Брусиловский прорыв. 1916 год - Максим Викторович Оськин

Сухомлин при Каледине в 8-й армии «сразу был лишен всякой возможности вникать в оперативную работу», которая осуществлялась Калединым и генерал-квартирмейстером Н. Н. Стоговым[328]. Тем не менее в июле не сработавшийся с Калединым Сухомлин все же занял пост помощника восстанавливавшегося генерал-губернаторства Галиции и Буковины[329]. А в октябре он станет начальником штаба Юго-Западного фронта (настолько его ценил Брусилов), сменив ушедшего в командармы-11 В. Н. Клембовского.

25 июня Брусилов сообщил Алексееву, что, в связи с продолжающимися атаками армий Западного фронта, ближайшей задачей им ставится взятие Ковеля. О том, что эти атаки были уже лишь агонией провалившегося наступления на Барановичи, предпочитали не говорить. В письмах главкоюз сообщал, что от взятия Ковеля «зависит участь всей кампании». Отсюда видно, сколь преувеличенное значение генерал Брусилов придавал боям на ковельском направлении. Наиболее перспективным Брусилов считал занятие Ковеля и дальнейшее наступление на Брест-Литовск. Даже после провала наступления армий Западного фронта главкоюз был уверен в поправимости всего дела (дальнейших наступательных операций в 1916 г.) в случае взятия Ковеля и ковельского укрепленного района, в чем, в определенной степени, был прав[330].

Соответственно, по директиве Ставки от 26 июня приоритетной целью ставился штурм Ковеля. Части 8-й армии должны были обеспечить предстоящую операцию с юга ударом на Владимир-Волынский; сведенные в Особую армию (первоначально – группа) гвардейские корпуса атаковали ковельский укрепленный район с юга и юго-востока, 3-я армия – с востока и северо-востока.

К началу июльских атак армии Юго-Западного фронта понесли потери в более чем 400 тыс. чел.[331]:

Наибольшие потери были, разумеется, в 8-й армии (меньшие – в 3-й), но войска А. М. Каледина потеряли меньше прочих пропавшими без вести. Большинство раненых возвращалось в строй более чем через месяц. Так, вернувшихся с излечения за вторую половину июня – лишь 362 офицера и 20 575 солдат. Это чуть больше количества заболевших за тот же период.

Июльское наступление на Ковель

Возобновление наступления под Ковелем на укрепленные позиции австро-германцев, которым в огромной степени способствовала и сама география местности, привело к быстрому расходованию резервов русской Ставки, так как немцы усиливались (и, прежде всего, техникой) гораздо быстрее. К середине июля, как впоследствии писал начальник штаба фронта В. Н. Клембовский, «действия на Юго-Западном фронте приобрели какой-то случайный характер. Одни части вели атаки, другие стояли; общего руководства, общей идеи не было видно; потери получались довольно серьезные, снаряды расходовались в огромном количестве, а результаты были ничтожны; самые атаки производились с нарушением основных принципов, выработанных боевым опытом. В общем получалось впечатление усталости и отсутствия порыва. Вот почему наступление было временно приостановлено»[332].

Успех обороны поднимает дух обороняющегося обратно пропорционально подрыву моральных сил наступающего после каждой следующей неудачной попытки. Поэтому для производства очередной атаки в 8-ю армию пошли все наличные резервы Ставки – гвардия и 4-й Сибирский корпус Л. О. Сирелиуса. По данным С. Г. Нелиповича, к моменту нового наступления на Ковель русские войска Юго-Западного фронта насчитывали 983 986 чел., в том числе 91 216 шашек, при 3224 орудиях и 4158 пулеметах.

Напомним здесь и о цифрах перевеса армий Юго-Западного фронта над противником в 382 тыс. штыков и сабель к 17 августа. Действительно, численность войск Юго-Западного фронта по мере развития прорыва лишь возрастала (как за счет маршевых рот, так и передачей Брусилову новых соединений). Пехота фронта к 4 июня насчитывала 9332 офицера, 698 250 солдат и 537 182 винтовки (за 15 мая – 1 июня фронт получил 305 маршевых рот). К 2 июля в пехоте уже насчитывалось 11 908 офицеров, 868 314 солдат и 697 908 винтовок (без 3-й армии), а к 9 июля пять армий фронта вместе с гвардией насчитывали 14 020 офицеров, 1 060 354 солдата и 847 943 винтовки[333].

