Лаура предпочла бы побыть наедине со Скоттом, сейчас она была благодарна Кристиану за то, что он был с ними. Прощание со Скоттом всегда давалось ей не легко, а сейчас особенно. Когда они возвращались к машине, глаза у нее были заплаканы. Она была рада, что ей не нужно садиться за руль.

Кристиан передал ей салфетки и дал возможность успокоиться. Когда машина уже мчалась к северу по 92-му шоссе, он спросил: