Солнце в зените - Шэрон Кей Пенман

'Маргарита не совсем безмозглая! Пусть она и позволила свершиться помолвке, свадьбе не бывать, пока Уорвик не захватит Англию'. Он рассмеялся, прежде чем радостно заключить: 'А у него столько же шансов на этот подвиг, сколько может их существовать на удачную осаду Святого града Иерусалима!'

Он замолчал в ожидании ответа, вскоре заметив, что медлит напрасно. Наступило осознание растущего потрясения от сговора Уорвика с ланкастерской королевой. Больше попыток завязать разговор Уилл не делал, вместо этого наблюдая за Эдвардом, надеясь на его комментарий. Долго ждать не пришлось.

'Уилл, я хотел бы побеседовать с братом один на один', резко произнес Эдвард и, как только за Уиллом закрылась дверь, наклонился вперед. Но Ричард отстранился от его прикосновения.

Эдвард оказался в нехарактерном для себя положении нехватки нужных слов, глядя в тишине на Ричарда, отпрянувшего к окну, где тот принялся напрасно открывать ставни.

Когда холодный воздух наводнил комнату, взволновав пламя свечей и предвещая скорый дождь, Эдвард тихо выругался себе под нос.

"Дикон, я не знал... Мне никогда в голову не приходило, что ты до сих пор можешь испытывать что-то к дочке Уорвика".

Ричард ничего не ответил, к, до некоторой степени, собственному изумлению Эдвард услышал, как оборонительно объясняется. "Помимо прочего, ты не виделся с ней почти год... Довольно большой отрезок времени, чтобы увлечься, а потом забыть почти десятка два возлюбленных. В твоем возрасте, знаю, я поступал бы так... хотя я так и поступал".

Дослушав речь брата, Ричард обернулся. "В прошлом году, когда ты воспротивился нашей помолвке, я признался тебе, что люблю Анну... а ты сказал, что, если мои чувства останутся прежними и через год или около того, то можешь еще раз подумать на эту тему. Помнишь, как произнес эти слова?"

Эдвард не обладал склонностью к выслушиванию обвинений, обоснованных или нет, поэтому он был спровоцирован отвечать с саркастичной искренностью.

"Я помню. Это обещание представлялось довольно легким. Тебе исполнилось всего шестнадцать, и я чистосердечно верил, твоя выдумка со временем пройдет".

Об искренности Эдвард тут же пожалел, он и не думал, какими черствыми прозвучат его доводы, пока не услышал их произнесенными вслух. Король вздохнул и снова выругался, чувствуя себя не в своей тарелке. Он не привык замечать так близко чужую боль и, в конце концов, не любил выражений чувств. Какое-то время спустя Эдвард медленно сказал: "Дикон, не знаю, как попросить у тебя прощения. Если бы только ты намекнул в прошедшие месяцы. Понимай я лишь, что ты все еще любишь девушку, я никогда не позволил бы тебе услышать о ее помолвке так, как это случилось. На самом деле глубоко и искренне извиняюсь. Но не могу признаться, что сожалею о запрете вашего брака. Не стану лгать тебе".

Ричард почти незаметно кивнул, и это движение ни о чем не говорило или же могло сказать что угодно.

'Проклятие, Дикон, мы раздуваем из произошедшего больше, чем на то существует оснований. Как сказал Уилл, свадьба не состоится, пока Уорвик не предъявит права на трон Англии. Если это правда, твоя маленькая кузина никогда не встретит рассвет того дня, когда она должна будет сочетаться узами брака с Ланкастером. Вот самое большее, что я могу пообещать тебе, братишка'.

 Глава шестнадцатая 

Донкастер. Сентябрь 1470 года.

Эдвард не мог заснуть, поворачиваясь на живот, перекатываясь на спину, взбивая подушку в мягкую податливость. Потратив на это время, он забросил усилия и оперся на локти, обозревая погруженную в темноту комнату. Одинокая белая свеча догорела на счастье, отдав весь свой свет, ставни были плотно закрыты, препятствуя доступу в помещение нездорового ночного воздуха. Он мог различить недвижные очертания ближнего дворянина, растянувшегося на соломенном тюфяке у двери, чье тихое ровное дыхание свидетельствовало о глубоком блаженном сне. В раздражении, Эдвард мигом решил растолкать его, чтобы разделить злополучные праздные часы.

Вскоре небо начнет прочерчиваться лучами света... и ему придется подняться вместе с восходом солнца. Сегодня он предполагал объединить свои три тысячи человек с пятью тысячами, состоящими под началом его кузена, Джона Невилла, маркиза Монтегю.

Для Эдварда было из ряда вон выходящим явлением - бодрствовать и чувствовать себя неуютно, тогда как другие в это время спят. Большую часть ночей он проводил подобно кошке, легко и спокойно. Но к прошлой неделе это не относилось. Не к тому моменту, когда пришла весть о высадке Уорвика на южном побережье.

Весь сентябрь английский флот крейсировал вдоль французского побережья. В середине месяца по Ла Маншу от Дувра до Гонфлера начали проноситься шквалы. Шторм разбросал корабли, и Уорвик воспользовался предоставленной возможностью преодолеть блокаду. Прошло более двух недель со дня, когда французская эскадра высадила Уорвика и Джорджа в Дартмуте.

Эдварду не дали шанса испытать сожаление о сделанном после совершенного призыва вернуться. Он знал, что не имел причин упрекать себя за оборонные меры, осуществленные минувшим летом в предвкушении возвращения Уорвика. Король исполнил все, что было в его силах. И, тем не менее, Эдвард не мог отмахнуться от навязчивого подозрения, что сотворил то, что Уорвик хотел от него, - отправился на север. Какую роль, терзал себя монарх, на самом деле исполнил Фитц-Хью? Раскаявшегося и неловкого мятежника? Или удачливой приманки?

Ясно, что подобные размышления едва ли способствовали здоровому сну, но Эдвард не мог отринуть ни опасений, ни того, что Уорвик высадился в Дартмуте, тогда как он находился более, чем в трехстах милях севернее.

Кузен проделал ловкое по проницательности продвижение, направляясь к Девону. Эдвард ворчливо принял выпад. Девон всегда поддерживал династию Ланкастеров, там ширились шеренги не смирившихся сторонников и подобных им недовольных. Стоило ему повернуть на юг, в надежде перехватить