Возвращение домой - Александра Турлякова

Джейк улыбнулся невольно. Нет, ничего не изменилось, по крайней мере, с Ди-ком. Прежний Дик! Прежний! Реалист до мозга костей, без сумасбродства… Такой не сделает ничего, не будучи уверенным в удаче.

Почти неслышно подошёл Моретти, остановился, прислонившись плечом к дере-ву, усталый донельзя и грязный, и грусть на лице, почти тоска.

— Ну, как, что там на дороге? — Джейк спросил первым, даже попытался улыбнуть-ся, подбодрить, по лицам ребят понял: ничего хорошего.

— А что там? — Марио скривился, вяло пожал плечами, стянул с головы кепку, вы-тирая вспотевший лоб, — Машины там с прожекторами… Каждый куст высвечива-ют, — это Кордуэлл добавил, видя, что Марио рассказывать дальше не собирается. Все эти подробности пугали и его самого, но Тайлер был настроен слушать внима-тельно, вникая в каждое слово. — И солдат — до чёрта! Все в накидках! Их дождём не напугаешь… Жаль! — растянул это слово по слогам, вложив в него всю тоску, что накипела на душе.

— Хорошо ещё, что в лес по ночи боятся соваться, — Дик посмотрел на Джейка сни-зу вверх жёстким и злым взглядом. Он ничего не скрывал, и видно было сразу: ни-чего, кроме дальнейшего продолжения неприятностей, он не ждёт. Но и сдаваться не собирается.

— Всё равно, если начнётся дождь, они контроль ослабят. Нужно пробовать этой ночью. Это последняя наша надежда… — Кордуэлл смотрел упрямо, решительно хмуря брови. Он ещё не знал, как к его предложению отнесётся Джейк, но был уве-рен: лучшего им не придумать, выход один, а рисковать придётся так и так.

— Сегодня, этой же ночью! — повторил Джейк. Он стоял к ним полубоком, заложив руки за пояс. Думал.

— А что капитан? Как он? — Моретти спросил о том, о чём они все подумали, но заговорить не решались.

— Плохо! Очень плохо! — голос Джейка стал жёстким, отрывистым, только по од-ному его тону все поняли: капитан обречён. — Ему нужна операция… Срочно в боль-ницу… — Джейк не договорил, но они и так поняли, что́ стоит за этими словами. Ради спасения капитана они должны сдаться в плен. А задание? Операция? Хотя какая теперь операция, к чёрту?! Не пойдут они на рудник после всего, что расска-зал им капитан… Но и в плен… В плен к сионийцам?..

Они все трое разом вздохнули.

— Он сильный… Может ещё промучиться дня три, или даже больше, — Кордуэлл был реалистом не только по отношению к делам, но и к людям. Он мог говорить вслух о том, о чём другие лишь думали, да и то с опаской. В этом он был схож с Алмааром… Да, кстати, про него-то они и забыли совсем!..

— А что Алмаар? — Кордуэлл спросил, и Моретти поддержал его взглядом. Джейк пожал в ответ плечами, помолчал, размышляя, говорить или не говорить о ранении. Ребятам же всё равно! Они только ещё больше укрепятся в решении, что Алмаар для их группы лишний… Да, а как он сам-то к нему относится? По-разному — это точно! Вина на нём, конечно, капитальная. За все их неприятности. Но рассеивать группу сейчас нельзя! Да и если б Алмаар не был таким, мы бы все уже давно сги-нули на руднике… Нет! Джейк не смог бы оставить Алмаара даже после того, что он натворил. Конечно, это не желание спасти товарища, и не те принципы, по кото-рым жил Джейк и его отец, но Алмаар — тоже ниобианин. Мы все сейчас в тылу врага. Нужно держаться вместе…

— Капитан сказал, у него шок, — Джейк всё же заговорил, мысленно взвешивая каж-дое слово, зная, что от этих слов зависит судьба Яниса. Жить ему или нет! Идти ли вообще с ними? Вместе ли выбираться? — А ещё он ранен! — лицо Моретти при этой новости как-то странно просветлело, а во взгляде и в изгибе бровей появилось вы-ражение ожидания подробностей. Да и Кордуэлл заметно насторожился. Ясно: о ранении они узнали впервые. — Да нет, несерьёзно! — продолжил Джейк. — В плечо, навылет! Я ему уже перевязку сделал…

— В плечо?! Это после всего — и в плечо?! — Моретти мгновенно разъярился. Эта несправедливость его шокировала. — Да он же должен был, в лучшем случае, на мес-те капитана с пулями в кишках валяться!.. Вот ведь сволочь!

— В него стреляли из пяти автоматов, включая сюда капитана, и он жив до сих пор, — Кордуэлл покачал головой с таким видом, словно всё сказанное стало дохо-дить до него только сейчас. — И прятался ведь где-то, пока лес прочёсывали… Поче-му он не сдался? Ведь попёрся же на дорогу!

