Министерство правды. Как роман «1984» стал культурным кодом поколений - Дориан Лински

хоть как-то приблизиться к великому и святому Оруэллу иногда было слишком рьяным. В TV Guide решили, что Оруэлл был простым парнем с простыми вкусами, следовательно, ему бы понравился ситком «Чирс»18. В журнале Musician статья о новом альбоме Van Halen, названном «1984» абсолютно без какой-либо связи с Оруэллом, называлась «Большой Брат встречает группу с Большими Яйцами»19. Отличились и в рекламном журнале британского туризма, в котором появилась статья под заголовком: «Оруэлл / Скотные дворы / 1984»20. На самом деле в статье писали о вопросах скотоводства в районе реки Оруэлл.

Совершенно неудивительно, что многие устали слышать что-либо об Оруэлле еще в начале года. «Мы можем хотя бы на минуту оставить Джорджа Оруэлла в покое?»21 – спрашивал Джеймс Кэмерон в The Guardian уже 3 января. Пол Джонсон в The Spectator жаловался на то, что обилие ссылок на Оруэлла «становится само по себе оруэллианским кошмаром»22. Либерал и член парламента Алекс Карлил посмеялся над коллегами, которые «используют слишком много аналогий по поводу попыток Джорджа Оруэлла предсказать, что произойдет в 1984-м»23. Даже комиксный Snoopy Чарльза Шульца говорил о том, «сколько шуток о Джордже Оруэлле нам придется услышать в 1984-м»24. Из героя литературы Оруэлл превратился в знаменитость, а его роман стал мемом.

Многое из того, что он писал в своем романе, стали воспринимать как пророчество. Писатели из The Futurist взбунтовались: «В качестве предсказателя того, что нас ждет в 1984 году, Оруэлл во многом ошибался, поэтому его надо перенести из разряда предсказателей в разряд “нелица”»[65]25.

Айзек Азимов писал, что Оруэлл ошибался26 по поводу компьютеров и космических путешествий, о которых, заметим, в романе Оруэлла ни слова. В рекламе Olivetti Computers была такая же неверная подача: «В романе “1984” написано, что человек и компьютер будут врагами. Но такой пессимистический взгляд оказался неправильным»27. На самом деле Оруэлл даже не пытался предугадать ход технического прогресса в демократических государствах. Но чтобы это знать, нужно прочитать роман.

Сам Джун Паик точно не читал романа Оруэлла. 1 января 1984 года он организовал международное ТВ-шоу, которое транслировали через спутники, для того чтобы показать новые способности современных коммуникаций. Среди участников того концерта были Филип Гласс, Джон Кейдж, Питер Габриел, Лори Андерсен, Мерс Каннигхэм, Аллен Гинсберг, Джозеф Бойс и Сальвадор Дали (которого Оруэлл назвал «грязным маленьким мерзавцем»28). Шоу саркастически называлось «Доб рое утро, мистер Оруэлл». В песне Wake Up (It’s 1984) Oingo Boingo пели: «Большой Брат кричит, но нам все равно, Ему нечего сказать, Подумай о будущем, подумай о пророчестве, Подумай о детях сегодняшнего дня»29 (Big Brother’s screaming but we don’t care, Cause he’s got nothing to say / Think of the future, think of the prophecy / Think of the children of today). Вот что сообщил Паик The New York Times: «Я никогда не читал книгу Оруэлла, она скучная. Но очевидно, что он был первым медиапророком»30. Судя по этому высказыванию, у Паика сложилось мнение о том, что роман «Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый» – книга о ТВ.

Репортеры одной газеты спросили сына писателя Ричарда Блэра (которому тогда было тридцать девять лет, как и Уинстону) о том, что бы его отец подумал по поводу всей этой Оруэлл-мании. Тот ответил: «Мне кажется, что он бы очень расстроился от того, как люди интерпретируют роман “Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый”»31.

Как вообще роман может быть неправильным?

Оруэлл мало чего сказал по поводу своего последнего романа, но совершенно определенно заявил, что он не является предсказанием. В 1949-м он написал Фрэнсису Хенсону: «Я не думаю, что то общество, которое я описывал, обязательно появится, но считаю… что-то похожее на него может появиться»32. Слава богу, что не появилось. Запад, конечно, погряз в махинациях времен холодной войны, но не превратился в деспотию. По определению, страна, в которой можно читать роман «Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый», не является страной, в этом произведении описанной. Поэтому реклама Apple Mac оказалась как бы ни тут, ни там. Если человек в 1984-м продавал ПК или постулаты неолиберальной экономики, он, по идее, должен бы был сказать, что Оруэлл, этот аватар пессимизма, был неправ, но дело здесь было уже не в философском споре, потому что идеи писателя стали частью поп-культуры. Когда в The San Francisco Chronicle попросили Урсулу Ле Гуин (получившую более сорока предложений выступить на мероприятиях, связанных с Оруэллом) оценить его пророчества, та сказала: «Я не занимаюсь пророчествами» и добавила, что научная фантастика использует метафоры для «здесь и сейчас»33, поэтому как этот жанр может сказать что-то конкретное по поводу будущего?[66]

Стоит подчеркнуть, что роман Оруэлла оказался произведением, отметившим определенный год в истории. Например, 2000 год являлся сам по себе «водоразделом», но 1984 год стал событием только потому, что его выбрал один человек и назвал этим годом свой роман. Если бы Оруэлл оставил название «Последний человек в Европе», ничего подобного бы не произошло. В прекрасном и жестком эссе в New Yorker Джордж Стейнер писал: «Никогда ранее человек росчерком пера не вычеркивал из календаря целый год надежды… Потеряет ли роман “Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый” свою актуальность после 1984-го? Сложно сказать»34.

Уинстон Смит сделал свою первую запись в дневнике 4 апреля 1984 года. В тот день в Times писали о забастовке шахтеров, которая к тому времени длилась всего месяц. Протестующих эвакуировали из женского мирного лагеря под военной базой Гринхам Коммон. В Силиконовой долине начали судить инженера, который хотел продать исследовательскую информацию по созданию ракет польским агентам. Короткая статья о том, что в лондонском National Film Theatre прошел показ сделанных в 1954 и 1956 годах кинокартин по роману «Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый». Под статьей фотография мрачно выглядящего Джона Хёрта во время работы над последней адаптацией.

Соня Оруэлл умерла от опухоли мозга 1 декабря 1980 года. Она устала бороться с George Orwell Productions – компанией, основанной бухгалтерами ее мужа в 1947 году, и тридцать лет жить в грандиозно огромной тени своего ушедшего мужа. Ей было шестьдесят два года. «Я просрала свою жизнь»35, – говорила она подруге.

За несколько недель до своей смерти Соня встретилась с чикагским адвокатом и человеком по имени Марвин Розенблюм, который хотел снимать кино. Розенблюм с головой погрузился в творчество Оруэлла, чтобы произвести впечатление на его жену. После нескольких встреч, во время которых Розенблюм «фонтанировал Оруэллом»36, ему удалось