Тирант Белый - Жуанот Мартурель

Глава 144

Все присутствовавшие при сем знатные сеньоры, услышав, как прекрасно говорил Абдалла и сколько замечательных советов он им дал, ибо воспользоваться ими мог каждый, все вместе поднялись и стали умолять Тиранта оказать какую-нибудь милость скромному мавру. Благородный душой Маршал ответил им так:

Благородные и глубоко почитаемые мной сеньоры, я был бы вам весьма признателен, ежели бы вы сказали мне, какую милость желаете вы, чтобы я ему оказал? Я буду очень рад исполнить вашу волю.

Они от души поблагодарили его за любезное обещание и, подумав, сообща пришли к выводу, что самым ценным даром была бы для Абдаллы свобода. И попросили они Тиранта отпустить мавра Абдаллу вместе с сыном, которого он взял с собой, и Тирант был очень рад это сделать. И из любви и уважения к столь знатным сеньорам, просившим об этом, даровал он свободу Абдалле и еще двадцати пленным вместе с ним. Сейид Абдалла бросился ему в ноги, желая их поцеловать, но доблестный Маршал не допустил этого. Он распрощался с ними, и мавры вернулись в свой лагерь.

А через два дня пришли корабли с припасами. После того как их разгрузили, Маршал держал совет со своими баронами, и решено было погрузить на корабли всех пленных и отправить их к Императору, что и исполнили. Маршал препоручил пленных главному коннетаблю, и их повели в порт. Когда же поднимались они на галеры, то их заставляли раздеться, дабы видеть, что они с собой несли. И обнаружились у них драгоценности и деньги, которые приобрели они на войне, всего на сто восемьдесят тысяч дукатов, ибо были пленные, имевшие при себе монет и драгоценностей на десять тысяч дукатов. Все деньги переданы были Маршалу, а тот немедленно поделил их между всеми своими воинами.

Коннетабль приказал поднять паруса, и, подгоняемые попутным ветром, они в короткий срок приплыли в Константинопольский порт. Император и все дамы стояли у окон, наблюдая за прибывающими судами. Коннетабль приказал вывести пленных и доставил их во дворец. Он поднялся наверх к Императору, поклонился ему и поцеловал ему руку и туфлю. Затем, передав все, что просил Маршал, коннетабль от своего имени представил всех пленных.

Благородный Император очень обрадовался их прибытию и был чрезвычайно доволен своим Маршалом. Надежно поместив пленных под стражу, Император провел коннетабля в комнату, где находились Императрица и Принцесса, и стал его расспрашивать, как идут дела в лагере, как ведут себя его рыцари, как приняли его Маршала и как он держит себя со всеми. Коннетабль с величайшей скромностью отвечал ему следующим образом:

Глава 145

Господин мой! Не подобало бы скрывать правду о выдающихся деяниях и великой доблести, которые проявил и продолжает ежедневно проявлять ваш отважный Маршал, хотя некоторые злоязычники ввели вас в заблуждение своими наветами, желая смутить вас и убедить всех в том, чего не было. И дабы раскрыть вам истину, расскажу я Вашему Величеству, что из-за некоторых разногласий относительно оставленного турками и разгромленного христианами лагеря, маркиз де Сан-Жорди со своим братом, герцогом де Пера, и с остальными подняли смуту, да не на шутку. А все из-за того, что вы, Ваше Величество, назначили нового Маршала и одарили нас деньгами и почестями, хотя, по их словам, это они избавили всех нас от стольких бед, уготованных нам, проливали свою кровь и подвергали опасности жизнь. А посему мы за это должны быть в ответе. Однако Тирант, как истинно доблестный Маршал, усмирил весь лагерь и пожелал, чтобы трофеи стали нашими. И я не ошибусь, утверждая, что у вас, сеньор Император, самый замечательный Маршал, который когда-либо существовал и будет существовать на свете. И не думайте, Ваше Величество, будто Александр, Сципион или Ганнибал были столь же мудры, мужественны и рыцарственны, как Тирант: он лучше владеет военным искусством, чем кто-либо, кого я видел или о ком слышал, и когда все мы уверены, что проиграли, то, наоборот, одерживаем победу. Свершения его достойны великого восхищения.

Спросил тогда Император:

А как он обычно поступает?

Коннетабль ответил:

Вы сочтете его, Ваше Величество, самым заботливым человеком на свете, ревнителем и хранителем общего блага, покровителем обездоленных, попечителем больных. Сеньор, если есть раненые, он приказывает перенести их в свой шатер и ухаживать за ними как за королями, давая им пищу и лекарства в изобилии и не отсылая от них врачей. И я думаю, что если Господь вознамерился творить с его помощью добро, то одних этих дел уже достаточно.

Скажите мне, коннетабль, — спросил Император, — как ведет он себя в лагере и какой порядок установил для воинов?