— Потому что он не сдаваться шёл! — ответил на этот вопрос Джейк. Он так же, как и все, сначала не знал на него ответа, не мог объяснить действия Алмаара. Видел же сам, — да и все видели! — как он поднимал руки. Руки с автоматом! В котором па-трон… Единственный патрон…

Алмаар — и в плен?!! И это после всех его слов? Он и патрон-то этот получил от Дюпрейна, чтоб была возможность застрелиться, но не попасть в руки сионийцев… Да и была у него уже возможность сдаться. В прошлый раз при переходе дороги, он же ей не воспользовался — вернулся! Как это понимать? А тут — добровольно, и с поднятыми руками!

Джейк думал над этим противоречием до тех пор, пока глазами и разумом Алмаа-ра не попытался пережить всю эту ситуацию. И понял, что к чему!

Нет, совсем не в плен шёл этот парень! Он умереть хотел, решился сам, не дожи-даясь прорыва, не дожидаясь, пока капитан его, безоружного, без единого шанса на спасение, пошлёт вперёд… Вот и думал перед смертью хоть кого-нибудь захватить с собой, хоть одного сионийца. Да только дров наломал по своей импульсивности и необдуманности… Потому и держал руку на спусковом крючке автомата. Но вы-стрелить так и не смог… Не сумел при всём своём желании казаться циничным, решительно злым и способным на всё… Алмаар преступник, но вряд ли в своей жизни он хоть кого-нибудь убил. Хотя и пытался…

Джейк невольно вспомнил ту драку в воронке во время обстрела… Он и сам-то вёл себя не лучшим образом… Вот и Алмаар оттягивал момент выстрела, единст-венного, так как не знал, в кого из тех четверых выпустить пулю…

Это и Дюпрейн понял! Жаль только, что уже слишком поздно. Но понял ведь! Потому и не кричал, за оружие не хватался, наоборот, — вернул Алмаару его патро-ны. Дюпрейн понял, что в том случае совершил ошибку, когда оставил Алмаара в таком положении перед прорывом, понял, что зря открыл стрельбу, выдав себя и подвергнув опасности всю группу. Потому-то и принял эти пули, как наказание, за свою глупость и поспешность. Пули, выпущенные сионийцами по кустам не глядя, глупые, шальные пули…

Да и вообще всё получилось глупо и нелепо! И Алмаару теперь от этого не изба-виться никогда, он виноватым себя считает, хотя и виноват, конечно, никто его вины не умаляет, виноват, что пытается всё делать по-своему, не думая о последст-виях. И Дюпрейн страдает… Его оперировать нужно…

— Тоже мне, герой! — Кордуэлл хмыкнул недоверчиво, выслушав догадки Джейка. Пока тот говорил, они оба слушали, не перебивая.

— Зря только капитан ему патроны вернул, — Моретти покачал головой сокрушённо и вдруг произнёс зло:- И всё равно дурак наш Алмаар! И сволочь порядочная…

— Пристрелишь его? Чтоб с собой не таскать? — Кордуэлл скосил на Марио прищу-ренный глаз, сверкнув в недоброй улыбке зубами. Моретти даже растерялся от та-кого неожиданного предложения, смутился, и Дик процедил:- Вот видишь!.. И я не смогу… — глянул на Джейка. — Никак нам от него не избавиться… Придётся с собой тащить и оглядываться!.. Эй, ребята, вы помните, он же сбежать хотел? — Дик аж улыбнулся своей неожиданной догадке. — Так и скажем ему: получил патроны — вот и шуруй на все четыре стороны!

— Нам всем сначала в "чистый" лес выбраться нужно, а потом уже думать, что с Алмааром делать, — Джейк высказал своё личное мнение и по лицам ребят понял, что они согласны с ним полностью…

…Дюпрейн молча выслушал Кордуэлла. Полулежал, запрокинув голову и закрыв глаза. Казалось, "отключился". Кордуэлл подумал так и замолчал на полуслове, но Дюпрейн, не открывая глаз, спросил:

— Ну, и…?

— Они дождя ждут, господин капитан!.. С минуты на минуту ливень начнётся… Всё небо затянуло, ветер и гром…

Как бы сопровождая этот рапорт, прямо над ними гулко и долго громыхнуло, больно ударяя по барабанным перепонкам. Дюпрейн лишь поморщился, вслушива-ясь в затихающий звук, ловя его отдалённое эхо; открыл, наконец, глаза, большие и тёмные на исхудавшем со щетиной лице.

— Дождь, значит… — голос его оставался всё тем же, твёрдым, сильным, таким, к какому они привыкли за эти дни, не терпящим неповиновения и слабости. — А теперь послушайте меня! — он на момент замолчал, давая им время сосредоточиться, приго-товиться внимать каждому его слову, — Когда начнётся дождь, — хороший сильный ливень — вам придётся выйти… Прятаться здесь нельзя! Нет никакого смысла! Ут-ром это место прочешут так, что и муравьёв неучтенных не останется…

Они все трое (Алмаар всё ещё сидел где-то в углу, Дюпрейн его отсюда даже не видел) воззрились на капитана с одним вопросом на лицах: "А вы?"