Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 1 - Анатолий Гейнцельман

ГОЛУБОЙ ХРАМ

Ты хочешь знать, зачем ты существуешь?Открой окно и погляди на мир,Иль, если ты меж стен сырых бедуешь,Возьми суму, – и я твой поводырь!Вокруг – кольцом недвижимые волныМечтательно завороженных гор,Они духовности лазурной полны,В них Вечности неизъяснимый взор.Над головой муар необычайныйЖемчужных искрящихся облаков,За ними звездные сокрыты тайны,За ними синие дворцы богов.Там море духа, света и движенья,Но родина для творчества не там,Не там рождаются стихотворенья,И часто мы тоскуем по крестам.Нам нужны ювелирные работы,В степи родной – зеленый филигран,Бессонные полночные заботы,Следы едва заживших в сердце ран;Вот это поле с пестрыми цветами,Благоухающее в солнцепек,С жужжащими мохнатыми шмелями,И радужный атласный мотылек.Они нам братья, – младшие, но братья:Они одушевляют мертвый мир,Они не знают нашего проклятья,Вся жизнь их – нескончаемый лишь пир.И камень жив, он пламенен как солнце,Десяткам ящериц дает он жар.Смотри, глаза у них, как два червонца,В глазах у них – творения пожар.Прижмись и ты к нему! Как мать родная,Он отогреет твой застывший прах,Скатился он наверное с Синая,Где встретил Бога Моисей в горах.Будь с братьями меньшими в хороводе,Как голубой цветок благоухай,Живи еще неслыханной свободой,В душе твоей еще возможен рай!

ЛУЧ БЕСКОНЕЧНОСТИ

Я наг опять, как в день рожденья, –Я отдал, как святой Франциск,Все скоморошьи облаченья,Чтоб солнечный увидеть диск.

Что летопись мне – злых деяний,Что пролетарский идеал,И суета земных исканий,И верный меж болот причал?

Что всё сомнительное знаньеИ горы закрепленной лжи?И детские воспоминанья, –Лягушки, аисты, ужи?

Я луч созвездья Андромеды,Летевший тысячи веков,Скользнувший чрез земные беды –Для испытанья и для слов.1949

УЖАС БЕСКОНЕЧНОСТИ

Мильярды звезд. Мильярды лет.Повсюду Сила, Дух и Свет.Нет ни начала, ни конца.Помимо Божьего ЛицаНе видно в мире ничего,И страшно это божество.По венам Млечные ПутиСтруятся, – весь Хаос мостыСвязуют радужных лучей,Текущих из Его очей.И волны духа из НегоИсходят в мрачное Ничто.И где какой созреет мир,Там Ангел Божий и СатирРождаются для странных дел,И жизни есть как бы предел.Чудовища из темных чащРевут, и человека плащМеж мощных Дории колоннМелькает, словно вешний сон.Но отвращенье ко всемуВсегда прирождено уму:От стольких страшно нам миров,Как от бесцельных наших слов.

ПАЛЬМАРИЯ

Кадмий, охра, миний – в ранах,Сверху – пиний малахит,Снизу – синих волн охрана, –Голубой пустынный скит.Тучи как атлас воздушный,Как виденье кораблей.Воздух пламенный и душный,Ладан в воздухе, елей.Вся Пальмария без жизни,Выжжены монастыри,Крепость взорвана на тризне,Загасили фонари.Амбразуры все ослепли,Колубрины не палят,Только ящерицы в пеплеМолчаливые юлят.Чайка на певучих крыльяхБезразлично пролетит,Да рыбак вдали, в двух милях,Сеть лениво волочит.Мы на крохотном орешкеОбъезжаем труп святой.Уж давно у нас нет спешки –Реликварий золотойВскрыть для поклоненья праху.Мы издалека беремВсю вселенную без страха –И псалом любви поем.

