Дневники: 1920–1924 - Вирджиния Вулф

совершенно свободной от чужого влияния, от Элиота, например, и всех остальных. И надо ценить это, ведь если я не буду самой собой, то я никто.

Что касается печати, то мы, к огромному облегчению, закончили с Томом. Марджори доделает книгу, и она выйдет в августе; да и вообще мы работали в поте лица с мая. Я убеждена, что это основа, источник и залог здоровья и счастья, при условии, конечно, что на работе ты, подобно всаднику, энергичен и независим – не ломовая лошадь, а человек со шпорами на сапогах. Вот почему я больше не читаю силком. К среднему возрасту я стала эпикурейцем[1075]. Но все же придется сделать над собой усилие, что написать греческую главу, которой я должна заняться в Родмелле. К тому же надо выбраться на разведку – прокатиться как-нибудь на автобусе вдоль холмов, посмотреть Стейнинг, Арандел [города в Западном Сассексе] и так далее. Ужасно жалею, что не была в Виндзоре[1076] этой весной. Но я хотя бы освежила французскую грамматику. В планах у меня как можно скорее написать диалог о Конраде[1077], так что придется почитать и для этого. Я прославилась? Не Клайв ли пишет обо мне статью[1078]? Не Банни ли похвалил меня в «Dial»[1079]? Не мадам ли Ложе [неизвестная] предлагает перевести «По морю прочь»? Но слава «так медленно идет»[1080]. Меня никогда никто не хвалит, кроме современников и молодежи. Когда Уэллс отмечает молодых писателей, мной он пренебрегает. Однако полно и других важных вопросов, которые предстоит обсудить в Родмелле: «Nation», работа Л., Хогарт-хаус. Вчера вечером на Гордон-сквер Несса рекомендовала Хаверсток-Хилл.

6 августа, понедельник.

Я испортила себе все утро готовкой хлеба и булочек, за которыми нужно постоянно следить. А еще злой дух постоянно подталкивает меня к тому, чтобы читать «Часы». Книга кажется второсортной чушью (когда я читаю ее в подобных условиях [в Родмелле]). Утешаю себя лишь тем, что я вольна писать как угодно, а если ничего не выйдет, то всегда можно бросить в огонь. Не то чтобы совсем не получалось. Просто всякий раз, когда я даю слабину, пренебрежительные критические замечания поселяются в голове, а хорошие, что ужасно несправедливо, остаются в сторонке.

Вчера мы ездили в Чарльстон. Хотя мы и были о себе неплохого мнения, художники приняли нас не очень хорошо.

Словно прилежные дети, они все работали в спальне: Роджер, Несса и Дункан. Роджер на стуле на переднем плане; Несса на диване; Дункан на кровати. Перед ними стояла одна ваза с цветами и одна композиция из живых цветов. Роджер очень тщательно вырисовывал ярко-синий цветок. По какой-то причине разговор вышел не очень приятным. Я чувствовала себя нахалкой и т.д. Клайв сидел у окна в гостиной и читал Драйдена.

Клайв: Очень хорошее издание… Я хочу задать твоему мужу несколько вопросов… Возьмется ли он за статью…[1081]

В.: О, твоя статья о Литтоне показалась мне очень хорошей[1082].

Ванесса: Чай готов.

В.: Что мне делать с моей сигаретой?

В миске плавали бутоны штокроз; к чаю была буханка хлеба и длинный кусок торта. Роджер, как мне кажется, стал с годами немного ворчливым. Его мучают обиды, и он слишком много о них говорит. После чая Анжелика устроила чаепитие с куклами у окна, ударила Клайва, а когда он вскрикнул, убежала и принесла ему цветок – чуткий женский поступок. Она чувствительна к тому, что над ней смеются (как и я). Она заявила, что хочет «волну» на своих волосах. «Не смейся надо мной», – раздраженно сказала она Роджеру.

Хочу отметить, что погода прекрасная и мягкая, словно подушка, а небо лазурное, трогающее за душу. Неподалеку от нас разбили палатку евангелисты, и прошлым вечером 10 молодых людей распевали гимны… Но мысли мои все время о «Часах». Странно, что в отсутствие таланта к написанию романов я так одержима ими – не могу поставить себе диагноз, – вот о чем я думала, когда перебирала старые эссе и по достоинству оценивала эту свою деятельность. Прямо сейчас Леонард занимается своей книгой[1083], к которой, рискну предположить, он не прикасался с прошлого Рождества.

17 августа, пятница.

Вопрос, который я хочу обсудить здесь, касается моих эссе и того, как превратить их в книгу. Мне только что пришла в голову блестящая идея представить их в духе разговора Отуэй[1084]. Главное преимущество – я смогу откомментировать и добавить то, что мне пришлось выкинуть или не удалось вставить; например, эссе о Джордж Элиот[1085] определенно нуждается в эпилоге. Найти для каждого подходящее место и будет означать «сделать книгу», ведь сборник статей, на мой взгляд, в художественных методах не нуждается. Однако есть вероятность, что получится слишком художественно; я рискую увлечься и потратить кучу времени. Но мне может и понравиться. Я намерена подобраться поближе к своей индивидуальности. Умерю напыщенность и уделю внимание всевозможным мелочам. Полагаю, я буду чувствовать себя более непринужденно. Надо бы набросать план. Для начала стоит подготовить некоторое количество эссе. Возможно, написать введение. О семье, которая читает газеты. Нужно будет окутать каждое эссе своей особенной атмосферой. Вплести их в поток жизни и тогда сформировать книгу; выделить красную нить, но какой она будет, я смогу понять, только когда дочитаю их. Несомненно, художественная литература – главная тема. В любом случае книга должна закончиться чем-то современным.

6

Джейн Остин

В хронологическом порядке

5

Аддисон[1086]

14

Конрад

Монтень[1087]

15

На взгляд современника

Ивлин

11

Русские

Дефо[1088]

4

Ивлин 1620

Шеридан[1089]

7

Джордж Элиот

Стерн[1090]

13

Современные эссе

Аддисон

10

Генри Джеймс

Джейн Остин

Перечитывая романы

Шарлотта Бронте

8

Шарлотта Бронте

Джордж Элиот

2

Дефо 1661

Русские

12

Современные романы

Американцы

Греки

Торо

9

Торо

Эмерсон[1091]

Эмерсон

Генри Джеймс

3

Шеридан?

Современная литература

2

Стерн?

О повторном чтении романов

Эссе

1а

Старые мемуары

На взгляд современника

Вот примерные заголовки.

Допустим, можно начать со старых мемуаров. У меня есть материалы по «Дому Лайма», «Фэншоу», письмам Босуэлла[1092].

1 Старые мемуары

29 августа, среда.

Я долго билась над «Часами», которые оказались одной из самых манящих и неподатливых моих книг. Местами очень плохо, местами столь же хорошо; мне