Охотясь на Аделин - Х. Д. Карлтон

месте, а не наслаждаться здесь вином, ведь я убивала людей и сбежала от работорговцев.

Мы сидим за моей кухонной стойкой, и я не могу не предаваться ностальгии. Меня не было два с половиной месяца, но кажется, что прошли годы. Странно, но это ощущение приятное. Я снова здесь, с ней, и пью так, будто ничего и не произошло.

Дайя моргает, ошарашенная моим заявлением, и протягивает мне бокал.

– Я люблю тебя, но ты не продержишься и дня.

– Грубо, – бормочу я, делая глоток.

И поеживаюсь от горького вкуса вина. Я люблю сладкое, но у Дайи нашлось только такое.

– Ты хочешь стать монахиней потому, что не можешь переносить прикосновения вообще или только прикосновения мужчин?

Ковыряю заусенец.

– Мужчин, что очень осложняет тренировки. Ему нужно дотрагиваться до меня, и каждый раз, когда он это делает, я паникую, а потом мечусь между тем, чтобы застыть на месте или выплеснуть ярость.

После того как месяц назад мы с Зейдом договорились бороться с Сообществом вместе, я ощутила, как что-то во мне перевернулось. Появилась цель, которая заставляет каждое утро вставать с постели и идти на тренировку.

Но это не панацея. Я смотрю на Зейда и чувствую все то, что чувствовала, когда уступила ему. Магнетизм, связь, любовь. Он дал мне пространство, в котором я так отчаянно нуждаюсь, хотя и вижу, что это убивает его изнутри. И хотя я чувствую себя виноватой каждый раз, когда отстраняюсь, еще я чувствую облегчение.

Теперь я испытываю другое – то, что, как я понимаю, не имеет никакого отношения к нему, а связано с самим сексом. От одной мысли о нем меня тошнит, во мне укоренился страх, что каждый раз, когда Зейд проявляет ко мне какие-либо чувства, это приведет именно к интимной близости.

Она играла огромную роль в наших отношениях до того, как меня похитили, и мне трудно переучить свой мозг думать, что последует что-то другое. Зейд – горячий мужчина, и хотя он делает множество пикантных замечаний, он ни разу не пытался склонить меня к сексу по-настоящему.

– И тогда я злюсь, – продолжаю я, нахмурившись, глядя на свое мерло. – Cрываюсь на нем, говорю ужасные вещи, а он просто охреневает от всего этого.

– Куколка, тебе нужно время, чтобы пережить травму. У тебя посттравматическое стрессовое расстройство, как и у любой другой на твоем месте. Не торопи себя.

– Думаю, было бы куда легче, если бы я не была в него влюблена, – признаюсь я, обводя пальцем ободок бокала.

Это создает мягкий звенящий звук, который успокаивает путаницу в моей голове.

– Я все еще чувствую влечение к нему, понимаешь? Каждый раз, когда он прикасается ко мне, я хочу наслаждаться этим. Но не могу. А он даже не делает никаких попыток. Ничего сексуального, но у меня в голове сразу же возникают эти мысли, и я снова оказываюсь в том доме с Ксавьером.

– Ты говорила о нем с Зейдом?

Делаю еще один глоток мерло, прежде чем ответить.

– Да. После того как мы договорились работать вместе, мы сели за стол, и я все ему рассказала. Ну… не все. Не самые жуткие подробности. Но он знает в общих чертах, через что мне пришлось пройти. А еще он объяснил, как нашел меня. Говорил о каком-то братстве и рассказал мне о Максе.

Шалфейные глаза Дайи застилает грусть, и я понимаю, что она начинает нервничать, потому что возится с кольцом в носу.

– Да, он… спас и меня тоже. От Люка.

Я протягиваю руку и крепко сдавливаю ее ладонь. Зейд рассказал мне, что случилось с Дайей, но я ждала, когда она сама расскажет мне о произошедшем. Если я верно понимаю, то это нежелание переживать некоторые вещи заново.

Мы все страдаем совершенно по-разному, но источник нашей боли один и тот же.

Сообщество. Клэр.

Дайя стала приманкой, которая заставила меня покинуть поместье Парсонс, чтобы Рио и Рик смогли похитить меня. Конечно, тем, кто заставил ее пройти через ад, был Люк, но ничего бы этого не случилось, если бы Клэр не заставила Макса поверить, что Зейд убил его отца, а затем объявила охоту на меня. Макс сразу же бросился к ней, разгневанный и желающий отомстить.

– Мне так жаль, Дайя. Мне так жаль, что он так поступил с тобой. – Мой голос срывается на последнем слове, и неожиданные слезы затуманивают мой взгляд.

Дайя закрывает лицо, пытаясь сдержать свои слезы.

– Черт возьми, Адди, – беззлобно огрызается она. – Не смей заставлять меня плакать.

Но уже слишком поздно – на последнем слове из ее горла вырывается всхлип. Я придвигаю свой стул поближе к ней и обнимаю, кляня своих демонов. Ее руки обнимают меня за талию, и мы обе даем волю эмоциям.

Горе выплескивается сквозь щели, пока мы держимся друг за друга, словно два рушащихся столпа, которые не способны устоять без поддержки друг друга.

К тому моменту, когда мы отстраняемся друг от друга, по моему пятнистому, красному лицу текут сопли, и я знаю, что по моим щекам размазана тушь. На щеке Дайи слюна, а вокруг глаз – круги поплывшего макияжа. В сочетании с темно-коричневой кожей ее светло-зеленые глаза выглядят почти ошеломительно.

Несмотря на это, мы обе выглядим нелепо и тут же разражаемся смехом, который перетекает в очередную волну слез. В конце концов никто из нас не может сказать, смеемся мы или плачем, но в любом случае это приятно.

– Голова сейчас просто лопнет, – хриплю я, вытирая потекшую тушь, а потом беру салфетку и громко сморкаюсь.

– Выпей еще, будет хуже, но, по крайней мере, ты захмелеешь.

Смеюсь и делаю глоток, пока она тоже высмаркивается.

– Кстати, а где Зейд? – спрашивает она.

– Вообще-то я не знаю. После нашей тренировки он сразу же ушел, сказав, что ему нужно кое-что уладить. Не сказал, что именно, а я была слишком потной и морально истощенной в тот момент, чтобы переживать об этом.

Мы обе пожимаем плечами. Может, он просто обнаружил, что у нас закончилась туалетная бумага, и решил пополнить запасы. Думаю, если бы это было что-то важное, он бы сказал.

В течение следующего часа мы с Дайей благополучно приканчиваем бутылку вина, и я чувствую приятное опьянение. Решаю впредь быть осторожнее с выпивкой. Она дарит слишком приятные ощущения, а я не хочу использовать алкоголь как костыль.

Лучше уж я преодолею свою травму здоровым способом. Например, убью Клэр голыми руками.

Мы как раз смеемся над дурацким видео, которое кто-то выложил в социальные