Охотясь на Аделин - Х. Д. Карлтон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Почему ты не рассказывала мне о нем? – тихо спрашивает она.
Она поднимает голову и смотрит на меня, в ее кристально-голубых глазах плещется обида. И я не могу понять: то ли от этого взгляда во мне закручивается еще более глубокое чувство вины, то ли я злюсь.
– Потому что ты никогда не позволяла мне почувствовать себя в достаточной безопасности, чтобы рассказывать тебе что-либо, – откровенно отвечаю я.
Ее горло сокращается, проглатывая эту горькую пилюлю.
– Почему… почему тебе нужно было чувствовать себя в безопасности, чтобы сказать мне о нем, Адди? – спрашивает она, сдвинув свои тонкие брови. – Если бы он был… нормальным, это не стало бы большой проблемой. Если бы он был кем-то, кого ты встретила в книжном, или на одном из твоих мероприятий, или даже в продуктовом магазине. – Она замолкает на мгновение. – Почему ты должна была чувствовать себя в безопасности?
Я поджимаю губы и отворачиваюсь к окну.
– Адди, он что, делал тебе больно?
У меня чуть шея не сворачивается от того, как быстро я поворачиваюсь к ней.
– Нет, – сурово бросаю я, хотя это не совсем правда.
Делал ли он мне больно? Да, но не так, как она думает. Он никогда бы и пальцем меня не тронул в гневе. Боль, которую причиняет мне Зейд, весьма специфична, и хотя какая-то часть меня всегда получала от нее удовольствие, это все же боль.
Но я жажду ее.
– Тогда почему?
Вздыхаю, размышляя над тем, как много мне следует рассказать. Что он убивает людей, зарабатывая на жизнь? Это перебор. Что он преследовал меня? Ни за что в жизни, насколько бы виноватой она себя ни чувствовала.
Поэтому я довольствуюсь правдой. Той частью, которая не выдает в нем психопата с небольшими проблемами с привязанностью.
– Он спасает женщин и детей от торговцев людьми, мама. Он очень глубоко погружен в этот темный мир.
Она резко вдыхает, ее позвоночник выпрямляется, а глаза расширяются от возмущения.
– Так тебя похитили из-за него?
– Нет, – ощетиниваюсь я. – Он не был причиной моего похищения, и тебе нужно помнить, что это он меня спас. Если бы не он, меня бы здесь не было.
Она в замешательстве качает головой и спрашивает:
– Тогда почему тебя похитили? Он связан с этими людьми?
Пожимаю плечами, изображая безразличие, которого не чувствую.
– Много причин, но ни одна из них не относится к нему. Это главное.
Она вздыхает, соглашаясь и вместе с тем разочарованно.
– Он опасен?
– Да, – признаю я. – Но не для меня. Он любит меня, и главное, он любит меня такой, какая я есть. Он никогда не пытался меня изменить.
Она вздрагивает от этого замечания, но на этот раз воздерживается от самозащиты.
– То, что он тебя любит, еще не значит, что он тебе подходит, – заявляет она напоследок.
Я поджимаю губы, раздумывая над ее словами.
– И что же мне подходит, мама? Ты ведь лучше знаешь? Какой-нибудь надежный парень, адвокат или врач, да?
– Не говори глупостей, – фыркает она. – Как насчет кого-то вроде полицейского, у которого есть оружие потому, что он…
– …защищает людей, – продолжаю я за нее. – Это ты думаешь, что полиция защищает людей. Ты действительно хочешь обсуждать это прямо сейчас? А тебе не кажется, что Зейд делает то же самое, спасая невинные жизни от похищения и рабства?
Она поджимает губы, явно все еще не соглашаясь, но не желая продолжать спор. Такое происходит впервые, но я не надеюсь, что это повторится.
На этот раз вздыхаю я. Откидываюсь на спинку кресла.
– Я не собираюсь спорить с тобой о нем, потому что это ничего не изменит. Я знаю его лучше, чем ты, и если ты хочешь его ненавидеть – пожалуйста. Но делай это там, где мне не придется об этом слышать, – устало и решительно подытоживаю я.
Я слишком устала продолжать с ней спорить. Мы только этим и занимаемся, и это мне надоело уже более десяти лет назад.
– Ладно, – раздраженно и сокрушенно хмыкает она. – Но давай я хотя бы приглашу тебя на ужин в честь твоего дня рождения. Мы ведь можем просто поужинать? И никаких разговоров о твоем парне.
Я смотрю на нее, и напряжение в моей груди немного ослабевает. Улыбаясь, киваю.
– Звучит неплохо. Дай мне собраться.
Поднимаюсь и уже иду к лестнице, когда она окликает меня:
– И не забудь консилер, милая. Он тебе очень нужен.
7 апреля 2022
Думаю, маме могло показаться, что я боюсь покидать свой дом. В середине ужина она сломалась и предложила прибегнуть к медикаментозной помощи, на что я ответила, что скорее начну курить травку, чем пить таблетки.
Конечно, она не сдержала своего обещания и поинтересовалась, не Зейд ли снабжает меня марихуаной. Тогда я сказала, что вообще-то я сама драгдилер, – так громко, что нас услышал официант. Поэтому она очень быстро доела свой ужин, смущенная и раздраженная моими шуточками.
Но я получила удовольствие от всего этого. В конце концов она поняла и смягчилась, посмеявшись вместе со мной, когда официант написал на чеке свой номер.
Она решила, что я ему понравилась. Но думаю, он просто хотел разжиться травкой.
Ну и, может, потрахаться. Но в первую очередь – травку.
Несмотря ни на что, было здорово посмеяться вот так, и у меня сложилось ощущение, что мама отпустит все то дерьмо, что было между нами, просто чтобы увидеть, как я снова улыбаюсь.
И сам факт того, что она старается… уже заставляет меня улыбаться.
Глава 27. Алмаз
Стук каблуков Франчески на верхнем этаже заставляет мое сердце подскочить к горлу. Дайя смотрит вверх, обеспокоенная этим звуком, но уже привыкшая к проделкам поместья Парсонс.
У меня же, напротив, случается тихий сердечный приступ. Я слышу эти громкие шаги с тех самых пор, как вернулась домой, и, хотя на самом деле они принадлежат не Франческе, думаю, злые призраки этого дома знают, что воплощают в жизнь мои самые страшные кошмары, и получают удовольствие от этого.
Я сжимаю кулаки, чтобы унять дрожь, и ломаю голову в поисках чего-нибудь, что могло бы меня отвлечь.
– Может, мне стоит стать монахиней, – заявляю я, заставляя Дайю замереть.
Она наливает в бокал красное вино, и это кажется… странным. Как будто я должна быть где-нибудь в другом
