Горбун - Поль Феваль

– Мне все это ни к чему, – пожала плечами Франсуаза.

– Ах, бабушка! Там мадам Балаоль рассказывает о всех проходящих мимо нее господах и дамах такие истории, что невозможно оторваться. Интересно до ужаса. Ну что вам стоит пройти несколько шагов?

– Кто же в это время будет присматривать за домом? – с некоторой нерешительностью возразила Франсуаза.

– Мы же будем отсюда, в каких-то двадцати шагах. Мы и присмотрим. Пойдемте бабушка. Пойдемте же!

И вцепившись Франсуазе в руку, он едва не силой увлек ее на улицу. Дверь осталась незакрытой. Они не собирались отходить далеко от дома. Но едва им удалось сделать несколько шагов, их обступили кумушки: мадам Балаоль, мадам Гишар, мадам Дюран, мадам Морен и все остальные. Приветливо улыбаясь, они в то же время с полной бесцеремонностью завладели бабушкой и внуком.

Входило ли это в планы мэтра Луи? Вряд ли на этот вопрос мы сможем ответить точно, а потому оставим его на суд читателя. Когда группа оживленно беседующих соседок, увлекая с собой Франсуазу и Жана Мари, прошли перед самым окном Авроры, та была так глубоко погружена в размышления, что даже не обратила на них внимания.

– Ни одной подруги! – думала она. – Ни одного близкого человека, у которого можно спросить совета!

Вдруг за спиной послышались шаги. Кто-то вошел в спальню. Порывисто оглянувшись, Аврора вскрикнула от испуга. Перед ней стояла стройная молодая особа в накидке домино из розового сатина. Ее голову укрывал капюшон, на глазах была темно-синяя карнавальная маска. Из груди вошедшей колокольчатыми руладами полился радостный смех.

– Мадемуазель Аврора? – произнесла неожиданная гостья и исполнила грациозный реверанс.

– Господи! Не может быть! – воскликнула Аврора. – Этот голос!

Пришедшая стянула маску под подбородок, открыв сияющую от радости физиономию доньи Круц.

– Флора! Дорогая! Возможно ли? Неужели ты?

Донья Круц, воздушная как сильфида кинулась к прежней подруге с распахнутыми объятиями. Они наградили друг друга с полдюжины легких поцелуев, напоминая играющих клювами пару голубков.

– Я как раз жаловалась на судьбу за то, что у меня нет подруги! Флора, милая Флора, как я рада тебя видеть! – прощебетала Аврора и тут же встревожено встрепенулась. – Но кто тебя впустил? Как ты вошла? Мне не разрешают никого принимать.

– Не разрешают? – не без иронии переспросила донья Круц.

– Хорошо, просят, если тебе угодно, – ответила Аврора, покраснев.

– Хорошо же охраняется твой каземат. Нечего сказать! Дверь нараспашку. И ни одного часового!

Аврора бросилась в соседнюю комнату. Там не оказалось ни души, а обе створки входных дверей были широко распахнуты. Она громко позвала Франсуазу и Жана Мари. Ответа, конечно, не последовало. Мы с вами знаем, где в этот момент находились бабушка и внук, но Аврора не знала. После странных слов мэтра Луи, пообещавшего ей в предстоявшую ночь необыкновенные приключения, все происходившее она теперь понимала как осуществление его предсказаний: «Конечно же, Флора пришла потому, что он этого хотел», думала она. Аврора прикрыла дверь и вернулась к донье Круц, которая теперь прихорашивалась перед зеркалом.

– Как я счастлива, что тебя нашла! – сказала гостья. – Боже мой! Как ты выросла и похорошела!

– Ты тоже! – ответила Аврора, и они посмотрели друг на друга с искренним восторгом.

– Что означает твой наряд? – спросила Аврора.

– Это костюм для бала, моя дорогая, – но без гордости ответила донья Круц. – Нравится?

– Очень! – чистосердечно призналась Аврора и раздвинула на подруге полы накидки, чтобы посмотреть, какая на ней юбке и корсаж.

– Очаровательно! – восхищалась Аврора. – Великолепный сатин, – должно быть стоит немалых денег. Но насчет бала, признайся, ты меня разыграла? Ты, ведь, любишь шутить.

– Вот еще новости! Зачем же при первой встрече после стольких лет разлуки я стану тебя разыгрывать? Я иду на бал. Это чистая правда.

– На какой же?

– Сегодня в Париже только один бал.

– На бал к регенту?

– Ах, Господи! Ну конечно, милая моя. Вечером меня ждут в Пале-Рояле, где сама принцесса Палатинская представит меня своему сыну регенту Филиппу Орлеанскому, а так же его королевскому высочеству Людовику XV, если к тому времени его еще не уложат спать. Ему от роду целых семь лет, можешь себе представить? Вот так-то, моя хорошая.

Аврора в изумлении глядела на Флору.

– Ты, вижу, удивлена? – продолжала донья Круц, расправляя запутавшийся в ногах шлейф. – Сказать по правде, я сама не перестаю удивляться. В общем, все как в сказке или во сне. Приключения, одно невероятнее другого.

