ГИТЛЕР, Inc.Как Британия и США создавали Третий рейх - Гвидо Препарата

Когда Гитлер пришел к власти, Сталин принялся вниматель­но за ним наблюдать. Он с поистине нескрываемым и хладно­кровным отчуждением взирал на преследование германских коммунистов — такова была заслуженная судьба сменяемых ма­рионеток, служивших большевикам с начала двадцатых годов. В июне, когда Гитлер устроил чистку недовольных в своем лого­ве, Сталин понял, что инкубация закончилась и что Гитлер — это тот сотворенный в Версале трубач, которому суждено вско­ре повести свои орды в Россию.

В тот момент и Сталину пришлось умиротворять Гитлера. Британская игра была абсолютно прозрачной: так же как и в Первую мировую войну, она хотела, чтобы Россия за нее вы­играла войну в Евразии, поглотив и пожрав Германию, как Бе­лую армию, в бескрайних степях в ходе затяжного кровопроли­тия. Болдуин так суммировал этот подход в своем разговоре с Черчиллем в июле 1936 года: «Если в Европе должна начаться война, то я бы хотел видеть противниками в ней большевиков и нацистов» (164).

Было ясно, что намечавшийся конфликт призван уничто­жить Германию, а не Россию, как ошибочно предполагал Веблен. И СССР, мнимый противник англо-американской олигар­хии, сделает ей такое одолжение. Для этого, однако, надо было очистить путь от всяческих раздоров, от всякого рода устарев­шей большевистской фразеологии — скажем, фразеологии Троцкого и всех ему подобных, кто хотел слишком скорых по­бед, кто хотел до времени перешагнуть границы России, согла­сованные с планами морских держав, прикрываясь избитыми лозунгами типа «мировая революция» и «социалистическое братство». Теперь был востребован не корпус доктринеров, но двуликих стратегов, каковые должны были отныне возглав­лять Красную Армию и Политбюро ЦК. И Гитлер — своим под­жогом Рейхстага и «ночью длинных ножей» — вселил в красно­го царя воодушевление.

Вследствие истребления кулаков и последующих катастроф большая часть армии, крестьянство, комиссары и 90 процен­тов партийного аппарата ополчились против сталинского ре­жима (165).

Давление уже грозило достичь критической точки, когда 1 декабря 1934 года сталинская номенклатура решила действо­вать и обезглавить оппозицию. Взяв под контроль очередного «полезного идиота», чекисты Ленинграда должным образом «сориентировали» этого ничем не примечательного и якобы страдавшего «истерическими припадками» (166) студента по фамилии Николаев и направили его в коридоры Смольного ин­ститута*.

* В царское время — учебное заведение для женщин благородного проис­хождения. Из здания Смольного Ленин руководил большевистским пе­реворотом 25 октября 1917 года; позже в Смольном расположилась ле­нинградская организация партии большевиков.

Там Николаев и застрелил Сергея Кирова, старого то­варища Сталина, ставшего теперь его главным соперником: дважды охрана останавливала Николаева, который, вооружен­ный, бродил вокруг Смольного, и дважды приказам свыше — его отпускали, до тех пор, пока не прогремел выстрел, убивший Кирова.

Сталин примчался в Ленинград так же, как незадолго до это­го Гитлер примчался к догоравшему Рейхстагу, и разведка пре­поднесла ему «пожар» и «поджигателя» на блюдечке с голубой каемочкой. Этот поджигатель, как потом лживо было объявле­но народу, был лишь верхушкой огромной террористической сети, сплетенной бандой троцкистских вредителей и заговор­щиков, сотрудничавших с германской реакцией, — это была заезженная вариация «террористической лжи», каковой, как прави­ло, начинают дворцовый переворот наиболее консервативные и неразборчивые в средствах круги деспотического режима.

Через два дня после совершенного им убийства Николаев при загадочных обстоятельствах погибает в Ленинграде при пе­ревозке в чекистском «воронке»; в это время первая волна чис­ток уже обрушилась на правящий аппарат советской власти; сотни человек были арестованы, подвергнуты тяжким пыткам и убиты; сотни тысяч были отправлены в Сибирь. И это было лишь началом пятилетней бойни, апофеозом которой стали безумные показательные процессы сталинской эры.

