Гений Одного Дня - Алиса Плис

 Да и что вообще такое жизнь? Секунда между прошлым и будущим в масштабах Вселенной! И ты даже не властен управлять ею по собственному желанию…

 - Долго вы тут стоять будете, товарищ?

 Первые звёзды отражаются на воде. Сгустки света, на которые можно бесконечно смотреть, даже не отрываясь. И все мы, как звёзды: светим себе остальным, а потом – кто потухнет, а кто сгорит, яркой искрой осветив всё небо! И вода течёт, такая тёмная и вечно в движении. На руках отражается сияние темноты, постепенно пожирающей и обволакивающей всё пространство. Звёзды… какие красивые звёзды!

 - А, вы ко мне обращаетесь?

 Николас оборачивается и не сразу замечает того, кто его звал. Не поняв, кто бы мог его звать, он лихорадочно рыщет глазами по сторонам, пока наконец не находит искомое прямо перед носом. Иногда задумываться плохо – можно не увидеть человека в упор! Улыбнувшись своей рассеянности, серб теперь решил оглядеть незнакомца, облокотившись на мост.

 Перед ним стоял невысокий человек в клетчатом пиджаке и длинных штанах. Брови не слишком густые, приподняты достаточно высоко над глазами. Волосы в несколько лихорадочном смятении на голове, однако, подобная причёска нисколько не портила этого незнакомого человека. Нос большой, узкое лицо. Щегольские усы. Немного полноват. Но самое главное не это, самое главное были его глаза!

 В этих глазах был запечатлён весь мир. Они горели какими-то идеями, казалось, в них было помещено какое-то горящее яркое солнце. Одних этих глаз могло хватить, чтобы сказать об этом человеке, что он умён не по годам, и что его мозг наверняка содержит в себе мировой институт человеческих знаний.

 Серб долго всматривался в глаза человека, что-то почувствовав странное. Мгновенно этот незнакомец стал ему симпатичен. Николас почувствовал в нём что-то родственное себе самому. Такое бывает редко. Таких людей бывает немного. И обычно, их в мире можно сосчитать даже на пальцах одной руки. Неужели это тот самый человек? Эти глаза… Они явно контрастируют с молодым телом и далеко не молодой душой, которой ещё многое предстоит повидать на своём веку. Куда смотрят глаза этого человека, похожие на отражение звёзд?

 Николас сжался. Взгляд человека был прикован к его глазам. Таким же загадочным и мистическим, в которых крылось какое-то природное обаяние и блеск, который темнота лишь подчёркивала. Словно бы звёзды мерцали в этом сосредоточенном и вечно грустном взгляде.

 - Меня зовут Николас. Николас Фарейда.

 Сам не ведая того, зачем это делает, он представился и протянул руку для пожатия. Человек мгновенно пришёл в себя, моргнул, и всё смотря в глаза незнакомому человеку, которого всё же знал немного, пожал руку. Он представился неким Альбертом Эйнштейном. Такое сочетание имени и фамилии как-то сразу отложилось в голове серба и отдало странным предчувствием, что заключалось в следующем: память принялась искать в своих закоулках это сочетание, хотя слышала его в первый раз. Как будто этот разговор уже происходил когда-то, давным-давно. Николас помнил эти фразы, но откуда они, этого он так понять и не смог.

 - Далеко пойдёте, - словно эхом отозвался Альберт, - уж я это чувствую.

 Какие-то сомнения не покидали Николаса, и они усилились ещё больше после этой сказанной фразы. Словно бы что-то шло по заранее запланированному сценарию. Это и отразилось на его лице, к удивлению серба. Николас мгновенно согнал с себя всю нахмуренность, оставшись по-прежнему приветливым и несколько загадочным. Напряжение какое-то витало в воздухе. Словно тут были не простые люди, а именно те, кому суждено было перевернуть мир.

 Первым разговорился Альберт Эйнштейн. Они отошли от моста, сели на какую-то скамейку и там начали увлечённо беседу. Но проходила она не совсем, как у всех. Разговор мог неожиданно замереть и так же неожиданно продолжиться, начаться тихо и так же резко перейти на резкий тон. Эти два человека мгновенно почувствовали в себе что-то странное, и теперь пытались понять, что же это такое.

 Собеседник Николаса, как и ожидалось, оказался человеком умным и начитанным. Побеседовав с ним несколько подробнее, серб понял, что этот немецкий еврей работает в Патентном офисе, где выпускал в свободное от работы время всякие трактаты и доклады, которые весьма пользуются спросом в людях. Так они плавно перетекли в сторону физики, и беседа превратилась в нечто задушевное между закадычными друзьями. Резко заговорив, они уже никак не могли остановиться, всё продолжая и продолжая наращивать темп поступающих тем и обсуждаемых вопросов.

