Письма. Том I (1896–1932) - Николай Константинович Рерих

в самом деле очень жаль, что мои картины уже отправлены за рубеж, особенно «Путь на Кайлас»[973], я знаю, эта картина была бы близка Вашему сердцу.

В духе с Вами,

[Н. Рерих]

291

Н. К. Рерих — К. Тюльпинку*

26 января 1932 г. Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия

Мой дорогой г-н Тюльпинк,

С величайшим интересом я прочел Вашу прекрасную статью о картинах Ганса Мёмлинга в «Review of Ancient and Modern Art»[974], которую Вы мне любезно прислали.

Поистине, Старые мастера, если их внимательно изучать, могут помочь найти решение многих современных проблем в искусстве. Когда я читал Ваш труд, у меня появилось желание лучше ознакомиться с Вашим творчеством, как литературным, так и художественным. Вы можете быть уверены, что подобными посланиями здесь будут очень дорожить, и они всегда займут почетное место в нашем гималайском доме. Как ценно видеть в Вас такое непрерывное благородное стремление к творчеству и охранению высших идеалов. Посылаю Вам свои самые искренние приветствия и уважение!

С этим письмом я посылаю Вам домашнюю фотографию моей последней картины «Мадонна Орифламма». Не могу не подчеркнуть еще раз, как я рад, что наш Знак находится в Ваших заботливых руках и что он был освящен в Базилике Святой Крови. Какие глубокие, трогательные чувства всегда пробуждает священное понятие Святой Крови. И каждый день мы видим, что события все больше доказывают необходимость безотлагательного принятия нашего Пакта.

Я довольно долго не получал от Вас вестей, и мне было бы чрезвычайно интересно узнать точный план, разработанный Комитетом.

Вы будете рады услышать, что также в Индии и Китае, в местных газетах и журналах самых удаленных уголков появляются статьи о Пакте, в которых Ваша благородная деятельность и Ваше имя часто упоминаются в наиболее возвышенных тонах. Совсем недавно один уважаемый высокопоставленный офицер Британской армии высказал мне несколько ценных идей касательно распространения Знамени Мира. Вам также будет интересно узнать, что из резиденции главнокомандующего индийскими войсками пришел самый доброжелательный отзыв о Пакте Мира; а сколько теплых слов было сказано о нем в «The Canton Gazette»[975]. Вы, несомненно, видели в прессе официальное коммюнике штаба Японской армии, в котором гарантируется неприкосновенность исторических и художественных памятников. Некоторые семена уже дают ростки.

Самый сердечный привет Вам и всем нашим уважаемым коллегам,

Искренно Ваш.

292

Н. К. Рерих — М. де Во Фалипо[976]

26 января 1932 г. Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия

[Мой дорогой Друг!][977]

Сегодняшняя почта принесла нам письмо Шклявера от 12 янв[аря], в котором было вложено и Ваше письмо и сообщение. Очень рад, что Вы одобрили мою мысль об установлении памятной доски с именами усопших членов Комитета. Таким образом, дорогие нам бывшие сотрудники как бы навсегда остаются ближайшими соучастниками растущих дел. Также радуюсь я Вашему выбору о замещении композитора Дельмаса композитором же Феврие[978]. Если я упоминал имя мадам Ван Лоо, то только ввиду Ваших симпатий к ней, но, как я уже писал, я всегда особенно радуюсь всякой инициативе, ведущей к улучшению и расширению дел.

Что касается Ваших соображений о Пакте Мира и Знамени Мира, то все мои пожелания были указаны в письмах к г-ну Тюльпинку и в моей декларации, одобренной и прочтенной Вами при открытии Конференции в Брюгге[979]. Раз эта декларация была принята и одобрена, то я не считаю нужным в чем бы то ни было изменять ее. Насколько мне известно, и в Америке все придерживаются тех же путей, выраженных в этой декларации. Во «Французском Вестнике» я достаточно говорил против бессильного мертвого пацифизма и думаю, что благородная охрана сокровищ человеческого гения не имеет ничего общего с бессильным пацифизмом. Вы правильно сопоставляете наше Знамя со Знаменем Красного Креста, которое оказывается необходимым не только во время войны, но и в так называемое мирное время, когда часто революции, восстания и всякие несчастья грозят самым драгоценным достижениям человечества не менее, чем война, в чем, к прискорбию, мы убеждаемся именно сейчас ежедневно. Я знаю Ваше истинно религиозное настроение, и Вы знаете, насколько и мы устремлены в том же направлении, потому после освящения Знамени в соборе Святой Крови мы лишь радовались, слыша, что и в православных, и в епископальных, и пр[очих] христианских церквах было вознесено моление и сказаны проповеди, указывавшие на настоятельную полезность нашего Пакта.

Что касается упомянутого Вами вопроса Тюльпинка о финансировании выставки в Брюгге от Америки, я имею сказать, что до сих пор г-н Тюльпинк еще не представил мне обработанного и обоснованного плана этой выставки. Кроме того, хотя я и спрашивал его о всей идущей деятельности Комитета и о всей ближайшей программе действий, но и на это определенного ответа и программы я еще не имею. Как Вы знаете, в Америке учрежден Комитет Пакта, ближайшей задачей которого является также образование Фонда на расходы по введению в жизнь нашего Пакта. Жалею, что по не зависящим от нас причинам начало этого фонда несколько затянулось, но все же надеюсь, что в недалеком будущем мы будем иметь специальные средства, которые вполне могут идти также и на план выставки, предположенной г-ном Тюльпинком. Чем полнее и основательнее предложит свой план г-н Тюльпинк, тем легче будет и Комитету действовать в этом же направлении. Во всяком деле каждая координация действий так необходима, и мы все знаем ценность сотрудничества. Конечно, никто не может думать, что полезное дело может совершаться без трудностей, вызванных подозрениями, клеветою и всеми ужасами невежества и узкого сознания, того сознания, которое в свое время сжигало спасительницу Жанну д’Арк. Я помню, как еще в Париже мы с Вами вспоминали о первых временах Красного Креста, когда и это, казалось бы, очевидно необходимое человечеству благодеяние и осмеивалось, и окружалось подозрениями и клеветою. Будем на страже в сердечном сотрудничестве, и будьте совершенно уверены в том, что наши сотрудники в Америке всегда готовы с открытым сердцем воспринять и примкнуть ко всему полезному, потому-то мы так приветствуем откровенность и сердечную искренность. Вспоминаю из далекого прошлого, как, когда я после путешествий моих по России и по Европе докладывал о подобном плане покойному Государю Императору[980], а затем во время Великой войны[981], председательствуя на Выставке искусств Союзных Народов, мною было предложено особое, к тому же направленное Издание, и я с искренней признательностью вспоминаю те благие