Пост-оптимальный социум. На пути к интеллектуальной революции - Аркадий Юрьевич Недель

присутствует повсюду. Когда пачка Marlboro обещает нам раннюю смерть, мы ей верим, верим, потому что на самом деле пачка, словно Амос, говорит о нашем грехе и неминуемой расплате за него. Мы верим обещанию кандидата в президенты снизить налоги, голосуя за него. Налоги повышаются, но мы продолжаем верить, что в следующем году, когда где-нибудь закончится война и нефть упадет в цене, налоги снизят. Marlboro и президент – две инстанции, продолжающие строить мир в эсхатологическом измерении, давая нам время исключительно в своих обещаниях.

Вера обещаниям делает нас современными, нужными сообществу, а те, кто не верит в обещания, автоматически исключаются из игры. Христианский мир начался с обещания, которое делает этот мир современным благодаря тому, что обещание еще не исполнено. Любая современность состоит из обещаний, которые не исполняются, особенность нашей современности состоит в том, что она сама есть своего рода исполненное обещание. Отсюда ее двусмысленность: возникнув на руинах больших идеологий, как давно ожидаемая победа над мировым злом, современная эпоха оказалась лишенной профетического содержания. Строго говоря, ей нечего обещать и нечего предложить.

Современность – анти-интеллектуальна, при этом демократична. В такой демократической форме сегодня существуют коллективные страхи, инициированные тотальной безыдейностью западного общества.

Европейского человека пугают исламом. Менеджер в банке или шофер такси сегодня знают, откуда грозит опасность. Они это знают так же точно, как знали люди в XIV веке, что евреи служат дьяволу и воруют христианских детей. Тогда им об этом рассказывали святые отцы, сегодня им про ислам рассказывают полуграмотные политологи. Но человек верит этим рассказам, потому что каждый день на улицах видит отряды полиции.

Большие религии похожи на империи, они распадаются на множество мелких, реальных или виртуальных, носителей веры, которые, в свою очередь, могут собраться в систему для передачи последней. Мы живем в эпоху сборки такой системы. Если когда-то религиозное совершенство Средних веков сменилось на ренессансный оккультизм, а случилось это по той причине, что схоластическая апофатика исчерпала свои возможности – Бог достиг максимальной степени непознаваемости (или интеллигибельности), – сейчас религия воплощается на бесчисленных поверхностях, казалось бы, плохо приспособленных для передачи веры. Ренессанс искал трансцендентное знание внутри самих вещей, в наше время основы веры возникают снаружи, что радикально инфантилизирует современного человека. Инфант, как ему положено, находится под присмотром взрослых, роль которых играет политика. Она учит его правильно говорить, читать правильные книги, правильно бояться.

Воспитанием чувств современного человека занимается политика, что хорошо объясняет его антикреативность. Ничего не создавая сама, политика всегда использует концепты культуры. Цель политики не столько в том, чтобы определить врага, как писал Шмитт, сколько поставить себя вне суждений; иными словами, занять место божественного.

В этом смысле современная глобализация есть наследница средневековой концепции человечества как единого мистического тела, управляемого одним правительством (unicus principatus). Идею создания политической церкви, одной для всего мира, Запад не оставлял никогда. Нынешнее столкновение Запада с исламом – это столкновение политики и религии, а не двух разных религий, политик или совсем разных режимов. Что бы о нем ни писали, ислам еще не мыслит политикой, а Запад уже не мыслит религией – в этом их фундаментальное различие. Когда президент Буш объявляет войну терроризму, даже используя термины, вроде «крестового похода», он сообщает о своей политической программе, а когда шейх Насралла призывает правоверных к джихаду, он выступает в качестве теолога, разъясняющего определенную доктрину.

Политика похожа на деньги, она заменяет собой то, на что оказывается нацеленной. Когда политика говорит о добре, зле, истине и т. п., она заменяет собой все эти понятия, лишая их смысла; добро и зло политики – это знаки чего угодно. В религии это знаки запретного для человека знания.

Повторим: сегодня в западном мире религиозная система собирается на поверхности, как в форме кратких дискретных сообщений, разрушающих, кстати, тотальный текст постмодернизма, так и с помощью имиджей. Флакон шампуня, этикетка на майке, говяжья вырезка, баннер в Интернете, реклама билета на самолет, газетная заметка о сильном дожде в Румынии, манекенщица из Elite, сладкий юноша в очках Cerutti, e-mail от Clayton Lacy, предлагающий похудеть за десять долларов – места сборки новой веры. Мы верим шампуню, который обещает придать блеск волосам, мы верим качеству говядины, верим самолетной компании, гарантирующий отличный сервис, верим витрине магазина и дорогим очкам. Мы верим, потому что все эти тексты и картинки, по сути, эсхатологичны, они говорят, что с нами будет, если только мы пойдем их путем. Наша жизнь станет красивой, удобной, респектабельной. Подобно апостолу Павлу, короткими сообщениями реклама говорит, что нам нужно делать, чтобы достичь совершенства. Но если Павел обещал людям бессмертие, то сейчас им обещают успех.

Успех занял место тела Христова, в котором соберутся лучшие, чтобы проживать жизнь, отличную от остальных. Лучшие те, у кого социальный успех, кого видно на поверхностях и кто сам становится поверхностью веры.

Рассмотрим один пример – Зинедин Зидан. После победы на чемпионате мира по футболу в 1998 году, парень из Алжира становится идолом французской нации, несравнимым по популярности с другими известными выходцами из Алжира. Зидана приглашают в телепередачи, он на обложках журналов, его голос звучит по радио, объекты с его изображением множатся в геометрической прогрессии. С ним дружат политики и журналисты, он находится под патронажем Ширака. Когда на кубке мира в 2006-ом Зидан ударил головой Матерацци, как считается, за оскорбление своей матери, президент республики защитил футболиста, сыграв роль его квази-отца. После инцидента песенка про удар головой становится хитом, который тут же покупают в Америке. Зидан – это успех в чистом виде, совершенная поверхность современной религиозности.

Если в Средневековье фигурами культа становились мученики святые, в XX веке ими были тоталитарные вожди, затем интеллектуалы, то сегодня эта роль достается спортсменам и певцам. Последние, будучи свободны от всякой высшей миссии, которая была у ветхозаветных пророков, у христианских апостолов и у интеллектуалов, не говорят, а лишь демонстрируют, как и положено поверхностям, что будет с каждым в случае успеха. Они обещают не словами, а своим присутствием в медиальном времени.

Как дети, мы смотрим сказку, в которую верим. Самые успешные писатели сегодня – те, кто сочиняет сказки – Дж. Роулинг, П. Коэльо, Д. Браун, А. и Л. Вачовски. Их издают астрономическими тиражами, экранизируют, превращая литературную фантазию в реальность. Гарри Поттер уже давно стал реальным персонажем. Миллионы читателей считают его своим братом или другом, о его приключениях пишет пресса, коллеги Роулинг просят не убивать Гарри в конце книги.

Изображения волшебника можно встретить везде; подобно Ленину в Советском