– Как же ты нашла наш дом? – спросила Аврора.

– О, это целая история… Даже не придумаю, с чего начать. В общем, мне разрешили тебя повидать. Понимаешь, у меня, как и у тебя, есть повелитель.

– У меня нет повелителя, – гордо заметила Аврора.

– Хорошо, назовем его рабом, если тебе так больше нравится. Рабом, который командует. Так вот, с его соизволения, я должна была навестить тебя завтра утром. Но мне вдруг так захотелось повидать мою маленькую Аврору немедленно, сию же минуту.

– Ты меня по-прежнему любишь.

– Безумно. Но послушай дальше. Во-первых, как я нашла дорогу в огромном городе, где до сегодня мне ни разу не приходилось выходить на улицу из особняка возле церкви Сен-Маглуар.

– Возле церкви Сен-Маглуар? – удивилась Аврора. – Ты живешь там?

– Да, моя птичка. У меня, как и у тебя есть своя клетка, (она, пожалуй, понаряднее твоей), и свой собственный заботливый «Лагардер».

– Т-с-с! – Аврора приложила палец к губам.

– Извини. Понимаю. Очередная тайна. Так вот, около часу назад вскоре после того, когда я, закончив одеваться, отпустила камеристок, в дверь моей комнаты кто-то постучал, точнее даже не постучал, а вроде как то поскребся. Раньше, чем я успела открыть, дверь отворилась сама, в комнату юрким угрем проскользнул какой-то маленький уродец и быстро закрыл дверь. Он был одет во все черное, некрасивый, страшный до ужаса. Если бы не его пронзительные, жгучие глаза, он был бы отвратителен. Первым делом гость отвесил мне глубокий поклон. Решив, что мой раб повелитель, надумав меня развлечь, прислал комедианта, я ответила церемонным реверансом и стала ждать, что будет дальше. Дрожащим трескучим голосом пришедший изрек: «Если мадемуазель соблаговолит пойти со мной, я доставлю ее, куда она пожелает».

– Он горбатый? – спросила Аврора.

– Да. Горбатый, – в свою очередь удивилась Флора. – Это ты его прислала?

– Нет, не я.

– Ты его знаешь?

– Видела. Но никогда не разговаривала.

– Я могу поклясться, что ни одной живой душе не успела обмолвиться о том, что желаю тебя повидать прежде, чем наступит утро. Каким образом горбун узнал мои мысли? Наверное, он колдун. Кроме того ему удалось усыпить бдительность моих бесчисленных Аргусов, что до сих пор мне представлялось совсем невозможным. Без ложной скромности замечу, моя дорогая, меня охраняют куда надежнее, чем тебя. Словом в пришельце было что то необъяснимое, что то завораживающее. Тебе известно, по натуре я не из робкого десятка. Словом, предложение незнакомца меня заинтересовало, и я без колебаний его приняла; после чего он выполнил второй поклон, еще более глубокий и почтительный, чем первый. Потом он отодвинул стоячие часы с маятником. За ними оказалась потайная дверь. Ты представляешь, гость знал мое жилище лучше меня. Мы прошли какими-то коридорами, о существовании которых я раньше не подозревала, затем, никем не замеченные очутились на улице, где ждала карета. Помогая войти, он мне протянул руку. В карете мы сидели вдвоем. Во время пути он вел себя с безукоризненной предупредительностью: показывал дома, церкви, сады, говорил, как они называются, – видно он хорошо знает Париж. На каком-то ухабе карету сильно тряхнуло, и он, взяв меня под локоть, едва не с испугом спросил: «Вы не ушиблись?» Странно, но в тот момент его голос, потеряв трескучий тембр, прозвучал чистым приятным баритоном и почему то показался мне знакомым. Всю остальную часть пути я пыталась вспомнить, где я его слышала. Карета остановилась. Мой кривоногий провожатый выпрыгнул первым и, подав мне руку, помог выйти. Потом он молча указал на распахнутую дверь твоего дома. Я устремилась к ней; уже ступив на крыльцо, оглянулась, чтобы его поблагодарить. Но лошади, рванув с места, понеслись галопом, и карета вместе с горбуном быстро исчезла. Здесь мне внезапно пришла совершенно идиотская мысль. Мне показалось, что я вспомнила, где я слышала этот голос. Только не пугайся, я сама знаю, что это полная чушь. Тогда в Испании, когда мы ехали втроем верхом на муле, я распевала песни и как то, увлекшись, ненароком свалилась на землю. Ты же, наверное, помнишь. Мы еще с тобой вместе смеялись. Я умею падать и потому, ничуть не пострадав, вскочила на ноги. Твой Анри озабоченно спросил: «Вы не ушиблись?» Так вот, ты только не смейся, эта фраза, произнесенная в окрестностях Баладрона и та, что я услышала от моего горбатого спутника в подскочившей на ухабе карете, похожи, как две капли воды. Впрочем, наверное, я немного рехнулась. Сегодня такая ночь.