Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 1 - Анатолий Гейнцельман

TRESPIANO

Две мрачные стены с аллееюЧервонных кипарисных пик.Кустоды с высохшею шеею.Окаменевший скорби крик.Внизу террасы колумбариев, –Неумолимой смерти сот.Зеленые квадраты париев.Крестам на них потерян счет.Повсюду кипарисов россади.Ряды вознесшихся колонн.До неба самого, о Господи,Они подъемлют мертвых сон.Стоят гиганты малахитныеНа лабиринте жадных змей.Все тайны высосали скрытныеИз спящих под землей теней.До дна они ведут долинного,Где дымка стелется всегда,Где из колодезя старинногоЖурчит забвения вода.Трава в квадратах изумруднаяПо плечи скрыла все кресты,Под ними сладость непробудная,Под ними терпкие мечты.Сюда и нас в коконе струганномОпустит старенький кустод.Я вижу на лице испуганном,Что ты прочла уж страшный год.

ОГРАНИЧЕНИЕ

Страшусь я черных крыльев ночи,Когда – как шелковый брокат –Они из звездных средоточийСпускаются, закрыв закат.Конца не видно. Меры нет.Нули, нули, нули повсюду,И молится немому чудуСлепой безбрежности поэт.Нет, не постигнет инфузорияЧудовищной миров истории,Безбрежности немого зева,Где Ночь на троне Королева.

Нужны мне шоры, нужен день,Сверкающий лучистый Феб,Нужна мне собственная тень,И свежевыпеченный хлеб.И тесность келий моей,И плещущий у ног ручей.Цветы нужны мне, мотыльки,Пустынь зыбучие пески,И отраженное в волнахЛицо в сребристых сединах.Улыбка мне нужна твоя, –Священный символ бытия.

ГОЛУБОЙ ЭТЮД

Ты слышишь ли, как дышит мореВзволнованно у черных скал?Нет величавее историй –Сверкающих морских зеркал.В них отражается всё небо,Все звезды, солнце, облака,И нет духовней в мире хлеба,Нет благотворней молока –Того, что моря грудь дает нам,Как нежно любящая мать,Когда по голубым полотнамМы ищем Божию печать.Прислушайся, оно бушует,Вздымаясь, как титана грудь,Литаврами оно ликует,Как будто в бушеваньи – сутьВсего лазурного творенья.Гигантские по нем плугиПроходят каждое мгновенье,Но отпечатка нет ногиНичьей на зыбком изумруде,Христовой даже – след простыл,Хождения по водам чудоРыбак убогий позабыл.Всё – блеск, всё – блики Божьей кисти,Всё в белоснежных кружевах,И чайки реют без корысти,Купаясь в голубых волнах.

ОВИДИЙ

Бычки и крабы. Грозди синих мидий.Медузы мертвые меж водорослей.Таков печальный берег, где ОвидийКогда­то умер меж овечьих яслей...На черноморское златое солнцеДивился я сквозь сеть крестовика,И веровал в суровый край на Понте,Клонясь в степи, как стебель колоска.Вокруг – чернея – искрились болота,Шуршали палашами камыши,И квакали лягушки сонно что­тоМне о прекрасной дочери паши,Плененной в круглой башне Аккермана,Но черепашек я любил и змей,Квакушек, обитательниц лимана, –И не было в душе стремленья к ней.Через лиман белел Овидиополь,И знал я, почему он назван так,Но не сиял над городком Акрополь,Пленительней казался буерак...Теперь в изгнании, в стране поэта,Творца чарующих Метаморфоз,На самом краешке я вижу света –С телегами на барже перевоз,И городишко, где поэт великийВ безвестнейшей из всех лежит могил.Костры цыган я вижу, пляс и крикиИ под горой смердящий вязкий ил.И в омуте – бычков и клешни крабов,Влачащихся бочком, кружась по дну,И сам себя – в патриархальном Шабо,Встречающим прелестницу весну.И в тоге выцветшей стоит ОвидийВблизи – и грустно смотрит на меня:– Тебя еще не гонят НемезидыПучками змей шипящих и огня.Понтийские тебе в забаву рыбыИ чудеса морских метаморфоз,Но будешь ты в изгнании на дыбеВисеть, как я, – меж палатинских роз!