 - И всё же, - вздохнул чуть ли не сокрушенно Альберт Эйнштейн, - мне кажется, главное дело моей жизни – впереди. Я всё время топчусь возле него и никак не могу к нему подступиться. Но придёт день, и тогда я его, в конце концов, достану. Одно лишь меня обижает: почему все великие идеи приходят ко мне именно тогда, когда я моюсь в душе?

 - Увы, я не тот, кто мог бы ответить на подобный вопрос, - усмехнулся Николас, слушая с интересом своего нового интересного собеседника, которым господин Эйнштейн и являлся. – А почему же вы считаете, что бродите вокруг да около этого вашего гениального решения какой-то задачи, на которую ушло полжизни?

 - Вы помните теорию относительности моего авторства?

 - Увы, не читал, - сокрушённо покачал головой Николас. – Но смею предположить, идея была грандиозная.

 - Так вот. Как вернетёсь, не забудьте о том, что надо бы восполнить этот пробел в ваших знаниях. Идея да, была грандиозная, но это ещё только шаг к тому, чтобы открыть что-то воистину замечательное. Если я продолжу просто эту идею и немного продумаю её, то я действительно переверну весь этот мир своими теориями!

 - Переворачивать мир не всегда хорошо, - мягко заметил Николас, скрестив на груди руки.

 - Что такое эфир? – вдруг спросил Эйнштейн в упор.

 Николас повернул голову в сторону собеседника, однако остался по-прежнему невозмутим, а в глазах продолжал отражаться странный свет, идущий откуда-то из глубины. Не успел серб ответить на этот вопрос, как вдруг этот загадочный человек, доктор наук по определению, встрепенулся, взглянул в глаза Николасу и поспешил громко произнести запальчивым тоном:

 - Эти глаза! Эти яркие, как звёзды, глаза! Так не бывает… - и вдруг утих, даже не высказав своей мысли до конца. Лишь затем он поднял голову вновь на собеседника и тогда решил продолжить свою начатую речь. – В ваших тёмных глазах слишком много света. Они притягивают как магнит. Словно бы вы владеете чем-то таким, чем не владеет никто. Я смотрю в ваши глаза и вижу: вы – великий человек! Вы ведь физик, вы работаете, наверное, на Вингерфельдта?

 - Как-то так, - просто ответил серб, продолжая слушать этого интересного человека.

 - Нет-нет, не могу! Этот взгляд… он что-то мне напоминает!

 Эйнштейн прервал свою речь, решив отогнать прочь все предрассудки и сомнения, но того ответа на незаданный вопрос, которого так искал, увы, не нашёл. Воцарилась небольшая пауза, которую прервал спокойный, и меж тем необычный, словно идущий из глубины Земли голос Николаса:

 - Так что же вы считаете вашей теорией? Эфир – это весьма веское и интересное понятие… - он на миг задумался, затем сгоряча решил продолжить. – Это деталь, без которой наша Вселенная невозможна. Она соединяет собой пространство и время. Я ухожу немного в лирику, это свойственно мне, вы уж извините. Человек обладает многими препротивными привычками, от которых почти невозможно избавиться. Эфир – это загадочное вещество, в котором распространяются световые волны и радиоволны. Оно есть везде, это вещество, оно окружает нас и содержит само в себе гигантскую толику энергии. Дармовой энергии! И наша задача научиться извлекать эту энергию! Тогда человек станет воистину велик!

 - Но это глупость! – удивился Альберт. – Ведь эфир экспериментально обнаружить никому не удавалось! Помните эксперимент, поставленный Майкельсоном и Морли? Помните его отрицательный результат? Эфир – не существует! Это лишь сказка для физиков!

 Смеялись чёрные загадочные глаза серба. Как будто бы этот серб знал нечто такое, чего не знал этот сидящий тут на скамье человек. Этот жалкий студент из Праги явно знал нечто такое, чего не могли знать другие, он был уверен в себе. Николаса не пугали теории и великие специалисты в области физики. Все склонны ошибаться. Но у него есть свой путь – и он будет состоять не только из проб и бесконечных ошибок.

 - Но ведь если бы эфир был носителем света, который распространяется по нему в виде возмущения, как звук по воздуху, то скорость эфира должна бы была прибавляться к наблюдаемой скорости света или вычитаться из неё, подобно тому, как влияет река, с точки зрения наблюдателя, на скорость лодки, идущей на веслах по течению или против течения!

 - Разве я сказал, что ваши суждения неправильны? – продолжали смеяться глаза серба. – Я лишь выдвинул свою гипотезу. И кому, как не мне, суждено на практике узнать, права она или нет.