Сейчас скажу, сеньор, — ответил коннетабль. — Прежде всего, поутру приказывает он оседлать две тысячи лошадей тем воинам, чей наступает черед нести караул. Сначала тысяча всадников, снаряженные словно должны они идти в бой, а вместе с ними — тысяча пеших воинов объезжают и обходят весь лагерь, охраняя его снаружи и изнутри, и так — до полудня. Другая тысяча ездит до полуночи. И вы думаете, что он позволяет тем, кто сошел с коней, снять доспехи и расседлать лошадей? Ничего подобного! Весь день должны они быть вооружены для того, чтобы в случае чего эти люди оказались в седле быстрее, чем все остальные. С наступлением же ночи он удваивает дозор, и уже две тысячи копий объезжают лагерь и несут стражу две тысячи пеших, другие две тысячи вооружены и держат лошадей наготове. После полуночи они меняются. И не думайте, сеньор, что ваш Маршал спит всю ночь, напротив, он беспрерывно ездит и подбадривает воинов шутками то здесь, то там. За всю долгую ночь вы не увидите его ни спящим, ни отдыхающим. Много раз говорил я ему, чтобы он шел спать, а я побуду на его месте: он же ни за что на свете не соглашался. А когда светает и восходит солнце, он отдает приказ трубить к мессе; собираются все, кто хочет ее послушать. И думаете, он чопорный человек? Нисколько, сеньор. Напротив, возьмет за руку меня или кого-нибудь еще и поставит всех баронов впереди себя, а сам встанет в угол шатра и слушает там мессу, оказывая всем сеньорам большое почтение. А когда мессу отслужат, сходятся все на совет и там выясняют, нужен лагерю провиант или нет. Он же немедля обеспечивает всем необходимым. На совете обсуждаются лишь дела лагеря. После этого Маршал отправляется в свой шатер или в первый попавшийся и там, на скамье или на земле, подстелив попону, засыпает, не снимая доспехов, и спит два или три часа, не более; когда он просыпается, трубят в трубы, и все бароны идут обедать; всем им чудесно прислуживают, подавая в изобилии вкусную еду.

Он же никогда не садится за стол, пока не съедят первое блюдо. Я удивляюсь, как ему хватает еды для стольких едоков: он кормит зараз четыре сотни человек. Тридцать мулов только и делают, что без конца подвозят разнообразную снедь, каплунов, кур и всевозможную дичь. Удивительно, как много Маршал трудится и как мало спит. Пообедав и поев сладостей, снова собирают они совет: выясняют, есть ли поблизости города, замки и места, занятые турками, сколько людей необходимо, чтобы отвоевать их, какой полководец туда отправится, нужно ли брать с собой бомбарды или прочую артиллерию; и он немедленно берет на себя заботу об этом. Могу сообщить вам, сеньор, что мы отвоевали около семидесяти укрепленных мест. Таковы замечательные обычаи, которые блюдет великий Маршал — несомненно лучшие, чем те, которых, будучи Маршалом, придерживался до него герцог Македонский.

Что скажете о родичах Маршала? Как показали они себя в сражениях? — спросил Император.

Прекрасно, сеньор, — сказал коннетабль. — Сегодня ночью или завтра прибудет сюда Диафеб со знатными сеньорами. Он сопровождает пленных.

Как! — воскликнул Император. — Разве есть еще пленные?

Пресвятая Дева, да! — ответил коннетабль. — Сюда направляются герцог Анд- рийский, герцог Мелфийский, сын герцога Калабрийского и многие другие графы, бароны и рыцари, взятые в плен.

При этих словах все обрадовались еще больше.

Не мешал ли вам Маршал исполнять дела главного коннетабля? — спросил Император.

Нет, сеньор, напротив, — отвечал коннетабль. — Едва вручил он мне письмо от Вашего Величества, как тут же сказал, чтобы я исполнял при нем свои обязанности в лагере так же, как и при герцоге. И пожелал он, чтобы его коннетабль, которого он привез с собой, был моим помощником, ибо я появился в лагере первым и имел потому право первенства. В этой войне, сеньор, мы выигрываем лишь стараниями Тиранта.

На следующий день Диафеб, под звуки труб и бой барабанов, вошел с пленными в город. И Император, и все жители были в изумлении от их великого множества. Когда прибыли они на площадь перед дворцом, Император стоял у окна. Выказывая свое глубокое почтение, Диафеб низко ему поклонился, а затем быстрым шагом поднялся к нем)7 в покои и поцеловал руку ему, Императрице и прекраснейшей Принцессе. Когда поцеловал он руку и всем дамам, то подошел вновь к Императору и передал ему от Тиранта слова благословения, любви и расположения. И милостивейший Император выслушал их с великой приязнью. Затем Диафеб сказал ему: