Мост через огненную реку - Елена Прудникова

Бейсингем не ожидал, что ему вернут еще и драгоценности – что ж в таком случае останется на долю тюремщиков? Но как она любезна, просто медовая лепешка из сказки… вот только в сказке это быта лепешка, начиненная иголками. Энтони протянул руку, и Элизабет надела ему на палец кольцо. Он почувствовал холод ободка, мельком взглянул вниз…

– Твое любимое серебро, – шепнула она. – И сапфир. Оно лучше, чем прежнее…

– Благодарю вас, Ваше Величество… – ответил он, коснувшись губами подарка.

Отпустит она его когда-нибудь, или это будет тянуться бесконечно? Элизабет встала – значит, конец если и будет, то не теперь. Что она еще придумала?!

– Ни один военачальник не сделал для своей страны и своего короля больше, чем генерал Бейсингем – громко, на весь зал, заговорила королева. Ей бы ротой командовать! – Я приняла это решение еще летом, и лишь непредвиденные обстоятельства стали причиной столь долгой задержки, – Элизабет выпрямилась, голос зазвучал торжественно. – Энтони Бейсингем, герцог Оверхилл, я назначаю вас маршалом Трогармарка!

По залу прошел легкий шум.

– Я знаю, что это не принято, и знаю, почему. Но я вручаю маршальский жезл тому, кто сможет восстановить честь этого высокого звания. Бейсингемы не предают…

– Благодарю вас Ваше Величество, – все так же тихо ответил Энтони.

Когда церемония вручения жезла тоже быта окончена, Элизабет, сойдя с трона, подозвала Бейсингема:

– Милорд, коль скоро первый военачальник страны пользуется чужим гостеприимством, то пусть это будет королевское гостеприимство. Я приказала приготовить вам покои во дворце. Там вас ждут некоторые сюрпризы, не удивляйтесь…

Он конечно, ожидал чего-то подобного, но все же… Вот теперь все пути назад отрезаны. Энтони почувствовал себя маленьким и одиноким.

– Благодарю вас, Ваше Величество… – совсем уже неслышно ответил он, не поднимая глаз.

– Послушайте, генерал… простите, маршал! – Элизабет снова поморщилась. Должно быть, перепуганный Бейсингем представлял собой куда менее приятное зрелище, чем виделось ей в мечтах. – Вы знаете какие-либо иные слова, кроме этих?

– Вы осыпали меня благодеяниями, – все так же глядя в пол, поклонился Энтони. – Какие слова я еще могу произнести?

– Это в знак того, что между нами больше нет разногласий. Их ведь нет, не правда ли, Тони? Посмотри на меня, я хочу видеть твои глаза!

В голосе Элизабет едва заметно сверкнула сталь, и в ответ сердце резанула ненависть. Энтони испугался, что выдаст себя, торопливо припомнил Тейн – подействовало, ненависть ушла, вернулся страх. Тогда он поднял глаза на королеву:

– Конечно, Ваше Величество, все в прошлом… – и попытался выдавить улыбку: не получилось, губы задрожали. Нет, дальше он не вытерпит, всему есть предел. Еще чуть-чуть, и с ним случится дворцовый морок, не хуже огненного. Энтони оттянул воротник мундира и прошептал:

– Ваше Величество, мне… мне не совсем хорошо. Я так спешил принести вам присягу, что поднялся с постели слишком рано. Прошу вас, позвольте мне уйти…

Улыбки Элизабет он не видел – зал перед глазами расплывался. Не видел, но ощутил. Нет, ей не противно, она довольна, как сытая кошка…

– Ступай, отдохни. Когда захочешь пройти к себе, любой из моих адъютантов или придворных покажет тебе твои покои… – и, мимолетно коснувшись его руки, тихонько добавила: – Ничего, Тони, ничего… Все будет хорошо.

Стараясь ступать твердо, он вышел в большую приемную. Народу там почти не было, все наслаждались спектаклем в тронном зале, а выйти сразу вслед за Энтони было бы невежливо. Дверь в бальный зал, по счастью, уже открыта, можно уйти туда, где-нибудь присесть, хотя бы в дамской уборной. Но все же кто-то проскользнул у него за спиной, шагнул вперед, взял за руку…

Боже мой, Рене! Только его и не хватало! Впрочем, можно подумать, что его здесь могло не быть…

– Тони! Что происходит? – тихо, почти шепотом говорил маркиз. – Что с тобой? Я Густава тогда чуть не убил. Приезжаю вечером домой, спрашиваю, не приходил ли кто, а он смеется – никого, только какой-то оборванец хотел меня видеть. Бог мой, я чуть с ума не сошел. Кинулся к тебе, а там никого нет, объехал всех знакомых, ты как в воду канул… Тони, неужели ты за два месяца не мог дать о себе знать? Или ты обиделся? Но за что? Из-за Густава?

Энтони смотрел в тревожные, непонимающие глаза маркиза, разговаривать ему не хотелось, да и не было сил. Куда он суется, ну куда? Неужели не видит, не чувствует?

– Рене, – оборвал он сбивчивую речь друга, и Шантье сразу замолчал. – Уезжай.

– Куда? – удивленно спросил тот.

– К себе, в Ориньян. Придешь домой сегодня, и вели собираться. Это единственное, что я могу тебе сказать.

– Почему?

– Потому что я хочу, чтобы ты остался жив. Эти игры не для тебя. Я еще никогда не был столь опасным другом, как теперь. Если ты хочешь, чтобы моя жизнь быта хотя бы чуть-чуть легче, уезжай. Пусть хоть за тебя я буду спокоен…

Утомленный столь долгой тирадой, он замолчал, чтобы отдышаться, ухватился за дверь. Постояв так минуту, поднял голову и встретил взгляд Шантье – в нем больше не было растерянности.

– Моя жизнь не так приятна, чтобы особенно над ней трястись, – тихо, одними губами проговорил Рене. – Я никуда не уеду. Я не стану беспокоить тебя, но если нужна будет помощь… все, что смогу. Сейчас я закричу на тебя, чтобы все видели, что мы поссорились, и уйду.

– Рене… – начал было Энтони.

– Да убирайся ты от меня к черту! – высоким срывающимся голосом закричал Шантье. – И дорогу ко мне забудь. Навсегда. Понял?

– Понял, – ответил Энтони и вышел.

А к королеве, когда Бейсингем ушел, снова подошел Гален. Генерал старался быть серьезным, сообразно моменту, но глаза смеялись. Он заговорил, и, помимо воли, прорвалась и засияла на лице торжествующая улыбка.

– Если Ваше Величество позволит быть откровенным…

– Вам позволено все! – засмеялась в ответ Элизабет.

Он поднял голову, в глазах вспыхнул опасный огонек, вроде бы хотел что-то сказать, но сдержался, улыбнулся, на сей раз безупречно светски.

– Если говорить правду – то боюсь, Ваше Величество, что вы дорого заплатили за ненужную вещь. Он, конечно, верен и честен, и все такое… Но я не думаю, что этот Энтони Бейсингем способен одержать хотя бы одну победу…

Энтони не собирался идти в свои покои, он хотел просто где-нибудь посидеть, собраться с мыслями, потом, может быть, поговорить с Теодором. Но едва он, миновав бальную залу, вышел в боковой коридор, как ему стало совсем худо. Ноги задрожали, накатилась отвратительная дурнота, стены вокруг начали плавно поворачиваться. Он прислонился к стене рядом с дверью в одну из дамских уборных, стараясь не упасть…