Жизнь и необыкновенные приключения капитан-лейтенанта Головнина, путешественника и мореходца - Рувим Исаевич Фраерман

Курилец ответил, что зовут его Кузьмой, что он жил несколько лет на острове Рашуа среди русских курильцев. А послали его японцы к русским для того, чтобы сообщить, что сейчас сюда прибудет японский начальник.

Вскоре из ворот крепости вышел низенький японец, одетый в нарядный тёмный халат. Он учтиво поклонился Рудакову и, обратившись к Алексею, сказал, что японцы готовы поделиться с русскими всем, что имеют, но просил Рудакова подойти поближе к крепости, чтобы переговорить с главным начальником. Рудаков, не имея полномочий на такие переговоры, отказался следовать приглашению японца, обещая, однако, обо всём донести своему капитану.

Курильцы, бывшие с этим японцем, рассказали Алексею о том, что появление «Дианы» вызвало большое смятение среди японцев, которые поспешили отправить своё имущество в горы на вьючных лошадях. А палили они от страха, думая, что русские на них нападут. Но когда увидели оставленные ими в рыбацком селении деньги и вещи, то совершенно успокоились.

На другой день вахтенный офицер доложил Головнину, что на воде появилась японская лодка, с которой подают какие-то знаки кораблю. Головнин сейчас же приказал спустить шлюпку и пошёл навстречу японцам. При виде шлюпки японцы спешно погребли к берегу, спустив на воду кадку, в которой оказались не только оставленные в рыбачьем посёлке деньги, сукно и бисер, но даже и те вещи, которые были взяты из бочки в первый раз.

– Должно быть, японцы считают нашу цену недостаточной, – решил Головнин и велел доложить в бочку ещё двадцать пиастров и несколько шёлковых индийских платков. Покончив с этим, он собирался уже возвратиться на шлюп, как заметил, что японцы машут ему с берега белыми веерами, предлагая подойти поближе. Василий Михайлович тотчас же повернул к крепости и высадился вблизи неё с одним лишь матросом и курильцем Алексеем. Остальным матросам было приказано держать шлюпку на воде, не допуская к ней японцев.

На берегу Головнина встретил низкими поклонами японский чиновник, сообщивший, что его зовут Оягода. Его сопровождали два офицера. Тут же были ещё два японца и человек десять курильцев. Оягода и офицеры были в богатом шёлковом платье, в латах, и у каждого было по сабле и кинжалу за поясом. У Головнина при себе была сабля да по карманам спрятаны шесть малых пистолетов.

Оягода держал себя не только учтиво и ласково, но даже заискивающе, подобострастно и всячески уговаривал русского капитана подождать начальника крепости, который скоро должен выйти.

Действительно, скоро из ворот крепости вышел японец в богатом шёлковом одеянии, в латах и при полном вооружении. Его сопровождали два оруженосца, из которых один нёс длинное копьё, а другой – шлем с изображением луны, похожий на русский венчальный венец.

Взглянув на японца, Василий Михайлович едва удержался от улыбки: так смешон и нелеп был вид этого человека. Потупив глаза в землю и подбоченясь, как для танца, японец едва переступал, широко расставляя ноги.

Головнин приветствовал его по-военному. Японец в ответ поднёс левую руку ко лбу и низко наклонил голову, подавшись всем телом вперёд и в то же время касаясь другой рукой своего колена.

Японец спросил Василия Михайловича через Алексея, он ли начальник пришедшего к острову корабля, зачем пришёл и куда намерен отсюда идти. Головнин сказал, что его шлюп возвращается из восточных российских владений и зашёл сюда за водой и провизией, а потом пойдёт дальше, в Петербург. Японец опустил глаза и ласково зашептал, втягивая в себя воздух:

– Как зовут вашего государя?

– Его императорское величество Александр Первый, – ответил Василий Михайлович.

– Александр… – повторил японец, довольно отчётливо произнося это имя. – А знаете ли вы Резоното (Резанова), который к нам приходил? – продолжал он свои расспросы.

Его вопросы и ответы Головнина старательно записывались обоими японцами, сопровождавшими начальника крепости. Присев на корточки, японцы быстро-быстро водили кисточками по листам тонкой белой бумаги.

Беседа продолжалась. Из ворот крепости вышел вооружённый человек; он нёс в руках лакированную подставку в виде маленького столика, на котором стояли крохотные фарфоровые чашечки с тёплой рисовой водкой – сагой[116]. Опустив столик на землю около Василия Михайловича, японец не ушёл, а примкнул к толпе своих, уже успевшей образоваться у ворот крепости.

Вслед за этим японцем появился другой, тоже вооружённый, нёсший на подставке чай. Он опустил свой столик рядом с первым и тоже остался. За ним появился третий вооружённый – с икрой, четвёртый – с табаком, пятый – с трубками. Поставив свои подносы на землю, они присоединились к свите своего начальника. Скоро вокруг Головнина образовалось плотное кольцо из вооружённых людей.

Василий Михайлович не мог не заметить этого, но не показывал вида и спокойно пил чай, курил лёгкий, душистый японский табак, шутил с японцами. И лишь от времени до времени, поглядывая на свою шлюпку, нащупывал пистолеты, спрятанные по карманам. Затем, считая, что уже пора перейти к делу, он заговорил о том, что ему нужно продовольствие и дрова. Но его собеседник вдруг заявил, что он не начальник крепости, и предложил ему для переговоров отправиться в самую крепость.

Головнину это показалось подозрительным. Он поблагодарил японца за приглашение, но идти в крепость отказался, сказав, что спешит на шлюп. Японец не удерживал Василия Михайловича. Он даже подарил ему на прощанье белый веер и произнёс маленькую речь.

Алексей пытался перевести слова японца и при этом толковал что-то о кресте, но Василий Михайлович не понял его. По дороге же к шлюпу ему вдруг пришло в голову, что ведь японец, возможно, предлагал ему перекреститься в знак того, что русские пришли с добрыми намерениями.

Глава 5

Вероломное нападение японцев

На следующий день подозрения, вызванные вчерашним поведением японцев, рассеялись, тем более что накануне вечером мичман Якушкин съезжал на берег и был хорошо принят. Японцы прислали с ним на корабль много свежей рыбы и весьма учтиво просили приехать к ним в гости и самого капитана русского корабля. Это ещё более утвердило Василия Михайловича в отсутствии каких-либо злых намерений у японцев.

Человек бесстрашный, опытный в морском деле офицер, он мог отлично распорядиться боем, мог одним ударом абордажного топора свалить врага, что когда-то и доказал на палубе корсара, или прыгнуть к шведам в шлюпку, или, спасая свой корабль в сражении, спуститься в горящий трюм, чтобы залить калёное ядро врага, но, приходя к чужим народам как учёный и путешественник, он относился к ним доверчиво и дружелюбно. И ни цвет кожи человека, будь она белая,