Философские обрывы - Иустин Челийский

От беспорядочной жизни наступает смятение разума и неустройство помыслов; это создает помрачение в душе31. Когда с помощью добродетелей устраняются из души страсти; когда с очей ума спадет завеса страстей, тогда ум может видеть славу иного мира32. Добродетелями растет душа, ум утверждается в истине, становится непоколебимым, готовым встретить и отразить все страсти33. Освобождение от страстей совершается распинанием ума и распинанием тела. Ум распинается, когда из него изгоняют нечистые мысли; а тело – когда из него искореняются страсти34. В сластолюбивом теле не обитает ведение Божие35.

С помощью добродетелей доходят до истинного ведения, которое есть откровение тайн – ή αποκάλυψις τών μυστηρίων36 – и спасительное ведение37. Главный признак этого ведения – смирение38. Когда ум пребывает в области ведения истины, тогда прекращаются вопросы39, и на него нисходит великое спокойствие и мир; а мир ума именуется совершенным здравием40. Когда сила Святого Духа осенит душу, тогда душа научается от Святого Духа41.

В философии св. Исаака Сирина гносеологическая проблема ведения растворяется в онтологически-этической и в конце концов сводится к проблеме человеческой личности. Онтологически, этически и гносеологически существо и характер ведения зависят от устроения личности, в особенности от устроения и состояния ее органов ведения. В личности подвижника веры ведение своим естеством переходит в созерцание (видение).

2. Созерцание

В философии Святых Отцов слово «созерцание» (η θεωρία) имеет онтологический и гносеологический смысл. Оно означает молитвенно-благодатное сосредоточение души на сверхразумных тайнах, которыми изобилует не только Троичное Божество, но и сама человеческая личность, равно как и сущность богозданной твари. В созерцании личность подвижника веры живет над чувствами, над категориями времени и пространства, ощущая живую, тесную связь с горним миром и питаясь откровениями, в которых приходит то, чего не видел глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку (1 Кор. 2:9).

В сербском языке нет слова, которое бы адекватно или хотя бы приблизительно адекватно отвечало греческому слову η θεωρία. Описательно его можно было бы перевести как «духовное видение», рассматривание, углубление. Но лучше всего остановиться на церковнославянском и русском слове «созерцание», так как оно полнее всего выражает смысл греческого слова η θεωρία.

Свой огромный благодатный опыт, полученный в состоянии созерцания, преп. Исаак пытается выразить словами, насколько человеческие слова могут охватить и выразить сверхразумные истины опыта веры, чтобы хотя бы до некоторой степени объяснить, что означает созерцание. По нему, созерцание есть ощущение божественных тайн, сокровенных в вещах и в их причинах1. Созерцание состоит в тонком делании ума – έν τή λεπτή εργασία τοϋ νοϋ — и в божественном размышлении, равно как и в пребывании в молитве2. Оно просвещает разумные части души3.

Иногда от молитвы является созерцание, и оно пресекает молитву уст, и тот, кто молился, оставляет тело и переходит в восхищение. Такое состояние именуется молитвенным созерцанием. И в этом молитвенном созерцании существует мера и различие дарований, потому что ум еще не вступил туда, где уже нет молитвы, в состояние превыше молитвы – ύψηλότερον αντης4.

С помощью доброго, благодатного жития подвижник веры доходит до созерцания. Начало сего состоит в следующем: человек удостоверяется в промышлении Божием о людях, просвещается любовью к Творцу и удивляется устроению разумных существ и великому Божиему о них попечению. С этого начинается в нем услаждение Богом и воспламенение любви к Богу, любви, попаляющей душевные и телесные страсти. Затем он как вином упоевается божественной любовью, мысль его пребывает в изумлении, сердце отводится в плен Богу; иногда он не помнит, носит ли тело на себе и существует ли в этом мире. – Таково начало духовного созерцания в человеке, и в то же время начало всех откровений уму. С помощью созерцания ум возрастает и воздвигается откровениями, превосходящими людское естество. Одним словом: человеку сообщаются все божественные созерцания и духовные откровения, какие приемлют святые в этом мире, и все дарования и откровения, какие только естество может знать в жизни сей5.

Добродетель разума смиряет душу, очищает ее от грубых мыслей, чтобы она не занималась ими страстно, но чтобы двигалась в своем созерцании. Это созерцание приближается к первоначальному естеству ума и называется невещественным созерцанием θεωρία ανλος. Это созерцание есть духовная добродетель, потому что она поднимает ум над земным, приближает его к первоначальному духовному созерцанию – τή πρώτη θεωρία τοϋ Πνεύματος, и сосредотачивает ум на Боге и на созерцании неизглаголанной славы, и отлучает ум от этого мира и от ощущения мира6. Духовное житие есть деятельность без участия чувств. Его описали свв. Отцы. Как только ум святого усвоит его, прекращается вещественное воззрение и дебелость тела, и начинается уже воззрение умное7.

Есть разные виды молитвы, говорит преп. Исаак, но все они имеют одну цель: чистую молитву. За чистой молитвой настает восхищение (εκπληξις), а не молитва, потому что престает все молитвенное и настает некое созерцание, и ум не молится молитвой. Иное дело молитва, а иное – созерцание в молитве, хотя они и взаимно обусловлены. Молитва – это сеяние, а созерцание – жатва, причем жнущий, в неизреченном видении, пребывает в изумлении, как из голых, маленьких зерен, посеянных им, внезапно выросли перед ним такие дивные колосья. В этом состоянии созерцания ум переходит свои пределы и входит в иную область8.

Перерожденный молитвой и остальными подвигами, ум достигает чистоты, и тогда знает, что божественно созерцает Господа, а не человечески9. Кто хранит свое сердце от страстей, зрит Господа всякое мгновение. У того, кто непрестанно бдит над своей душой, сердце возвеселяется откровениями. Тот, кто зрение ума своего сосредотачивает внутрь себя самого, созерцает духовную зарю. Тот, кто возгнушался всяким парением ума, созерцает Господа внутри своего сердца. Вот, небо – внутри тебя. Если будешь чист, узришь в себе Ангелов и свет их, а с ними и в них и их Владыку. Душа доброго человека сияет ярче солнца и каждое мгновение возвеселяется видением откровений10.

Когда человек после многих евангельских подвигов обретет в себе богообразный центр своего существа, он тем самым обретает и центр премирного Божества в этом мире, преодолевает время и видит себя из вечности. И видит себя сверхвременным и сверхпространственным, бессмертным и вечным. В основе своей истинное самопознание и есть истинное богопознание. Кратчайший путь между собою и Богом человек носит в богообразной природе своей души.