Брусиловский прорыв. 1916 год - Максим Викторович Оськин

С целью руководства союзными войсками германское Главное командование на востоке (Гинденбург и Людендорф) с подачи определенных кругов в самой Германии (прежде всего, канцлер Т. фон Бетман-Гольвег) инициировало вопрос о передаче под германское командование всех войск на Восточном фронте. Теневые переговоры, начавшиеся в конце мая, шли весь июнь. Разумеется, что Ф. Конрад фон Гётцендорф отклонял все немецкие домогательства. Во-первых, вследствие собственного честолюбия, во-вторых, ввиду понимания, что в таком случае Австро-Венгрия переходит на положение не союзника, а фактического вассала Германии, что неизбежно скажется на дележе трофеев после победы в войне.

В любом случае, переход австро-венгерских армий под немецкое начало на востоке означало бы, что развал Австро-Венгрии в той или иной форме неминуем. Следовательно, выполнить приоритетную задачу, с которой Двуединая монархия вступила в Первую мировую войну – предотвратить собственный распад – не удастся даже в случае победы. Однако и в самой Австро-Венгрии масса политических деятелей жаждала, чтобы общее командование на Восточном фронте принял на себя Гинденбург. Политическая реклама германского фельдмаршала оказалась столь яростной, что затмила глаза даже тем, кто, собственно говоря, и создавал эту рекламу с целью оправдаться в глазах населения Центральных держав за провал блицкрига.

В конце июля все-таки было найдено компромиссное решение, в котором австрийская сторона могла иметь лишь моральное удовлетворение. Теперь Гинденбургу подчинялись все союзные войска от побережья Балтийского моря до Бродов: под началом немцев находились три группы армий (принца Леопольда Баварского, А. фон Линзингена и Г. фон Эйхгорна), а под началом австрийцев – только одна (ею командовал наследник престола эрцгерцог Карл).

Таким образом, в состав германских групп армий вошли значительные австро-венгерские контингенты, а единственную австрийскую группировку (3-я и 7-я австрийские армии) сильно «разбавили» немецкими дивизиями. При этом, дабы помочь союзнику «сохранить лицо», немцы пошли на формальное переподчинение. Как говорит немецкий автор, «Гинденбург принимал главное командование над Восточным фронтом от Балтийского побережья до Тарнополя, где по желанию Конрада в его подчинение перешла также австро-венгерская 2-я армия. За называвшуюся его именем группу армий нес ответственность фельдмаршал Герман фон Эйхгорн. В то же время Гинденбург остался в подчинении ОХЛ [германская Ставка], которое, однако, должно было согласовывать директивы для групп армий, действовавших южнее Припяти, с австро-венгерским командованием». Начальником штаба у эрцгерцога Карла (будущий последний император Австро-Венгрии Карл I) стал немецкий генерал Г. фон Сект[354]. Следовательно, австрийское Верховное командование (эрцгерцог Фридрих и Ф. Конрад фон Гётцендорф) фактически сохранило за собой контроль только за Итальянским фронтом.

В течение августа главкоюз не оставлял попыток добиться улучшения ситуации на ковельском направлении. В середине месяца Ставка попыталась организовать совместную атаку на стыке Западного фронта и 8-й армии. Но атака была вновь сорвана главкозапом: А. Е. Эверт преждевременно атаковал в направлении на Камень Каширский и внезапность намечаемого удара оказалась обнулена. 13 августа Алексеев телеграфировал Эверту: «Предполагалось, что по сбору сил они будут подвинуты возможно скрытно и между тем захватом плацдарма и развитием решительного удара не будет перерыва, дающего возможность собрать резервы. При осуществленном плане внезапность исчезла, противник собрал войска, усиленно укрепляется и разницы от производства безнадежной атаки из созданного тесного плацдарма будет мало; основная мысль утратилась».

