Пустошь, что зовется миром - Аркади Мартин

что за время правления Три Азимут там не было ни одного бунта – в системе Накхар, где бунт случался приблизительно каждые семь лет. Но это было до прибытия туда Три Азимут.

До того как Три Азимут обратила внимание на деструктивных людей и приняла меры, чтобы они перестали быть деструктивными.

* * *

Махит помнила это ощущение – чувство, будто тебя переносит от одного момента к другому, и это происходит в яркой дымке изнеможения, бравады и культурного шока. Так происходило каждый раз после полного погружения в тейкскалаанскую атмосферу. На корабле Флота эта атмосфера была такой же густой, как и в императорском дворце, – и такой же отравленной. Словно в тейкскалаанском воздухе присутствовал некий загрязнитель, столь же всепроникающий и мозгодробительный, как жара на Пелоа-2. Махит чувствовала себя так, будто летела, ничем не ограниченная. Она только что закончила переговоры – насколько это можно было назвать переговорами ввиду языковых ограничений – с некими невразумительными существами…

<Ты о ком – об инородцах или о яотлеке?> – пробормотал Искандр. Он тоже летел – об этом свидетельствовал его забористый смех. Призрак ее поврежденного имаго давно так ярко не проявлялся в их тройственном союзе.

«Об обоих», – сказала Махит; дверь отведенного им с Три Саргасс помещения закрылась с пневматическим шипением, когда они вошли. Махит все еще вибрировала, все еще радостно торжествовала и одновременно приходила в ужас. Но сейчас, оставаясь вдвоем с ее бывшим координатором по культурным связям, а теперь с партнером в переговорах, знавшей о ней все и ничего, она видела приближающееся изнеможение. Точку, за которой ей ничего не нужно будет делать, где тишина и покой обвалятся на нее, как неожиданный скачок гравитации.

– Спасибо, – сказала Три Саргасс, ее голос громко прозвучал в тишине, где единственным звуком был шепоток корабельной системы очистки воздуха.

Махит этого никак не ожидала.

– За что? – спросила она, повернувшись к Три Саргасс, которая по-прежнему выглядела неважно: серая кожа на щеках, впавшие глаза, вся в напряжении и подавляемой эйфорической истерике.

– Ты смогла пропеть им их собственные звуки, – сказала Три Саргасс. – Мне бы и в голову такое не пришло. Максимум что-нибудь другое и не так сразу. И смотри, чего мы добились, ты только подумай, Махит! Ни одно человеческое существо, кроме нас, никогда еще не говорило на этом языке. Мы единственные.

«Так я уже, значит, человеческое существо?» – горько подумала Махит, но отринула этот вопрос как нежелательный. Неужели она не может порадоваться? Неужели не может почувствовать вкус победы, как его чувствует Три Саргасс?

<Один только раз>, – сказал Искандр. Или она сама себе это сказала?.. Она не могла разобрать. Трудно сказать, когда она так сильно хотела, чтобы ей было позволено погрузиться в яркое головокружение от свершения, оттянуть неизбежную катастрофу хоть немного…

– Я все еще считаю, мы имеем дело с некой разновидностью пиджина – они говорят друг с другом, а мы этого не слышим. – Она даже не знала, почему не соглашается с Три Саргасс, почему нужно принижать проделанную ими работу. Яотлека перед ними сейчас не было, ей не требовалось оправдывать следующий раунд переговоров или честно сообщать об их неудачах.

– Махит, – сказала Три Саргасс с горячностью в голосе.

– Да?

– Тихо.

Она близко подошла к Махит, настолько близко, что Махит ощутила очертания ее тела, занятое им пространство в воздухе, запах ее засохшего пота. А потом руки Три Саргасс оказались в волосах Махит, сгибая ее тело дугой для поцелуя.

