Под тенью века. С. Н. Дурылин в воспоминаниях, письмах, документах - Коллектив авторов -- Биографии и мемуары

* * *

Дорогой Сергей Николаевич! Не знаю, как благодарить Вас за Вашу помощь![441] Спасибо, спасибо сердечное, дорогой друг! Вы не можете себе представить, как мне дорого Ваше участие и Ваше дружеское внимание. Вы такой старый друг — это особенно дорого. Сколько светлого связано с Вами. <…>[442]

* * *

Дорогой Сергей Николаевич! <…> Обращаюсь к Вам с огромной просьбой: одолжите нам 500 р. сегодня. В связи с переездом[443] у нас явились неизбежные лишние расходы <…> и мне тогда не присылайте Вашу обычную помощь[444].

Перельмутер Вадим Гершевич

Фрагменты о Шервинском[445]

<…> Кстати, о ссыльных. Я упомянул однажды — в разговоре о Вяземском — работу Сергея Дурылина «Декабрист без декабря». Шервинский не был с нею знаком, предположил, что не обратил на нее внимания, видимо, потому, что напечатана она под псевдонимом — «Ник. Кутанов».

А Дурылин писал ее… в ссылке — в Томске. Обнаружил в тамошней библиотеке нецензурованный набор собрания сочинений Вяземского и, сравнивая с цензурованным изданием, пришел к выводам замечательно интересным и глубоким. Опубликовал в двухтомнике «Декабристы и их время», изданном в 1931 году… «Обществом политкаторжан и ссыльных». Исследованные им цензурные разночтения особо любопытны еще и потому, что собрание сочинений издавал муж любимой внучки Вяземского Катерины Павловны граф Сергей Дмитриевич Шереметев, близкий к Александру Третьему, тем не менее цензура безжалостно повымарывала многие записи 20-х, 30-х, 40-х годов…

«Да, эту работу я упустил, — повторил Шервинский. — Дурылин-то со мною был „на ты“. Мы дружили (чуть заметный нажим на „дружили“. — В. П.). А вообще-то я к его трудам отношусь очень критически… Вот и в Коктебеле, в Волошинском обществе, он на многих производил впечатление человека… легкомысленного. Все ведь знали, что он — недавний расстрига[446]. Особенно его легкомыслие бросалось в глаза в сравнении с обликом жившего там тогда же Сергея Михайловича Соловьева. Однажды, когда мы затеяли „молодое веселье“, я отправился к Соловьеву и позвал его присоединиться. А он показал на свою короткую куртку и сказал, что „и так эти ризы слишком облегчены“…».

Воспоминания сослуживцев и товарищей по работе

Гудзий Николай Каллиникович[447]

Гудзий Н. К. (1887–1965) — литературовед, историк литературы, педагог, профессор кафедры истории русской литературы филологического факультета МГУ, действительный член Академии наук УССР. Окончил Киевский университет. Долгие годы состоял действительным членом ГАХН. В 1934 году фамилия Гудзия фигурировала в списке подозреваемых по делу «Российской национальной партии» («Дело славистов»), но, к счастью, ученый не был репрессирован. Автор первых учебника и хрестоматии по древнерусской литературе. Руководил отделом древнерусской литературы и литературы XVIII века в Институте мировой литературы им. А. М. Горького АН СССР. Автор статей и книг о творчестве писателей XVIII, XIX, ХХ веков, в том числе В. Брюсова. Подготовил и прокомментировал ряд текстов для юбилейного издания Полного собрания сочинений Л. Н. Толстого в 90 томах. Автор исследования «Из истории раннего русского символизма». По завещанию Н. К. Гудзия его личная библиотека поступила в Московский государственный университет, всего около 15 450 томов книг и рукописей XVII–XIX веков. Друг и корреспондент С. Н. Дурылина. Гудзий проталкивал в печать и вел корректуры книги ссыльного Дурылина «Из семейной хроники Гоголя» (1928), которую высоко ценил: «Еще раз, читая корректуру, убедился в том, какую хорошую и увлекательную книгу написали вы. Это образчик подлинно социологического исследования, художественно сделанная биография. Прекрасен и язык книги»[448].

Прошел год со дня смерти Сергея Николаевича, а кажется, что мы еще вчера с ним общались, настолько он остается в нашем представлении о нем живым, а не умершим. Необычайная широта интересов, большая и острая наблюдательность, чуткость, интерес ко всем явлениям жизни, в которых бьется живой пульс, неугасающее творческое горение — вот чем характеризуется покойный Сергей Николаевич. Это был человек не только всесторонне образованный, не только знаток в искусстве слова, живописи, театре, музыке, но и человек большого ума, большого таланта, большого сердца, большой человеческой души. Вот именно эти качества Сергея Николаевича на первых порах привлекли его к педагогической деятельности. С деятельности педагога Сергей Николаевич начал свой жизненный путь, и, в сущности говоря, в течение всей своей жизни он оставался педагогом, в самом высоком смысле этого слова, пропагандистом высоких человеческих чувств, идей, воспитателем большого количества не только молодежи, но и людей его поколения, его возраста, которых он приобщал к тем широким знаниям и тем широким интересам, которые занимали его самого.

Я думаю, что разнообразие интересов и то неравнодушие к различным вопросам искусства, которые свойственны были Сергею Николаевичу, связаны были с тем, что сам Сергей Николаевич был художником слова, что сам он был очень причастен к искусству слова. Мы мало знакомы с его трудами, его художественными произведениями[449], далеко не полностью опубликованными. <…>

Сергей Николаевич в автобиографии подчеркивает, что является главным образом литератором, писателем и очень мало был связан со службой в каких-либо учреждениях. Окончив[450] московскую 4-ю гимназию, он впоследствии слушал лекции в Московском археологическом институте, с наибольшим интересом академика А. И. Соболевского, его брата С. И. Соболевского, профессора, Р. Ф. Брандта, Н. И. Новосадского, В. К. Мальберга. С 1904 года он начал работать в издательстве «Посредник», затем в издательстве «Мусагет», при котором были организованы специальные курсы по истории древней греческой поэзии, по французской поэзии ХIХ века, по русской литературе ХIХ столетия.

Эти курсы, которые Сергей Николаевич называет «вольной академией литературы», возбудили в нем интерес к художественной форме, к ритмике русских поэтов. Он вспоминал, что в ту пору особенное влияние оказали на него лекции и беседы Андрея Белого по вопросам ритмики и пластики русских поэтов. Из тогдашних его работ по ритму и поэтике увидела свет большая статья «Академический Лермонтов и лермонтовская поэтика», напечатанная в журнале «Труды и дни» за 1916 год. Печататься он стал в 1906 году. <…>

Сергей Николаевич писал о том, что в его жизненной биографии советский период гораздо короче досоветского, но в его биографии писателя-литературоведа советский период несравненно больше, значительнее, богаче, чем период досоветский. <…> Конечно, сделать так много в самых разнообразных областях искусства в советские годы, как сделал это Сергей Николаевич, он мог только потому, что в своей деятельности в советский период он пришел с большим запасом знаний и с большим количеством уже ранее добытых им материалов.

Сергей Николаевич еще в свои молодые годы, в связи со своими занятиями в Археологическом институте, заинтересовался древней русской иконописью и вообще теми сокровищницами