Post-scriptum (1982-2013) - Джейн Биркин

стола, но один мальчик поранил ногу, и нужно было сходить за арникой на площадь Клиши в дежурную аптеку.

Вчера я спела традиционную чеченскую песню под рев Марлоу.

16:30. Я в такси, направляюсь в аэропорт Шарль де Голль, но до 18 часов самолетов нет.

Прилетела в Кембридж на фильм Энди. Рухнула на викторианскую кровать с колоннами, но в 18:30 пришлось вставать попрощаться с Энди, затем успеть на поезд до Лондона, чтобы повидаться с мамой.

Мама была великолепна. Я пообещала ей роль в «Коробках». Она была похожа на крошечную девочку с розовыми щечками и затуманенными слезами глазами.

* * *

10 ноября

Три грустных унылых дня. Би, плачущая посреди нормандского поля в ночь на 7-е, Линда со свечами в Баши-парке, Эндрю в Инверна-Корте. Анно в ночь автокатастрофы, которая стала жуткой точкой обратного отсчета… сколько времени ему оставалось жить? Час? Два часа? Водила Кейт на чтение писем Чехова в Буф-дю-Нор.

Весь день провела в студии и поужинала в ресторане с Дорой в 22:30. Хозяин заведения помнит, как я бывала у Кастеля, он там тогда работал. «Помните того типа в кресле-каталке?» Я соврала и ответила «да», затем «нет». Вероятно, Серж пытался скатить его по лестнице в ночной клуб… Зачем? Серж был пьян. Еще он помнит, что я сломала себе запястье, пытаясь помешать этому типу упасть вместе с Жаном Кастелем, значит, я тоже была пьяна! Никакого воспоминания на сей счет у меня не осталось, но было занятно встретить человека, который все это помнит.

2004

Париж, 12 января

В воскресенье случился один из самых страшных кошмаров. Или это в четверг? Мама, больница, бронхопневмония… Это привело нас с Кейт в отчаяние. Сердечный приступ? Я только что закончила петь с Бет Гиббонс, затем был приятный ужин с ней и Габриэль, как вдруг эта новость. Меня затрясло. Да, это случилось в четверг, потому что там была Анн-Мари[272]. Я обезумела от страха, звонки на мобильный не проходили… Поменять телефон на другой? Не работает сим-карта, возвращаюсь домой. Габ, ее сын и я за ужином плакали, Линда стойко держала оборону в Лондоне. Я вместе с Кейт занималась обложкой альбома в четверг, и в пятницу тоже. Доктор Уилсон сказал, что все хорошо и после истерического хохота с Кейт, когда мы прыгали, сидя на стульях задом наперед, мы обе пребывали в состоянии нервного стресса. Я пропустила последний поезд, мама сказала, что не стоит беспокоиться и можно приехать в субботу. Я оставила Дору Шарлотте в полночь, а в 6:30 была уже на ногах, чтобы успеть на первый поезд до Лондона. Мама хорошо выглядит, я купила для нее книги и читала ей «Настройщика», наняла ей carer[273], южноафриканку[274], которая сможет жить у нее. Черт возьми, мама! Когда болеешь, почему бы не взять помощника? Она читала объявления в журнале The Lady, вот умора! Я напала на такое: «шведка в возрасте, очень симпатичная», но она уже была занята, затем еще одна, с семнадцатью страницами отзывов, готовая тотчас приступить к работе, затем мама читала мне вслух, поскольку у меня совершенно пропал голос, а мне в тот день еще нужно было записываться. Мама вела себя как нельзя лучше, была бесстрашна и приветлива, мы с Линдой стояли рядом, когда ей меняли капельницу. Делала это приятная медсестра, шотландка.

Проснулась в 7 часов, под проливным дождем бросилась в больницу, дожидалась в «Евростар», но опоздала, поскольку навестила маму за завтраком. Доктор Уилсон не выписывает ее, пока она совсем не поправится.

Пришло сообщение от Шарлотты: «Я с Алисой, за спиной рюкзак с теннисными принадлежностями Бена, едой для Алисы и Доры, Дора, очень веселая и милая, трусит рядом на поводке, она послушна, спала с Беном под его одеялом. Ночью он пришел ко мне с вытаращенными глазами, как будто наяву увидел Рождественского деда, целую, Шарлотта».

Тревожное ожидание. Доктор Уилсон практически спас маму, браво, Линда! «Thank God for girls!»[275] – как-то сказала мама, и я ее поддерживаю. Жизнь без Доры немыслима, как мы с ней гуляли где-нибудь на севере Испании или на берегу Атлантики, она рыла ямы и бесстрашно носилась по волнам… Путешествовать по свету в одиночку так тоскливо. Дора со мной сегодня вечером, но мне предстоит объехать всю Азию без нее.

Сообщение от Би: «Я в Лас-Вегасе, воспоминания о дне рождения Лу в Wet and Wild, о, счастливые деньки!»[276].

Я отвечаю: «Чего бы я только не сделала, чтобы вернуться туда и посмотреть на смеющегося Анно, Неда, Лу! Лучше молчать, иначе я доведу тебя до слез, мне хотелось бы держать твою руку с пивом марки «Будвайзер» в индийской палатке, повсюду картонные стаканчики, и мы, злые как собаки на Эндрю и Жака, я должна помнить об этом, люблю тебя, Хуанита».

* * *

1 февраля

Покидая бульвар Сен-Жермен, я заметила Лу у двери с ее малышом Марлоу (Баблзом)[277]. Какая дивная картина! Изысканный вечер с моими божественными дочерями. Шарлотта с волосами, убранными назад, мать двоих детей, со смехом рассуждающая по поводу того, у кого в каком возрасте началась половая жизнь… у Шарлотты в пятнадцать лет, у Лу в тринадцать. Как-как? В Сен-Барте? Тот дикарь-серфингист отнял у меня ребенка? Стоит только вспомнить, как я глушила себя алкоголем с Тигром и как мне ее не хватало… Иван безупречно ведет себя с нами. Я разбила стакан, бедняга Бен из-за школы должен был рано идти спать, нужно было подстричь ему отросшие волосы… Обезьянье личико, ни минуты покоя с Марлоу и Дорой… И вдруг Шарлотта очень тихо сказала: «В постель», и он безропотно отправился спать. Девочки смеялись, а Алиса кричала из-за беспорядка, который царил повсюду. Дора и Бен, маленький Марлоу… такой бледный, мне стало грустно… Потом Бен с искоркой в глазах заявил, что его подружка останется ночевать во вторник и что ей восемь лет! Это Бен! Как же мне хочется, чтобы эти гастроли поскорее закончились и я проводила время со своими детьми и их детьми! Я едва знаю Алису, а она, судя по всему, потешная. Дора смотрит на меня, она знает, что я покину ее через два дня.

Посмотрела «Красное и черное в обманке» Ясмины Реза в театре Мадлен. Тьерри Фортино, шедевральный, с видом дядюшки из Punch Magazine, благодушный и старомодный, от его монологов по поводу общих стен можно умереть. Они с Бюль[278] шли по снегу, и он любил ее. Она говорит, что довольна, что деревья смотрят на них. Бюль эксцентрична, с причудами, ее оскорбляют, Тьерри поддерживает ее вопреки дочери… Все так необычно в