Вместо того, чтобы давить на Эверта, срывавшего оперативную мысль Ставки, Алексеев в тот же день предложил Брусилову начать наступление 9-й и 7-й армиями, через два дня – 11-й армией и еще через 2–3 дня – 8-й – «резкая разница по времени атаки 8-й армии и соседних Западного фронта затруднит работу первой и даст возможность неприятелю перебросить свои войска против нее из ковельского района ввиду его близости». Эверту же Алексеев указал, что Брусилов не может наступать позднее – «по соображениям военным и моральным», а потому Западному фронту следует проводить частные атаки 16–17 августа, отвлекая на себя резервы противника, дабы он не мог отправить их против 8-й армии[355].

Несмотря на успехи прочих армий, особенно 9-й, 18–22 августа 8-я армия вновь и вновь безуспешно штурмовала ковельские форты. Атаки русских затруднялись непогодой: 21 августа М. В. Алексеев телеграфировал А. А. Брусилову: «Непрекращающаяся ненастная погода в районе Стохода – Ковеля, сильно заболотив ранее обычного времени местность, весьма затруднила условия» для атаки Западного фронта на Ковель. Поэтому император повелевает «главный и возможно сильный удар» нанести на Владимир-Волынский, дабы обходить оттуда ковельский укрепленный район. На следующий день Алексеев указал Брусилову на ошибки 8-й армии при подготовке атаки Ковеля: «1) назначение начала пехотной атаки определенным часом и минутой за несколько дней заранее, независимо от условия – закончена артиллерийская подготовка или нет, проделаны в проволоке проходы или это ляжет на атакующую пехоту; 2) ничтожный резерв, оставленный в руках командарма, которым ни дать развития успеху, ни исправить временную заминку нельзя».

Действительно, генерал Эверт опять и снова сумел избежать наступления. Согласно директиве штаба фронта от 3 августа, новое наступление было назначено на 15-е число. Затем – на 23-е. Однако 22 августа, после проведения артиллерийской подготовки, новая операция была вновь отменена, на этот раз под предлогом наступающей осенней распутицы (хотя еще стояло лето). Эверт требовал отказа от атаки и от Брусилова, на что в тот же день Алексеев телеграфировал, что оттягивать наступление 8-й армии на две недели, как желает Эверт, – невозможно, так как 8-я армия выполняет главную задачу, «от которой будет зависеть будущий ход действий».

Не имея возможности повлиять на Эверта, 23 августа Алексеев сообщил Брусилову, что немцы умело маневрируют резервами, поэтому общее превосходство, размазанное по всему фронту, ничего не даст. Мысль удара 8-й армии «заключалась в том, чтобы собрать более сильную армию для нанесения решительного удара немцам на одном направлении». Здесь наступать выгодно – либо на Ковель, либо отгородившись от Ковеля, заслоном – на Львов. Брусилов ответил: «Последние бои показали большую силу позиций противника на львовском направлении, привлекающем особое внимание противника, и на сравнительную доступность его позиций на галичском направлении. Ввиду этого полагал бы крайне желательным развить удар, наносимый от Галича, в обход львовских позиций с юга», что потребует усиления 7-й армии и обеспечит продвижение 11-й армии[356].

На ковельском направлении русским войскам противостояла уже целая группа армий под общим командованием А. фон Линзингена. В состав нового неприятельского фронта вошли:

– армейская группа Ф. фон Бернгарди (сводная дивизия Руше и 107-я пехотная дивизия Хандорфа, 2-й австрийский армейский корпус Ю. Кайзера, австрийский сводный корпус Г. Фата, австрийский кавалерийский корпус Л. фон Хауера),

– армейская группа Г. фон дер Марвица (22-я и 108-я германские пехотные дивизии, 7-я и 48-я австрийские пехотные дивизии),

– 4-я австрийская армия К. Терстянски фон Надаса.

Дабы поддержать Юго-Западный фронт, ему вновь была передана часть сил из состава соседних фронтов:

– гвардейские корпуса в