Слишком много блондинок - Арина Игоревна Холина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тут вдруг в кафе — через задний вход — протиснулась тщедушная старушка самое меньшее в трех пальто. За ней перетаптывались пять или шесть дворняжек на веревочках. Бабушка огляделась и пошла меж рядами, выклянчивая мелочь. На нее старались не обращать внимания — она была грязная и вонючая, но бабушка, без толку простояв возле двух столов, изменила поведение. Она выпустила собак вперед и вдруг заголосила что было мочи: «Памагите, люди добры-еееееее!» Собачки тут же оживились и в такт хозяйке громко и пронзительно затявкали. Поднялся такой бедлам, что повар и официант не могли подступиться — собаки метались во все стороны, выли, старушенция верещала, и все посетители сами прибежали, чтобы напихать ей десяток, лишь бы побыстрее от нее избавиться. Получив выкуп, бабушка исчезла — так же тихо, как появилась.
— Крутая тетка! — восхитился Паша. — Просто гений рынка попрошаек!
— Да-а, — согласилась я, без всякого аппетита пережевывая последнюю ложку салата. — Поехали домой, я, кажется, объелась.
Пока мы сидели в палатке, началась метель: дворники работали без перерыва, а машины ехали не быстрее километра в день.
— Мы будем предаваться страсти? — поинтересовался Паша, вглядываясь в мое сонное лицо.
— Ой, не знаю. — Я сидела, завалившись на дверь, а ремень впивался в сырный соус и лепешку. — Может, завтра или через неделю, а?
20 декабря
Ужасный день! Мы с восьми утра да часу ночи перевозили Пашу ко мне и разбирали его студию. Перетащить с Цветного бульвара на Чистые пруды три не очень большие сумки вышло намного легче, чем разобрать весь тот хлам, каким была забита его квартира. Мне поручили распутывать шнуры — только этим я занималась полтора часа, а еще надо было все расставить, пропылесосить, привинтить дверь в комнату, которую Паша выбил, поругавшись со мной. Все это время дверь аккуратно стояла рядом с проходом. И только мы ее присобачили, тут же решили избавиться — она была без надобности. Еще мы стелили ковролин, за которым спешно отправились на рынок… Оказывается, постелить его — самая настоящая трагедия: либо не хватает в длину, либо слишком мало в ширину, а когда отрезаешь от него кусок, выходит, что этот отрезок никуда не приспособишь… В конце концов, нам удалось добиться, чтобы в студии было уютно и симпатично, но домой ввалились без сил.
Мы долго ужинали, мылись, смотрели телек и начали засыпать прямо в свитерах и носках. Только я задремала, Паша стал меня домогаться, и мы поначалу делали все медленно, тихо и без всякого вдохновения, но вскоре свитера разлетелись в стороны, одеяло свалилось на пол, и мы не спали часов до четырех ночи.
22 декабря
13.45 Приехали мама с отчимом. Они привезли мне ковер, расписной столик, набор посуды в желто-зеленую клетку, торт из взбитых сливок, ярко-розовый свитер с огромным воротом, старую кофеварку и четыре небольших картины некоего Ткаченко, на которых было изображено одно и то же, только в разных цветах, а называлось все это «Времена года».
— На кухне повесишь, — объяснила мама.
Я позвонила Паше, он приехал со студии, мы все попили чай с тортом и ликером «Адвокат».
На кухне мама спросила меня, счастлива ли я, на что я вытаращила глаза, улыбнулась во весь рот и так возбужденно закивала головой, что мама обняла меня и призналась, что все чаще думает о внуках. Я посоветовала ей не очень увлекаться, но была рада тому, что она рада за меня. Мама шепнула, что Паша — прелесть, и они уехали, заранее поздравив с Новым годом, так как на праздники улетали в Египет.
20.48 Паша решил меня поразить. Он уложил меня на край постели, сам встал на пол на колени, а мои ноги положил себе на плечи. Я сначала испугалась — к таким опытам я всегда относилась с подозрением. Потому что раз я не гимнастка и не каскадер, — совершенно не понимаю, как можно получать удовольствие, если, например, стоя… Сначала казалось, что слишком глубоко, но вскоре я забыла обо всех предубеждениях, даже несмотря на то, что все время сползала с кровати. Было так оглушительно приятно, что мне казалось, мы продолжим, даже если дом внезапно разрушится от какого-нибудь террористического взрыва… И так нас и найдут — с улыбками на устах, и удивятся…
21.56 Это было еще лучше, чем лучший секс в моей жизни.
Несмотря на то что мы долго копошились, тот вариант, на краю кровати, второй раз как-то не задался, и нам пришлось искать выход из положения. Мы совершенно измучились, перепробовав весь набор положений для неприхотливых любовных пар… чуть было не бросили это дело, решив остыть и отложить на потом… но тут Паше пришла мысль о самом традиционном способе, который так высмеивается в эротических изданиях. Я совершенно потерялась, оно так все вдруг понеслось, что очнулась я лишь от собственных воплей.
22.18 Я сбрила все волосы между ног, и Паша сказал, что это его заводит. Когда я ему показала, он сказал: «Ой!», секунду подумал, после чего бросился на меня, как дембель. Мне казалось, что он сошел с ума — все это заняло не больше трех минут, но было так яростно, словно мы делали это часа два.
22.25 Это был самый короткий секс в моей жизни.
23.30 Мы только что поругались из-за того, что Паша обозвал Альмадовра вонючкой. Я поставила «Все о моей матери», а Паша заявил, что с большим удовольствием посмотрит пять раз подряд первую часть «Фредди Крюгера», чем пять минут — Альмадовра.
23.59 О! Я больше не могу этим заниматься! Паша сошел с ума!
Это первый раз в моей жизни, чтобы два раза подряд, без перерыва. То есть прямо сразу один за другим. Я чувствую себя омлетом, но у Паши какое-то бешенство, я даже с тоской вспоминаю наш платонический период.
00.21 Смотрим вторую
