Девочка и тюрьма. Как я нарисовала себе свободу… - Людмила Владимировна Вебер

вещи лишь два раза в год, а в остальное время – только продукты и предметы гигиены. Но посылки никто и никогда не контролировал. Ты мог получать столько одежды, сколько вздумается, чем многие женщины активно пользовались.

В нашей камере какое-то время находилась одна азербайджанка – Тарана, работавшая до ареста на вещевом рынке «Садовод». Где торговала различным шмотьем – от платьишек до шуб. Так она, видимо, от тоски по своей торговой движухе стала вдруг наказывать своим близким присылать в посылках чуть ли не по сотне этих рыночных вещей. Сарафаны, платья, юбки, босоножки и прочее – самых разнообразных фасонов и расцветок. И когда Тарана возвращалась из посылочной с огромными баулами, набитыми тряпьем, – а-ля челночница – то рассчитывать получить обнову могла каждая. Тарана совершенно бескорыстно раздавала присланные шмотки – всем, кто просил. В первую очередь, она, конечно же, одаривала «старших». Остальные получали по остаточному принципу. И это было для всех настоящим пиром духа – примерять новые пестрые платья и блестящие туфли, щупать ткани, разглядывать этикетки. На какое-то время приходило ощущение, что мы в магазине или на рынке, но никак не в тюрьме. Наверняка ради этого Тарана все и затевала!

Она, несмотря на свой безумно взрывной характер, была доброй и очень сильной женщиной. Сидела за какую-то дурацкую драку, в которую попала за компанию со своим мужиком. И была уверена, что выйдет из зала суда, отделавшись годом, отсиженным в СИЗО. Но ей дали два года. Помню ее вымученную улыбку на следующий день после приговора. Еще накануне она уверяла всех, что уйдет домой. И вот не ушла… Тарана изо всех сил старалась скрывать свою боль, свое разочарование, но ее эмоции выдавали громкие скандалы, которые она устраивала, а иногда – настоящие драки…

Библиотека

Раз в месяц в большую камеру приходила сотрудница тюремной библиотеки – пожилая дремучая тетя в синем халате – и кричала в корму: «Библиотека!»

Это означало, что по всей камере нужно разыскать и собрать все библиотечные книги, которых на месяц выдавалось около сорока штук. И за это дело отвечал специально назначенный человек. Обычно кто-то очень неравнодушный к книгам. Действительно, чтобы отвечать за книги в камере, нужно было обладать этим качеством, ведь обязанность эта была по большому счету неблагодарной. Человек расписывался за получение сорока книг, то есть брал на себя личную ответственность за их сохранность и обязывался сдать все эти книги обратно. А если какая-то книга терялась, то наступали санкции. Ответственный писал объяснительные и придумывал как компенсировать утерянную книгу.

Казалось бы, куда может пропасть книга из наглухо закрытой камеры? Но я сама пару раз была свидетелем того, как в поисках библиотечной книги мы перерывали всю камеру, но так ничего и не находили!.. Вообще, каждый, кто брал библиотечную книгу, должен был расписаться за нее в специальной тетрадке. Но некоторые могли этого не сделать. Намеренно или просто по забывчивости. Так или иначе – книга пропадала бесследно.

Обычно, когда книга терялась, то в дело вмешивалась старшая. И требовала, чтобы каждый проверил свои тумбочки и сумки. Мало ли, вдруг кто взял, засунул куда-то и забыл. Не раз такая забытая книжка находилась под матрацем какой-нибудь любительницы «романчиков».

Но бывали случаи, когда книги увозили транзитницы. Или кого-то внезапно переводили в другую камеру, и человек просто-напросто забывал вернуть книгу на место. Тогда старшей приходилось вести с «библиотечной тетей» настоящие торги. Та требовала пожертвовать в пользу тюрьмы личные книги. И не какие там попало, а популярные, интересные…

Когда книги наконец успешно сдавались, нам выдавали один из десяти тюремных каталогов – тоненькую тетрадочку с написанным от руки списком из примерно ста книг. Каталог выдавался минут на пятнадцать, а за это время необходимо было отобрать желаемое и написать уже свой список.

Очень скоро я стала принимать самое активное участие в составлении этого списка, так как была одним из немногих знатоков литературы в камере. И на мой выбор в принципе можно было положиться. Я выписывала штук десять наименований – в основном из мировой классики, еще сколько-то выбирали остальные книгочеи. А оставшийся лимит тратился на любовные романчики и детективы Донцовой, Устиновой, Поляковой…

Книги библиотекарше помогала приносить хозка. Их по одной передавали в корму, и мы складывали их на полу у двери. Потом – переносили в картонную коробку. Единственную коробку, которую легально разрешалось держать в камере. Затем мы записывали принесенные книги в тетрадку, и только после этого был разрешен набег на «библиотеку». Половина книг разбиралась сразу. Читали почти все и всегда. И неважно, что основным спросом пользовалось непритязательное бульварное чтиво. Арестант имел право получать свое книжное утешение, и подчас оно было единственным в его горькой жизни. И это все понимали.

Мы старались заботиться обо всех книгах, которые попадали в наши руки – будь они из тюремной библиотеки или из нашей, «камерной». Когда детективы или любовные романчики, зачитываемые до дыр, начинали рассыпаться, мы их тщательно подклеивали. Но как же чинить книги, если в СИЗО запрещены скотч, клей и изолента? Тюремная смекалка нашла такой выход: от бутылок с шампунями и лосьонами отдирались цветные этикетки, с клеевой поверхностью на обратной стороне. Они-то и использовались вместо скотча. Ими вообще подклеивали все, что нуждалось в починке: книги, тетрадки, коробки и даже сумки… В общем, на ура шла всякая бумажка с липучей поверхностью. Я, к примеру, так использовала «озоновские» этикетки, которые находила почти на всех присылаемых мне книгах…

Осенью 2016 года за книги в камере отвечала Томская Лариса. Родом с Украины, девушка около тридцати. Она с большим трепетом относилась к книгам и была, по моему мнению, лучшим «библиотекарем» из возможных. Когда она увидела, что я тоже люблю литературу и разбираюсь в книгах, то стала частенько зазывать меня «к себе». То есть на свое спальное место, расположенное в противоположном конце камеры. Показала, какие книги есть лично у нее. И я много чего стала у нее брать. На мой второй день в 107-й я пришла покопаться в «камерной библиотеке» и обнаружила там тоненькую книжку на английском языке из разряда учебной литературы. И обрадовалась. А Томская, глядя на это, вдруг вытащила из своих закромов бестселлер Даниелы Стил в оригинале: «Ты читаешь на английском? А вот это хочешь почитать?» Я взяла эту практически новую книгу, полистала и увидела, что в принципе читать можно. Почти все понятно. И с благодарностью взяла. Так Томская и отметила мои особые книжные запросы…

Она стала показывать мне свои стихи, к написанию которых у нее был настоящий