Вариант единорога - Роджер Желязны

– Спасибо.

Он понюхал коньяк, подражая тому, как это делали аристократы, когда он, бывало, мальчишкой прислуживал им за столом.

Поздние яблоки и прохладная ночь в холмах. Он покатал этот аромат во рту и улыбнулся.

– Замечательно.

– Благодарю. Если бы я знал, что вы приедете, я бы послал в погреба за чем-нибудь получше.

– Для меня и так замечательно. Он посмотрел на полки.

– Я вижу, вы читаете Энгельса и Ленина. Это хорошо.

– Да, – отозвался Клементович, – а также Пруста, Кафку и Фолкнера.

– Хм. Попахивает декадентством.

– Верно, – сказал барон. – Но ведь и такое нужно знать.

– Полагаю, что так. Клементович вежливо зевнул.

– Это относится и к коньяку.

Бабаков засмеялся.

– Да, ведь жизнь так коротка.

– Как верно сказано! Я так давно ни с кем не общался. Как я понимаю, народная Партия теперь правит половиной мира?

– Да, – ответил Бабаков, – а вскоре и другая половина будет свободна, когда рабочие сбросят цепи и уничтожат своих эксплуататоров.

Он допил коньяк.

***

Клементович поднялся и достал бутылку. Он вновь до половины наполнил рюмку.

– Да будет так. Но неужели вы действительно считаете, что разумно уничтожать их религию, их суеверия?..

– Опиум! – отрезал Бабаков. – Наркотик для смягчения рабства!

– Разве определенная доза рабства не делает жизнь терпимой для человека?

– Человек должен быть свободным! – выкрикнул Бабаков, замечая, что говорит слишком громко для этой благовоспитанной атмосферы. И все же каждый должен знать свое место. Он не станет подхалимничать перед высшими классами, в каком бы архаическом уголке страны они ни сохранились. Вообще-то следовало бы написать обо всем этом рапорт по возвращении в Титоград.

– Возможно, вы правы, – сказал барон. – И что, все люди будут похожи на вас, когда станут свободными?

– – Да. -Бабаков допил коньяк.

Клементович зевнул еще раз, и Бабаков внезапно понял, что это, возможно, намек.

– Может быть, если вы мне покажете мою комнату…

– Ну разумеется.

Барон встал и направился к двери, которую опять распахнул перед гостем.

Бабаков вышел. Он двинулся за Клементовичем по длинному коридору.

Они взобрались вверх по длинной лестнице, и барон открыл дверь.

– Мой слуга нашел чемодан на переднем сиденье вашего автомобиля, – сказал он, – он за комодом. В комнате должно быть все, что может вам понадобиться если чего-то не хватает, дерните за этот шнур, чтобы позвать слугу, – он указал на малиновый шнур, висевший возле старинного комода.

– Благодарю вас и спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Бабаков вошел в спальню. На комоде мерцала лампа, на полу стоял его чемодан.

Дверь позади него закрылась.

Он подошел к кровати. Покрывало было откинуто.

Открыв чемодан, он достал пижаму и таблетки.

Раздеваясь, он задавался вопросом: как Клементович узнал, что его чемодан уже здесь?

***

Сон пришел почти мгновенно. "Коньяк, – подумал он, проваливаясь в дремоту. – Надо будет купить Хайна, когда вернусь к цивилизации…"

Он не знал, как долго проспал, когда сквозь туман сновидения проник кошмар.

Внезапно оказалось, что он не один. По непонятной причине он начал дрожать, тщетно пытаясь пошевелиться.

"Нападение! " – подумал он. Но боли в груди не было. Мышцы не желали подчиняться, дрожа сами по себе, а лицо искажала судорога.

Ему показалось, будто от стены отделилась тень и двинулась в его сторону.

У самой кровати она воспарила над полом.

"Сумасшествие! – сказал он себе. – Тени не ходят! Только невежи и декаденты пугают себя такими вещами!"

А смех барона, подобный трубам Страшного Суда, перекатывался над ним.

Потом все заволокло чернильной, шелковой тьмой, словно в дымовой трубе… Он почувствовал боль в горле, и успокаивающее тепло пробежало по телу.

– Товарищ! – кричал он. – Товарищ Маркс! Боже!.. Не на…

***

Он проснулся от предрассветного щелканья птиц, чьи песни начинали проникать через пыльные шторы.

Он тихо застонал.

Нет! Две рюмки не могут сотворить такое с человеком.

Он понял, что безнадежно болен. Слишком долго оттягивал. Но его долг! Его долг перед партией.., перед народом…

Он скатился с кровати и упал возле нее на колени.

На четвереньках подполз к комоду. Трясущимися руками достал таблетки.

С трудом открыл флакон.

"Лучше выпить сразу три!"

Он проглотил их и откинулся навзничь.

"…Это пройдет, это пройдет. Нужно позвонить и попросить о помощи".

Он вновь пополз, дотянулся до шнура. Изо всех сил дернул и потерял сознание.

"Как долго! – Удивился он через неопределенное время. – Как долго!"

В конце концов, он поднялся и поплелся к двери. Добравшись до нее, привалился к притолоке, чтобы отдышаться.

Он открыл дверь и вышел на лестничную площадку. С сомнением посмотрел вниз. Только сейчас он заметил на пижаме засохшую кровь.

Он потрогал горло. Оно онемело, как после анестезии, и слегка покалывало, словно накаченное новокаином.

Привалившись к тяжелым перилам, он стал медленно спускаться, преодолевая ступеньку за ступенькой.

"Нет! – думал он. – Мы уничтожили вас вместе с пасхами и рождествами, с крепостничеством и ведовством. Мы убили вас вместе с жирными буржуями и долговязыми развратными аристократами. Мы забили кол в ваше поганое сердце, размазав ваши мозги по стенам.., вы мертвы! Да вы никогда и не жили, разве что в рассказах дряхлых старух, в испуганном воображении детишек! Вы не существуете!"

Он скатился в коридор, едва удерживая желудок от извержения. Добравшись до двери библиотеки, начал скрестись и царапаться, пока она не распахнулась.

Он упал на пол, тяжело дыша.

***

Клементович разглядывал его сквозь слегка разведенные пальцы, но не поднялся из-за стола.

– Я болен! – прохрипел Бабаков. – Пожалуйста! Меня нужно отвезти в спленобский госпиталь для переливания крови. Я пропустил срок!

– Боюсь, что так, – отозвался барон. – Вы очень больны. Я, разумеется, тоже умираю. Поэтому, боюсь, не смогу быть вам полезен.

Бабаков смотрел на него сквозь распухшие веки.

– Умираете? С вами-то что?

– Скажите мне сначала, что с вами, – ответил Клементович, – и, возможно, я смогу ответить на ваш вопрос.

– У меня лейкемия, – сказал Бабаков, подползая к креслу. – Мне необходимо переливание крови.., как можно скорее!

– Лейкемия – это заболевание крови?

– Да, рак крови.

Клементович поднялся, налил из бутылки.

– Выпейте коньяку.

– Не знаю, следует ли мне.

– Давайте. Это ваша последняя рюмка. Бабаков проглотил карамельный огонь, желудок ожил.