В середине июля у неприятеля произошли изменения в руководстве: фельдмаршал П. фон Гинденбург вступил в командование всем Восточным фронтом от Балтики до Днестра. В непосредственном подчинении австрийского командующего Ф. Конрада фон Гётцендорфа остались лишь 3-я (барон Г. Кёвесс фон Кёвессгаза) и 7-я (барон К. фон Пфлянцер-Балтин) австрийские армии. Таким образом, на долю австрийцев осталась только борьба за Карпаты, куда наступала 9-я русская армия П. А. Лечицкого.

Главный удар был передан прибывшим на место сражений гвардейским частям. Из них была создана группа В. М. Безобразова, возглавившего гвардию по личному распоряжению императора Николая II. М. В. Алексеев, сознававший неподготовленность генерала Безобразова к столь ответственному командованию, ничего не смог поделать для его устранения. Брусилов в своих воспоминаниях также дал невыгодную характеристику командному составу гвардии, отметив, что они «не соответствовали своему назначению»[334].

В гвардейскую группу вошли 1-й (великий князь Павел Александрович, дядя императора) и 2-й (Г. О. Раух) гвардейские пехотные корпуса, гвардейский кавалерийский корпус (Г. Хан Нахичеванский). Также в состав группы формально были включены приданные для усиления удара опытные 1-й (В. Т. Гаврилов) и 30-й (А. М. Зайончковский) армейские корпуса, а также 5-й кавалерийский корпус (Л. Н. Вельяшев) из состава 8-й армии.

Конечно, это была уже не та гвардия, что выступила на войну в августе 1914 г. Потери гвардейских подразделений в 1914–1915 гг. насчитывали десятки тысяч солдат и сотни офицеров, поэтому единственным средством для сохранения прежнего духа стало непременное возвращение излечившихся раненых бойцов обратно в свои полки.

6 июля группа генерала Безобразова была выдвинута между 3-й и 8-й армиями, сменив здесь 39-й армейский корпус С. Ф. Стельницкого. Июльское наступление, по замыслу штаба Юго-Западного фронта, должно было носить еще более ярко выраженный атакующий характер по принципу удара массой на узком участке фронта. При этом в новой атаке на ковельском направлении должны были участвовать уже целых три армии – группа В. М. Безобразова (4 пехотных и 2 кавалерийских корпуса), 3-я армия Л. В. Леша (4,5 пехотных и 1 кавалерийский корпус), 8-я армия А. М. Каледина (5 пехотных корпусов, 1 кавалерийская дивизия).

Ясно, что такая масса пехоты не могла толпиться на узком участке фронта, поэтому сам удар на Ковель в лоб, через болотистую долину Стохода, был поручен как раз новообразованной группе В. М. Безобразова. Прочие же армии (3-я и 8-я) должны были обеспечивать главный удар с флангов. Войска 3-й армии – с северного фаса, войска 8-й армии – с южного.

Согласно директиве главкоюза, части 3-й армии Л. В. Леша должны были атаковать Ковель с северо-востока и овладеть переправами через Стоход от устья до Любашева. Затем 3-я армия обязывалась наступать в тыл группировки противника, сосредоточенной в районе Пинска. В состав 3-й армии в данный момент входили: 31-й (П. И. Мищенко), 46-й (Н. М. Истомин), 3-й (П. И. Огановский) армейские корпуса; 1-й Туркестанский корпус (С. М. Шейдеман); 4-й кавалерийский корпус (Я. Ф. фон Гилленшмидт); 4-я Финляндская стрелковая дивизия (В. И. Селивачев). Дабы усилить огневую мощь конницы, Леш разрешил Гилленшмидту сформировать тяжелую 4-орудийную батарею из трофейных