По дорогам войны - Альфред Рессел

2 февраля, преодолев сопротивление противника на выдвинутых вперед рубежах в Липтовски-Градокех и Подтурене, наши части подошли к новой, сильно укрепленной вражеской линии обороны перед Липтовски-Микулашем.

Встреча в Подтурене

Отступив от Важеца, противник занял новую линию обороны в семи километрах восточнее Липтовски-Микулаша, в районе Порубка, Липтовски-Градок, Подтурень. Быстрейшее преодоление этого рубежа имело большое значение, так как по долине реки Ваг проходила на запад единственная коммуникация, позволявшая не только вести успешное преследование противника, но и быстрее освободить Липтовски-Микулаш и Ружомберок. Командование 4-го Украинского фронта поставило перед партизанской бригадой П. Величко задачу занять Липтовски-Градок и удерживать его до подхода наших войск. Во второй половине дня 29 января партизаны внезапным ударом заняли город, но из-за недостатка боеприпасов не смогли удерживать его длительное время. 31 января, когда командир бригады отдал приказ об отходе, в Градок проникли подразделения нашей 1-й бригады и совместно с партизанами до вечера очистили город от врага. Проезжая утром следующего дня по городу, я увидел на улицах множество трупов. Все свидетельствовало о разыгравшемся тут жестоком бое. Липтовски-Градок был взят благодаря боевому содружеству чехословацких и советских воинов и партизан. Таким образом, замыслы противника путем упорной обороны города приостановить наступление корпуса и отодвинуть момент удара по Липтовски-Микулашу провалились.

В дальнейшем подразделения корпуса продолжали преследовать противника в западном направлении, имея задачу к вечеру 1 февраля овладеть Ружомбероком. Эта задача казалась вряд ли выполнимой, так как, с одной стороны, за одни сутки надо было преодолеть по горной местности 30 километров. С другой стороны, быстрое и непрерывное преследование не позволило бы противнику перейти к обороне в районе Ружомберока. В то время ошибочно предполагалось, что именно там проходит главная линия фашистской обороны. Как оказалось на самом деле, немцы подготовили рубеж обороны восточнее. Опираясь на Липтовски-Микулаш и командные высоты, расположенные севернее города, они перерезали узкую долину Вага глубоко эшелонированной системой обороны, прикрытой с флангов непроходимыми вершинами Липтовских гор и Низких Татр.

После падения Липтовски-Градока противник вел сдерживающие бои в четырех километрах западнее этого городка на рубеже Подтурень, Липтовски-Ян. Ожесточенный бой развернулся за Подгурень. Оттуда слышались сильная артиллерийская канонада и автоматные очереди. Я выехал с КП корпуса в Подтурень, чтобы ознакомиться на месте с обстановкой и доложить о ней генералу. Мой разговор с ним чуть было не стал последним.

Возле железнодорожного моста, не доезжая километра до Подтуреня, мы остановились. Противник вел по деревне интенсивный огонь. Над крышами расползалось облако черного дыма. Я оставил Шпачека с машиной, а сам двинулся вдоль насыпи вперед. Вдруг к моим ногам упало несколько веток, будто срезанных с находившейся передо мной ивы. Это мне уже было знакомо. Тотчас же донесся сухой звук выстрела. Спасение было только в движении, поэтому я пригнулся и, виляя на бегу, укрылся в ближайшей выемке железнодорожной насыпи. На какое-то мгновение я оказался в безопасности. Немного осмотревшись, я понял, что попал в ловушку: вражеский снайпер сидел где-то на холме, выше каменоломни, где железная дорога поворачивала в сторону, и оттуда контролировал оба выхода из выемки. Между насыпью и деревней тянулось заснеженное поле, на котором торчала кукурузная ботва.

Тишину взорвал новый огневой налет на деревню. По звуку выстрелов я определил, что в обстреле участвуют в вражеские танки. По всей видимости, в Подтурене сейчас было нелегко. А я не мог сдвинуться с места. "Спасти может только выдержка! - повторял я себе. - Пусть затуманится у него зрение и устанет рука, вот тогда, не раньше, настанет мой черед". Но я не знал, сколько времени это может продлиться. Снайпер, словно принимая игру, произвел выстрел, и пуля глухо впилась в насыпь. Он давал понять, что просто так отсюда не выпустит. Меня охватила страшная досада. Я стал обдумывать свое положение. Оно было незавидным: генерал ждал доклада, мои артиллеристы ждали своего командира, а я вне себя от злости прикидывал, как выпутаться из этой истории. Дело казалось безнадежным. Пока не стемнеет, мне отсюда наверняка не выбраться. Но это было бы слишком поздно для меня и генерала! Время тянулось страшно медленно. Мысли мои путались. В голове творился полный ералаш. На мерзлом снегу насыпи перед выемкой поднялся белый фонтанчик. Снайпер не дремал! Мне стало ясно, что его не проведешь. Вообще, сегодня все оказывается на удивление сложным и неудачным. Уже утром не оставалось сомнений в том, что противнику удается план по сдерживанию нашего наступления. Он отлично маневрировал, быстро действовал, хорошо оценивал ситуацию и своими огневыми налетами не раз наносил нам удары в самых чувствительных местах. Меня приводила в отчаяние собственная беспомощность при виде столь инициативных действий противника.

Наконец я не выдержал. "Побегу. Буду петлять тан, как заяц. Может, немец промахнется..." Но когда я всмотрелся в голую снежную равнину и представил, что со мной станет, если снайпер ранит меня в ногу и прижмет огнем к земле, моя решимость поколебалась. Чтобы побороть возникший страх, я вспомнил о тех, кто сражался в Подтурене: ведь им тоже было не сладко!

Вместе с тем я был уверен, что нужные мне командиры наверняка сейчас находятся в деревне. Мысленно все они предстали передо мной: энергичный, немногословный начальник артиллерии 1-й бригады Ота Рытирж, его начальник штаба всегда улыбающийся Гендрих, командир 1-го артиллерийского полка корректный Йозеф Рада, командир противотанкового истребительного полка 1-й бригады отчаянно смелый Шайнер. "Все мои друзья, конечно, там", - думал я с воодушевлением.

В конце концов я решился действовать. Мне показалось, что от насыпи к деревне по полю тянется едва заметная складка местности. "Но укроет ли она меня от пули, если я поползу? Не попадет ли пуля в спину?"

Я осторожно выглянул из укрытия и мгновенно прикинул угол стрельбы от места вероятного логова коварного снайпера. И хотя выход был найден, мне от этого не стало легче. Я вдруг потерял охоту вылезать. Помогла новая вспышка перестрелки. Распластавшись на земле, весь в снегу, позабыв об опасности, которая меня подстерегала каждую минуту, я набрался духу и пополз из укрытия. Тяжелая шуба мешала двигаться, зато ее белый цвет хорошо маскировал меня на местности. Я полз как черепаха и ничего не видел, да и не хотел видеть. Так, сантиметр за сантиметром, продвигался я вперед по бесконечному полю...