Махит показалось, что она произвела какой-то звук, шум, сдавленное слово, полупроизнесенное, но рот Три Саргасс был теплым, он открылся, прикоснувшись к ее губам, и поцелуй был искренний, не предложение или вопрос, а требование. Сплошное желание – не соединение от усталости и скорби, каким был их первый и единственный прежний поцелуй, в глубине Города, в ожидании смерти Шесть Пути в храме солнца, благословенного перед всем Тейкскалааном. Это было…

<Вот так. Как оно было для меня. Да>.

Ее руки нащупали лопатки Три Саргасс, кривую ее талии, край тазовой кости, которая идеально ложилась в ладонь Махит. Точно так более крупная ладонь Искандра накрывала тазовую кость Девятнадцать Тесло, и это удвоение распаляло почти до невыносимости, вспышка желания подобна электрическому разряду между ее бедер. Она как-то отстраненно подумала, не будет ли секс иным теперь, когда у нее имаго с мужскими телесными воспоминаниями, но решила не придавать этому значения, потому что все будет хорошо, и, решив, поняла, что уже принимает все, что произойдет. Что она ничего не предлагает и ничего не просит, а просто говорит «да». Как Искандр сказал «да» сначала императору, а потом Девятнадцать Тесло – и что с ним сталось?.. Но господи, не имело значения, что они так и не уладили раздрай между собой, это не имело ни малейшего значения, она не хотела ни о чем думать теперь, кроме ее желания, кроме победы, кроме того, что желанна…

Издалека, придушенная ее желанием мысль: <Вот так и происходит наше падение – когда мы становимся желанны>.

Искандр, возможно, был прав, но Махит не брала это в голову.

Три Саргасс оборвала поцелуй, медленно вобрав в рот нижнюю губу Махит, у которой от этого непреднамеренно перехватило дыхание.

– Я хотела спросить, действительно ли тебе нравятся люди моего пола и предпочтений, – отрешенно сказала Три Саргасс, – но думаю, в этом нет нужды.

Махит отрицательно покачала головой. Во рту стало сухо, как на Пелоа. Она чувствовала между ног сердцебиение, как если бы пустилась вскачь.

– Хорошо, – сказала Три Саргасс и поцеловала ее еще раз, потом прижалась к ней, ее маленькие груди ощутили груди Махит, бедро проникло между ее бедрами. Махит принялась тереться о нее, сместилась так, чтобы ее тазовая кость прижалась к шву на брюках Три Саргасс. Три Саргасс охнула и укусила Махит в ключицу. Она была горяча и через ткань, и Махит испытывала нетерпеливую, довольную уверенность в том, что рука Три Саргасс, оказавшись у нее в паху, утонет во влаге.

– Ты всегда такая, когда побеждаешь? – спросила она. Три Саргасс снова укусила ее и, рассмеявшись, принялась настойчивыми движениями втираться бедром все глубже ей в пах.

– Только когда побеждаю кого-нибудь вроде тебя, – ответила она.

«Значит, только варваров? – чуть было не сказала Махит. – Только в достаточной мере инородных партнеров?» Чуть было, но предпочла кое-что получше, полегче – снова поцеловать ее. Ощутить занимающее все большее пространство, головокружительное воспоминание Искандра, который целовал кого-то, ростом настолько же меньше, чем он, насколько Три Саргасс была меньше, чем Махит – императора, который открывался на его рот, как открывалась Три Саргасс. Ощутить эту двойственность и с готовностью впустить ее в себя. Волосы Шесть Пути были длиннее, имели цвет серебристой седины, но, когда Махит вонзила пальцы в косичку Три Саргасс и совершенно разворошила ее, текстура оказалась такой же.

– Идем, – сказала она, когда поцелуй прервался из-за недостатка кислорода, – я не буду трахать тебя стоя…

– Кровать узкая, – одна рука Три Саргасс исчезла под футболкой, расстегнула бюстгальтер, рассеянно и со знанием дела погладила сосок. – Тут идеальный пол…

– Я варвар, но другого вида, – сказала Махит и поймала себя на том, что тоже смеется, она отошла на полшага, чтобы стянуть с себя жакет, потом