Письма. Том I (1896–1932) - Николай Константинович Рерих

своей важности время: в эпоху глубочайших разногласий дух человеческий обращается к позитивному созиданию, ввиду чего так ценно любое долгосрочное сотрудничество. С нескрываемой искренней радостью все наши учреждения приветствуют дорогое сердцу единение французских художников.

Поистине, разве цветы Весны, столь прекрасные в своей непохожести, расцветают не на одном лугу? И разве их разнообразие, их сильные ароматы не составляют тот праздник Весны, который народы Земли отмечают с незапамятных времен? К божественному многообразию природы нечего добавить. То же и в Искусстве — наиболее созвучном творчеству Природы, — только разнообразие способно придать высшую ценность всему национальному творчеству, которое в силу своего неисчерпаемого потенциала навечно вписывает себя в Мировую художественную сокровищницу.

И сегодня, среди потрясений, которые будоражат умы людей, мы должны еще раз вспомнить о непреходящей ценности духовных сокровищ, которые составляют истинную историю Человечества. Во имя этих ценностей духа, во имя неувядаемого и неиссякаемого творчества я рад преподнести вам в славный праздник Весны цветы Гималаев и Америки вместе с моими наилучшими пожеланиями и огромным восхищением, которое вызывает у меня ваш творческий союз.

Не могу не упомянуть и то, что когда-то в такой же день, как этот, все самые доброжелательные отзывы, которые я когда-либо имел в своей творческой деятельности, пришли ко мне из Франции. Поистине ценно иметь возможность послать свое приветствие туда, где нас ничто не разъединяет и где мы можем идти вперед, навстречу сияющему будущему.

Мой сердечный привет вам, дорогие Собратья, в день вашего славного праздника Весны.

Николай Рерих

297

Н. К. Рерих — Д. Г. Баттлю*

4 февраля 1932 г. Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия

Мой уважаемый друг,

Только что получили фотографию, на которой Вы стоите рядом с нашим Знаменем Мира и Культуры. У меня есть стенографические записи Ваших речей, с которыми Вы выступали 17 ноября[990] и 27 декабря[991]. Не могу не сказать Вам, каким глубочайшим энтузиазмом наполняют меня Ваши мысли. И не потому, что в них нашла отражение высокая оценка моей деятельности, но, истинно, потому, что в Ваших словах я почувствовал ту глубокую внутреннюю Культуру, которая объединяет сердца людей и ведет человечество к прогрессу. Именно эти слова завоевали мое сердце, и во имя Культуры я хочу говорить с Вами так же ясно и определенно, как это сделали Вы, страж Справедливости.

Я тоже получил юридическое образование, и этот всесторонний взгляд на вещи, который был заложен в наше сознание со времен студенчества, конечно, приводит наши мысли к созвучию. Мне представляется особенно ценным сказать эти слова именно сейчас, когда, как Вы и чувствуете, вся Мировая Культура потрясена до основания и остро нуждается в Знамени, основанном на лучших заветах, вокруг которого могли бы собраться во взаимном доверии все те, чьи сердца открыты Культуре и духовному восхождению.

Поистине, мы живем в очень сложное время. Со всех сторон силы, враждебные Миру, Культуре и вдохновляющему Знанию, пытаются унизить человеческое достоинство. Материальный кризис перерос в духовный, и только слепой не желает понять, что в такое время нас всех, кому дорога Культура, должен объединить единый повелительный зов S. O. S.!!

Конечно, найдутся люди, которые скажут, что общее положение не так плохо и не слишком отличается от того, что было вчера. Из Ваших выступлений я вижу, насколько ясно Вы представляете себе действительное положение в мире. Юрист поистине должен быть беспристрастным и дальновидным. Мы знаем, с какими трудностями сейчас сталкиваются все культурные учреждения. Передо мной много газетных вырезок, в которых говорится о серьезных финансовых затруднениях Музея естествознания, музея Метрополитен и многих других образовательных учреждений. Я действительно уверен, что национальное самосознание не позволит затруднить деятельность любого учреждения, несущего Свет, ибо это вписало бы самую темную страницу в историю нации.

За чередой неслыханных бедствий человечество несомненно ждет новое и еще более великое достижение, но нужно жить, пока не пробьет этот час, держаться и противостоять всем темным разрушительным и сеющим клевету силам. Мы можем быть только созидателями, и поэтому любое разрушение или разделение, другими словами, возврат к хаосу в какой бы то ни было форме, несовместимо с нашими идеалами. И мы знаем, что в самый трудный час люди с просветленным сознанием подают мудрый совет и протягивают свою руку, закаленную в битве за общее благо.

На наших глазах возводятся стены биохимической лаборатории для проведения новых исследований во благо человечества. Ценно видеть, что даже в самые трудные времена идет строительство на общее благо.

Когда мы вернулись в Нью-Йорк после пятилетней экспедиции, мэр города[992] приветствовал меня сердечной речью, подчеркнув, что наша экспедиция, прежде всего, явилась моей Миссией Доброй воли, чем особенно тронул меня. И это действительно так! Я горжусь тем, что в основе всех моих начинаний и всей моей деятельности на дружественной почве Америки лежит Добрая воля! Самая большая радость для меня заключается в том, что в течение этих десяти лет я имел счастье считать своими друзьями лучших представителей Америки.

И теперь в Ваших словах я слышу ту же сердечную добрую волю и ту же решимость помочь Культуре и всему, что с ней связано.

Сердечно благодарю Вас как друга, как носителя подлинной Культуры и с далеких Гималаев хочу сказать, что буду счастлив встретиться с Вами лично и надеюсь на это всем сердцем.

С уважением,

Н. Р.

298

Н. К. Рерих — М. А. Таубе

№ 6

6 февраля 1932 г.[ «Урусвати»]

Дорогой Михаил Александрович,

С прошлой почтой Г. Шклявер переслал нам еще одно письмо м-м Во с вопросами и соображениями о выставке в Брюгге. Конечно, до получения Вашего отзыва, о чем я писал в прошлом письме, и до получения мною соображений Американского комитета я совершенно не могу дать определенного суждения по этому поводу. Посылаю Вам мою записку-статью «Знамя»[993], она не для печатания, но если признаете за благо, можете прочесть ее кому найдете полезным. Мне хотелось еще раз подчеркнуть наше благожелательство и устремленность ко Благу. Между прочим Шклявер сообщает о том, что постановлением Комитета отложена статья «Пантеон Русской Культуры». Причины он не приводит, и мне очень трудно понять, почему от русских должно быть скрыто мое доброжелательство к тем, которые, каждый по-своему, стараются поддержать до[сто]инство. Также Шклявер сообщает о том, что Кокочка Беляев (как его всегда называли) отказался читать лекцию. Очень одобряю его решение, ибо диапазон его лекций неширок, и хотелось бы иметь кого-то для