Не случайно первая часть этих театральных показательных процессов была начата Сталиным через несколько дней после вступления германских войск в Рейнскую область в марте 1936 года, — перед доведенной до белого каления и совершенно обезумевшей публикой бывшие аппаратчики сначала признава­ли свою вину, называя себя и других подсудимых протухшими изворотливыми червями, после чего их волокли к стенке. Гля­дя в лица солдат расстрельного взвода, они выкрикивали лозунги, прославлявшие Сталина и революцию, — точно так же как мятежные командиры штурмовиков, которые падали под пуля­ми эсэсовцев с криками «Sieg Heil!».

Таким образом, старая ленинская гвардия была смыта в сточ­ную канаву; одна ее фракция за другой представала перед судом, оговаривая следующую и взваливая на нее фальшивые обвине­ния, заранее отпечатанные на бумаге, которые потом зачитыва­ли тщательно подобранные на роли свидетелей инквизиторы. Пик британской политики умиротворения в 1937 году пришел­ся на очередной пароксизм сталинского террора, который был всего лишь вторым кругом массового очищающего жертвопри­ношения, начатого Лениным после Гражданской войны для то­го, чтобы сделать вечно уступчивым и податливым захваченный большевиками российский муравейник.

Радек, как один из ближайших сподвижников Троцкого, то­же был обречен. Хитрый и ловкий пропагандист множества кровосмесительных русско-германских сделок, один из тех при­вилегированных соратников, сопровождавших Ленина в орга­низованной Парвусом в 1917 году поездке через Германию, Радек был посажен на скамью подсудимых и тоже притворился преступником, сделав это, так же как и многие другие до него, только ради того, чтобы уберечь от расправы свои семьи. 23 ян­варя 1937 года, в ходе своих «признательных» показаний, в от­вет на требование следователя рассказать о сети заговорщиков, Радек обронил имена Путны и Тухачевского.

Путна был малоизвестным генералом, но Тухачевский был живой легендой. Первый был представителем мозга Красной Армии; в то время Путна служил военным атташе при советском посольстве в Лондоне, в то время как второй был самым влия­тельным командиром Красной Армии — прославленным Туха­чевским. Он родился в Москве, в дворянской семье, в 1893 году. В Великой войне от участвовал как офицер царской армии. В 1915и 1916 годах он дважды попадал в немецкий плен„ но оба раза находил самые невероятные способы бежать, проявив при этом такое мужество и солдатскую доблесть, что слух об этом славянском Монте-Кристо опередил его возвращение в Россию. Тухачевский с глубочайшим отвращением наблюдал картину распада и разложения русских армии во время краткого интермеццо Керенского, и, когда большевики захватили власть, он стал одним из тех офицеров, которые, в отличие от белых, от­бросили свои дворянские доспехи и надели красные звезды, в душе смирившись с тем, что миру, который они знали и люби­ли, не суждено вернуться и что Россию предстоит строить и со­зидать заново.

В возрасте двадцати шести лет он становится генералом в пре­образованной Троцким армии — и после этого, словно воплощен­ная Немезида, обрушивается на белых. В его послужном списке подавление мятежа чехословацкого корпуса, разгром Колчака в Сибири и, наконец, нанесение решающего удара по армии Де­никина. На его счету подавление крестьянского восстания, когда он не остановился перед применением отравляющих газов. К се­редине двадцатых годов он становится некоронованным прин­цем среди прочих «военспецов», став в авангарде молодых «спе­циалистов», мечтавших превратить старую императорскую армию в механизированный, высокоэффективный инструмент ведения современной войны. Нет поэтому никакой случайности в том, что именно он сыграл решающую роль в установлении тай­ных связей с германским военно-промышленным комплексом в период между 1926-м и 1932 годом. Русские тогда многому научи­лись у немцев: революционной теории танковой войны генерала Гудериана, как и многим другим секретам, полученным от выс­ших чинов рейхсвера: Шлейхера, Бредова, Бломберга...

К 1935 году «спецы» достигли таких успехов в превращении старой русской армии в построенный на строгих иерархиче­ских принципах молох своей мечты, что Сталин произвел амби­циозного Тухачевского, которого он называл «Наполеончиком» (167), и группу других командиров в маршалы Советского Сою­за — Тухачевский был самым молодым из них, ему в тот момент исполнилось сорок два.

К тому времени, хорошо зная положение в Германии (после того как он много лет общался с ее офицерской кастой во время инкубации нацизма), Тухачевский сумел верно угадать, разби­рая их пункт за пунктом, цели и планы гитлеровцев. Нельзя бы­ло терять ни минуты: Россия, Франция, Чехословакия и Брита­ния должны были немедленно объединиться и сокрушить нацизм в победоносной наступательной войне.