СУМЕРКИ

На площади, уже ушедшей в тень,Пасхальная свеча сияет Джотто.Вверху коралл, внизу сирень,Посередине белый лотос.Как пасха сырная, стоит крестильня, –Лиловая в малиновых тонах.Вверху фонарь блистает, как светильник,В оранжевых, пылающих лучах.Тимпан собора – золотое окоС Христом, венчающим короной Мать,И Ангелы вокруг парят широко,На крыльях – радуги у них печать.Полипы улиц в сине­сизой дымке.Потоком грязным, мутным от дождя,Течет толпа, как в шапке­невидимке,По мановенью адского вождя.Их дребезжащие вокруг трамваиРазвозят по окраин темным сотам.Автомобилей бельмоглазых стаиБегут за Смертию за поворотом.Как много их, но как я одинок!Ни одного знакомого лица!Как будто я потерянный щенокМеж грешников у райского крыльца.Чужие мы, чужие все друг другу,Чужей, чем эта серенькая мышка,Чужей пчелы, жужжащей в ухо фугу:Как будто разделяет гроба крышка!Мой лучший друг вот эта башня Джотто,Горящая как розовый коралл.Ее зажег для одиноких кто­то,Кто горечь одиночества познал.Мой лучший друг кристалл крестильни,Ушедшей в мрак осенней ночи:Она, как бронзовый светильник,Ведет нас к духа средоточью.И открывается опять дорогаВ планетный клир, откуда я пришел,И вижу я в твореньи – Бога,Наперекор жужжанью диких пчел.

ОТРАЖЕНИЯ

Стихотворения, как облака,Неясные имеют очертанья,Их пишет вдохновенная рукаСквозь расплывающиеся мечтанья.

Слова – зеркальный пруд для естества,Виденье мимолетных настроений,В них отраженье видно Божества,Когда слагает их мятежный гений.

Мы отражаем скорбный лик ТворцаВ мелодиях своих несовершенных.У Бога нет единого лица:Он – вертикали символ неизменный,

Он – облако, меняющее вмигЛучистые в лазури очертанья, –Его нельзя познать из мертвых книг,Хотя бы и Священного Писанья.

ПРЕСТАВЛЕНИЕ

Нет никого счастливее меня,Живущего в стране полдневных грез:Со мною беспорочный Ангел дня,Нежней атласных у ручья берез.

Он с первых дней земного искушеньяЯвился с чашей, присланный Отцом,И за грехи мои просил прощенья,Нередко с укоряющим лицом.

Теперь давно мы поседели обаНа тернием усеянном пути,Но счастлив я и на пороге гроба,Нам выше некуда вдвоем расти.

Там звезды лишь, сплетенные в гирлянды,Там солнце на Эдема алтаре,Там паруса поющие и ванты –На Вечности алмазном корабле.

ЗОЛОТОЙ ЭСКИЗ

Как Византии древней иереи,Ряды платанов в золотом Дамаске,И я гляжу с воздушной галереиНа эти заколдованные сказки.

Чуть­чуть они, как паруса на реях,Дрожа, качаются от ветра ласки,И сизый дым кадильниц вдоль аллеиПоходит на трагические маски.

Кривое зеркало алмазной лужиМутит купающийся воробей,Но золотые листья в ней не хуже

Корон и барм прославленных царей, –А облик мой становится всё уже,Всё глубже исчезая меж теней.1951

ПРЕОБРАЖЕНИЕ

Вне времени живу я, вне пространства,Твоей любовью и теченьем туч.Меня влечет лишь звездное убранство,И милый брат мне – златотканый луч.

Устал я насмерть от юдольных странствий,От слез потока, что был так горюч.Я у фантазии одной в подданствеИ творчеством космическим могуч.

Как облако, я расплываюсь в небе,Хоть на земле невзрачная я тень.Никто не различит ее в Эребе,

Когда не блещет изумрудный день.И я живу одним духовным хлебом,И верую в душистую сирень.

ЛАМПАДА