ГИПЕРБОЛА

Земля упала, как булыжник,На берег солнечного моря.Последний распят был подвижникНа ней, – и пересохло горе.И волны океана плесеньКультуры мертвой посмывали,Следы последних жутких песенИ всё, что мы искусством звали.Соборы наши и музеиПреобразилися в песчинки,Как пыль ложились пропилеиНа придорожные былинки.Но мальчик солнечный, гуляя,На берегу нашел булыжникИ положил в карман играя.Отец его был мудрый книжник,И изучал под микроскопомБлестящие аэролиты,Как всё, что было до потопа,Когда погибли адамиты.Лучами – в пору ту – на солнцеПотухшее и мы попали, –Через музейное оконцеНа трупы звезд блеснули в зале.Увидели наш край родимый,Изнеможенный от печалиИ непонятной долгой схимы,И оба горько зарыдали...

СОЛНЕЧНОЕ УТРО

Нет живописца вдохновенней солнца:Как ни было бы всё вокруг серо,Оно потоком пламенных червонцевВ тюремное вливается нутро.

Как радуга – разбитое оконце,И паутина – словно серебро,И пятна цвели – славящие бонзы,И как рубин – пронзенное ребро.

А за решеткой осиянный рай:Сырые крыши – как гряда тюльпанов,Платаны – кружевного платья край,

На небе рать жемчужных великанов,И кажется, – хоть век не умирай!Шампанское шипит на дне стаканов.

ЗАТИШЬ

Сегодня затишь в голове пустынной:Ни молний блещущих, ни облаков.Лишь Божьей мантии атлас старинный, –Безбрежности лазоревый альков.

Нет ни одной в мозгу моем лавины,Нет колющих сомнения шипов,И я плету лазурные терциныСредь белоснежных спящих парусов.

Как хорошо в словесной литургииНа палубе просохнувшей дремать!Как хорошо плечо и грудь нагие

На солнце ласковом обогревать!Что мне теперь все божества другие?Я верую в одну Природу­Мать.

ГОСТИ

Чрез скважины замочные и стеныОни влетают в комнату ко мне,И много их, – как пузыречков пены,Как раковин на океанском дне.

Нет величавее в Элладе сцены,Чем комната моя, когда во снеВ мозгу моем завихрятся сиреныИ голос сфер я слышу в тишине.

Но всех милей мне близких посещенье,Всех тех, кого я некогда любил:Все мимолетные земли виденья,

Все обитатели степных могил,Живущие теперь, как сновиденья,Меж стен погибших черноморских вилл.

МАССА

Будь хоть татарником колючимС пурпурным на шипах тюрбаном,Будь одуванчиком летучим,Но стилизованным и странным,

Будь крохотным или могучим,Речушкой или океаном, –Но походи душой на тучиНас возвышающим обманом.

Что остается грубой массой,Не принимая вид кристалла,Что творчества не знает часа,

Полета в дали без причала, –То – пыль за тенью тарантаса,И надо начинать сначала!

ТАНЕЦ

Вчера я с милой белокурой крошкойПод музыку плясал вокруг стола.Ей было весело, мне – лишь немножко, –Душа моя смятенною была.

Но вспомнилась мне райская дорожка,Где Ангелы кружатся как юла,И глянул Бог в лучах в мое окошкоНа девочку и старого шута.

И развевались по ветру седины,И золото малюткиных кудрей,И исчезали на лице морщины,

Когда волчка кружился я быстрей,Когда кружился, как хаос старинный, –И в голове была лазурь морей!

НЕЗРИМОМУ

Открылась дверь – и в комнату незримо,Неслышно Бог­Создатель вдруг вошел,И я – душой больного серафима –Его присутствие в себе прочел.

Я чувствовал, что кончилася схимаМоя земная, – тягостный шеол, –И на колени пал я пред НезримымНа келии холодный пыльный пол.

Ты к сыну блудному явился, Боже,В отверженном искать к Себе любовь!Простил ему хулу земного ложа

И отрицанье творческих основ.Такое милосердие похожеНа искупления божественную кровь!

ЗРАЧКИ