Солнце в зените - Шэрон Кей Пенман

вырывались из окон верхних этажей. Выходившие на улицу фасады лавок и рыночные ларьки были закрыты. Шелковые стяги с изображением Медведя и Обточенного Кола растягивались во всю ширину замощенных улиц. Фонтаны разливались вином, словно наступил день коронации, и, казалось, все население размахивало, либо облачилось в малиновый цвет Невиллов.

Граф Уорвик ехал верхом на великолепном боевом коне, арабском боевом скакуне, сливочно-белом как взбитое молоко. Животное притягивало множество восхищенных взглядов, пролетая мимо и нервничая под сдерживающей рукой всадника. Джордж, герцог Кларенс, также решил совершить выезд на белом коне. В отличие от Уорвика он не надел доспехов, хотя плащ из алого бархата, подхваченный легким ветром, привлекал внимание толпы и к нему. Более проницательный зритель уже успел отметить и утончившуюся линию рта, и осторожные глаза, что давало пищу разным предположениям.

Джон Невилл, маркиз Монтегю, ехал рядом с руководящим церемонией братом, чье лицо излучало мрачность, сравнимую, разве что, с ликованием архиепископа. Зрители подталкивали друг друга локтями и перешептывались, когда он проезжал мимо, молчаливый человек, низвергший короля и совсем не выглядевший сообразно празднованию победы.

Лорд Стенли, приходящийся Уорвику зятем, ехал за ним следом. Далее следовали граф Оксфорд и лорд Фитц-Хью, умело сидящие в седле и окруженные слугами. Один лишь Уорвик притягивал к себе больше внимания, чем мужчина средних лет, облаченный в длинное одеяние из голубого бархата, облегающего его так бесформенно, словно он был завернут в саван, сотканный для человека помасштабнее, - для свергнутого йоркистского короля.

Уорвик внимательно наблюдал, как Гарри Ланкастер ехал верхом на послушном мерине, и как покорно двигалось животное, даже если поводья свободно свисали с вялых пальцев. Молочно-голубые глаза регулярно моргали, словно бы не привыкли к солнечному свету. Неопределенная улыбка время от времени кривила губы, но Генрих Шестой, казалось, не осознавал, что прохладные возгласы "Боже, храни короля!" означали для него.

Уилл Парр видел проезд Гарри Ланкастера. На миг выцветшие глаза взглянули в его направлении. Гарри улыбался со странной нежностью, и Уилл, приветствуя своего короля, подумал: "Несчастное безмозглое создание, сжалься над ним, Господи... Сжалься над нами всеми, Господи".

"Как вы считаете, куда они направятся после принесения присяги в соборе Святого Павла?" - поинтересовался Уилл тихо у соседа.

"Уорвик несомненно остановится в епископском дворце или, возможно, в усадьбе Гербер. А Его Милость, короля, я надеюсь, они устроят в Бедлам".

Бедламом в народе называли больницу Святой Марии Вифлеемской, лондонский приют для душевнобольных... к тому же, Френсис не потрудился понизить голос. По толпе прошелестели смех и неодобрительные перешептывания, вызванные, вероятно, больше выгодой, чем объясняемые верностью Ланкастерам, становящейся опасной, к настоящему моменту.

'Ради Христа, Френсис, придержите свой язык!' Схватив его за руку, Уилл резко подтолкнул молодого человека назад, торопливо потащив его по направлению к ближайшему перекрестку.

'Сюда... и поспешите! Вам, может быть, безразлично, если ваша голова украсит ворота у подъемного моста, но меня не тянет превратиться в падаль для воронья!'

Френсис не сопротивлялся, следуя за ним, пока Уилл настойчиво прокладывал им путь сквозь толпу. Стоило миновать Ломбард-стрит, по которой двигалась процессия, как теснота заметно спала, и Уилл приостановился взглянуть на товарища.

'Почему бы вам просто не начать славить Йорков со ступеней собора Святого Павла и не решить все разом?'

Френсис соизволил принять виноватый вид. 'Вы правы, Уилл. Я не хотел подвергать вас опасности. Но, увидев этого несчастного набожного идиота с короной Англии на голове... Я не мог вынести этого', просто подытожил он.

Смягчившись, Уилл похлопал его по руке, постаравшись успокоить в меру своих сил. 'Я знаю. Я тоже был в Миддлхэме, Френсис. Ничего не изменится, если я погибну мученической смертью ради дела Йорков... и то же самое относится к вам. Постарайтесь держать это в голове'.

Френсис кивнул. 'Роб Перси был с Диконом, вы знали, Уилл?' - спросил он после того, как они прошли в молчании целый квартал.

'Нет, я не знал. Вы уверены?'

'Я покинул Йорк 11 сентября, направившись в имение Фитц-Хью в Танфилде, Роб оставался еще там, не планируя отъезда'.

'Они сказали, Эдвард приказал армии разойтись. Роб может сейчас возвращаться в Скоттон'.

'Это не вся известная вам информация', - резко заметил Френсис, заставив Уилла нахмуриться.

'Да, признаюсь, я знаю больше. Если слухи об их бегстве в Бургундию правдивы, тогда Роб тоже в Бургундии'.

'Сегодня я слышал, что их корабль утонул во время шторма вместе со всеми, находящимися на борту', - поделился Френсис таким ровным тоном, что Уилл бросил на него резкий вопросительный взгляд.

'А я слышал, что их захватили французы. Вы скорее поверите в такой поворот? Иисусе, Френсис, вы способны на большее, чем слушать пустую трактирную болтовню! Даже Уорвик не знает точного местонахождения Эдварда Йорка'.

Возможности ответить у Френсиса не оказалось. Каскад грязный воды хлынул из верхнего окна нависающего над улицей этажа. Быстрый как кошка, Френсис вовремя оттащил Уилла, но двое других прохожих были не столь удачливы и промокли насквозь. Понятно оскорбленные они направили поток отплевывающейся брани наверх, где на краткий миг возникло женское лицо. Равнодушно окинув глазами нанесенный вред, незнакомка закрыла ставни в ответ на их гневную тираду.

'Кляча безжалостная!' Один из пострадавших раздраженно воззвал к Уиллу и Френсису. 'Вы видели... Взгляните на мой камзол, - вымок напрочь!' Голос повысился до крика.

'Забери тебя чума, беззаботная потаскушка! Чтобы твой благоверный перепихнулся со шлюхами и принес тебе сифилис! Чтобы на тебя обрушилось столько бед, сколько выпало гулящей Вудвилл!'

Френсис и Уилл двинулись дальше, оставив счастливчика вещать под привыкшими ко многому глазами двух маленьких мальчиков и тощей дворняжки.

'Неделей раньше это бы повлекло за собой