Знак Берендея. Язык до Китежа доведет - Дмитрий Хорунжий

добротно сколоченные лавки — сейчас они реально спасали мне жизнь. Жаль только, надолго их не хватит.

В эти минуты я вдруг почувствовал себя совершенно беспомощным. Оружия практически нет — не идти же на огромную тушу с крошечным туристическим топориком? Чудесные способности здесь тоже не помогут. Остаётся одно: выбраться из машины и лезть на первое попавшееся дерево! Но как? Рискую попасть твари прямо на рога…

Пернатый зверь снаружи почему-то притих. Зато послышался радостный возглас Ивана и быстрый перестук конских копыт.

Хрустя осколками стекла, я осторожно подобрался к задней двери и выглянул через разбитое окно.

На поляну быстрым галопом вылетела Тавия с эльфом в седле.

— Ура! Мочи его, Мидя! Мочи! — Бесновался Дурак, возбуждённо тряся ветку. — Покажи ему кузькину мать!

Осадив лошадку, Мидавэль поднял лук и с непостижимой скоростью выпустил три стрелы.

Первую птицезверь поймал клювом в воздухе, две другие отбил крылом. Не дав шокированному эльфу опомниться, он поднялся на дыбы, злобно вострубил и ринулся в атаку.

Тавия не подвела: резко развернувшись, она взбрыкнула задом, метко лягнув куротура прямо в клюв, после чего с победным ржанием исчезла за деревьями. Может, кого другого такой удар и сразил бы наповал, но злобная тварь всего лишь притормозила и обалдело замотала ушибленной башкой.

Быстро сообразив, что ей сейчас несколько не до меня, я выбил ногой заклинившую заднюю дверь и выскочил из салона. От спасительного дерева меня отделял какой-то десяток метров. Но пройти его нужно тихо и незаметно — скорость и реакция у копытной пташки отменная.

Прячась за «уазиком», я подобрался к старому дубу, где устроились киса с Дураком. Примерился к толстой нижней ветке, подпрыгнул, ухватился, и…

Не успел.

Мне оставалось лишь подтянуться и вскарабкаться на спасительную ветвь, когда вверху испуганно вскрикнула Бася. От неожиданности я разжал руки и мешком рухнул вниз, больно и неграциозно приземлившись на задницу.

И очень вовремя! В ствол над головой глубоко вонзились сразу четыре куротурьих рога, а землю вокруг взрыли острые копыта. Не знаю, как, но мне удалось откатиться в сторону.

Выходит, куротур очухался намного быстрее, чем хотелось бы. И, конечно, сразу заметил мои неуклюжие гимнастические упражнения… Надо признать, я чудом остался жив. Надолго ли?

Ой, не думаю!

Разъярённый неудачей, быкопетух злобно кукарекнул и, с трудом выдернув рога, снова двинулся на меня.

— Сеня, держись! — С дерева на спину чудища с ужасающим рыком прыгнул громадный чёрный зверь.

— Ба…Бася⁈ — Ошеломлённо выдохнул я, быстро отступая в относительно безопасное место. — Это ты?..

Да, загадочным существом действительно оказалась наша киса, вот только размерами она сейчас превосходила самого крупного уссурийского тигра! Могучий куротур даже присел под её весом. Почувствовав на шее острые клыки, он испуганно подпрыгнул и заорал дурным голосом, в очередной раз пробудив лесное эхо. Сразу видно: такого отпора ему получать ещё не доводилось!

Вцепившись зубами в мощный загривок птицезверя, кошка яростно рвала когтями его бока, выдирая целые клочья шерсти и перьев. Однако старый боец сдаваться не собирался. Недаром столько лет продержался во главе стада! Тяжёлым галопом носился он по поляне, тщетно пытаясь сбросить с себя страшного врага. Пернатая тварь брыкалась, становилась на дыбы, билась о деревья и оглушительно трубила, но большая киса держалась крепко, всё сильнее вгрызаясь в жилистую плоть.

Наконец, после многих безуспешных попыток, куротуру удалось стряхнуть с себя Басю и придавить её к земле широкой грудью. К нашему счастью, изрядно покусанная шея больше не позволяла зверю бить клювом и рогами, но несчастная кошка могла попросту задохнуться под этой тушей.

Нужно срочно её спасать! Но как?

Я растерянно заозирался, и тут, словно по заказу, на глаза мне попалась массивная кувалда Дурака. Она сиротливо лежала у подножия дуба, призывно задрав к небу полированную рукоять. А что, тоже вариант!

Не долго думая, я схватил её, подскочил к звероптицу и, широко размахнувшись, от всей души жахнул по глупой куриной башке.

Противно хрустнуло, во все стороны брызнули осколки костей и ошмётки мозгов. Голова сорвалась с шеи, пролетела через всю поляну и, подпрыгивая, скрылась в густых кустах ежевичника.

Бр-р-р! Ну ничего себе! Признаться, не ожидал такого взрывного эффекта!

Обезглавленный куротур на мгновение замер, словно парализованный. Затем взмахнул крыльями, вскочил на ноги, освободив помятую кису, и шаткой походкой куда-то побрёл. На краю полянки запнулся о торчащий из земли древесный корень и тяжело осел на землю.

Бася, быстро приняв свой привычный облик, отряхнулась и шустро вскарабкалась ко мне на плечо, с опаской глядя на поверженное чудовище.

Все шесть конечностей умирающей твари задёргались в конвульсии, бычий хвост задрался, и из-под него с тихим чавкающим звуком выкатилось что-то круглое и белое.

— Сеня, смотри, смотри! Это же яйцо! — Восхищённо мяукнула киса мне на ухо.

— Нашла время. Яйцо… Да хоть целая яичница с колбасой, — буркнул я, брезгливо отбрасывая заляпанный чем-то липким молот и вытирая руки о штаны. — Ты сама-то как, защитница? Цела? Он тебе ничего не сломал?

— Да вроде всё на месте. Придавил немножко, и рот весь в перьях, тьфу, — она выплюнула чёрную пушинку.

— Спасибо, конечно, за помощь. Но, кажется, кто-то совсем недавно врал мне, что не умеет становиться большой и страшной!

Бася устало вздохнула и спрятала глаза.

— Если честно, я и сама не знала, до этого момента. Всё как-то само собой получилось. Испугалась за тебя сильно…

— А я — за тебя… Потому и за кувалду схватился.

Затрещали ветки, и с дерева на землю спрыгнул Ваня.

— Ну, вы даёте, забодай меня петух! — Весело прокричал он. — Вот молодцы! Вдвоём такую тушу завалили!

— Ты бы завязывал с этими своими поговорками! Накаркал уже, — недовольно отозвалась кошка. — К твоему сведению, в чаще ещё добрый десяток таких петухов пасётся. А если тоже прибегут тебя бодать? Учти, ­разбираться с ними будешь сам. Нас с Сеней на вторую такую битву уже не хватит. И так чудом в живых остались.

Довольная улыбка на Ванином лице тут же погасла.

— Извините, я это… Ну, не думал, что так всё обернётся, забо… — он запнулся, вздохнул и грустно посмотрел на разбитый «уазик». — Эх, какой добрый возык загубили! И как же мы дальше-то поедем?

— Как-как… А никак! Ножками, ножками, — «обрадовала» его Бася. — Пешком пойдём. Всего каких-то восемьдесят вёрст осталось. Или девяносто. Как раз через седмицу до Китежа с его развлекациями