Вариант единорога - Роджер Желязны

Роджер Желязны

Синий конь, танцующие горы

В Горящих Источниках я свернул вправо и тенью пронесся через Горную Страну Артайна. Шерн пришлось лишить главаря кертов, поскольку ее банда назойливо досаждала мне с высоких карнизов местных каньонов. В конце концов нас оставили в покое, и мы оказались под синевато-серым небом, из которого лился зеленый дождь. Теперь вниз, на равнины, туда, где вьются песчаные дьяволы, напевая в камнях, которыми они были когда-то, унылые мелодии загробных миров.

Наконец ветры утихли, и Шаск, синий жеребец из Хаоса, остановился перед раскинувшимися впереди алыми песками.

– В чем дело? – спросил я его.

– Чтобы добраться до Танцующих гор, нужно пересечь песчаный перешеек, – ответил Шаск.

– И сколько это займет времени?

– Почти весь остаток дня, – сказал он. – Это самая узкая полоса песка. За право переправиться именно здесь частично мы уже расплатились. Остальные доберутся до гор сами – сейчас это небезопасно.

Я поднял вверх флягу и потряс ею.

– Ну а мы рискнем, – воскликнул я, – пока, судя по шкале Рихтера, там еще более-менее спокойно.

– Верно, однако на перевале в Скалистых горах, там, где Тени Амбера сходятся с Тенями Хаоса, происходит естественное перемещение энергии.

– Я знаю, что такое теневые бури, так называемый остаточный теневой фон. И все-таки лучше поспешить вперед, чем разбивать лагерь здесь.

– Когда ты выбрал меня, лорд Корвин, я тебя предупредил, что при свете дня среди коней мне нет равных. Однако ночью я становлюсь неподвижным змеем, окаменевшим и холодным, точно сердце дьявола, и согреваюсь лишь на рассвете.

– Да, я помню. Ты действительно служил мне на совесть, как и обещал Мерлин. Пожалуй, нам следует переночевать на этой стороне гор, а завтра отправиться в путь.

– Но ведь фон перемещается. Он может настичь тебя где-нибудь в предгорьях или даже раньше. Какая разница, где останавливаться на ночлег? Все равно над нами или поблизости будут виться тени. Слезай, пожалуйста, и расседлай меня – я хочу принять другой облик.

– Интересно какой? – спросил я, спрыгивая на землю.

– По-моему, для этой пустыни лучше всего подойдет ящерица.

– Ради Бога, Шаск, как тебе будет удобно – ящерица так ящерица.

Я принялся его распрягать. Как славно снова почувствовать свободу…

В облике голубой ящерицы Шаск был невероятно проворен и, казалось, не знал усталости. Еще засветло мы пересекли пустыню, и, стоя возле него, я принялся внимательно разглядывать тропу, которая через предгорья вела наверх. Шаск с присвистом промолвил:

– Как я уже говорил, здесь в любом месте нас могут настичь Тени. Прежде чем мы разобьем лагерь, отдохнем и перекусим, примерно еще на час у меня хватит сил, чтобы подниматься вверх. Что ты на это скажешь?

– Ладно, тогда наверх, – ответил я. Прямо у меня на глазах деревья меняли листву. Тропа то и дело резко петляла, а порой становилась совершенно неузнаваемой. Времена года приходили и уходили: снежная метель чередовалась со знойным ветром, а затем вдруг неожиданно наступала весна, и все расцветало. Перед моим взором мелькали какие-то башни, люди из металла, шоссе, мосты и туннели. Затем вся эта свистопляска как бы отклонялась в сторону, и тогда мы просто поднимались по обычной горной тропе.

Наконец в укромном месте недалеко от вершины мы разбили лагерь. Пока мы ели, собрались тучи, и откуда-то издали послышались первые раскаты грома. Я соорудил себе невысокий навес. Превратившись в крылатого змея с драконьей головой и перьями, Шаск свернулся неподалеку.

– Спокойной ночи, Шаск, – пожелал я, когда упали первые капли дождя.

– И… тебе… тоже…, Корвин, – тихо отозвался он.

Я лег на спину, закрыл глаза и почти сразу же уснул.

Не знаю, долго ли я проспал. Меня разбудил страшный удар грома – казалось, он прогрохотал прямо над моей головой.

Когда снова стало тихо, я обнаружил, что сижу под навесом, сжимая наполовину вытащенный из ножен Грейсвандир. Стряхнув остатки сна, я прислушался. У меня было такое чувство, будто чего-то не хватает, вот только никак не мог понять, чего именно.

Небо прорезала яркая вспышка молнии, и снова раздался удар грома. Вздрогнув, я стал ждать продолжения, однако все неожиданно стихло.

Полная тишина…

Я высунул из-под навеса руку, затем – голову. Дождь стих. Так вот чего мне не хватало – шума дождя.

Мой взгляд привлекли отблески света откуда-то из-за вершины горы.

Обувшись, я вышел из-под навеса, пристегнул к поясу меч и накинул плащ. Надо было проверить. В таком месте, как это, любая активность могла представлять опасность.

По пути я дотронулся до Шаска – тот действительно казался каменным – и направился туда, где раньше проходила тропа. Теперь она не менялась на глазах, хотя и стала гораздо уже. Ступив на нее, я принялся карабкаться наверх. Казалось, свет, к которому я шел, слегка перемещался. Теперь мне стал едва слышен шелест дождя. Наверное, он шел с другой стороны горы.

Все дальше продвигаясь вперед, я догадался: где-то неподалеку гроза. За шумом дождя бушевал ветер. Меня вдруг ослепила яркая вспышка молнии. Следом за ней послышались гулкие раскаты грома. На мгновение я замер. Странно, но среди оглушительного грохота мне почудилось, будто кто-то хихикает.

Наконец я добрался до вершины. В ту же секунду на меня налетел бешеный порыв ветра с дождем. Не останавливаясь, я прикрылся от него плащом.

Пройдя еще несколько шагов, я заметил в горе слева и чуть ниже от себя какое-то углубление. В нем устрашающе кружились огненные зрачки шаровых молний. Внутри были двое – один сидел на земле, а второй, скрестив ноги, висел вниз головой в воздухе чуть поодаль от первого. Украдкой я начал подбираться поближе к незнакомцам.

Почти все время они оставались вне поля моего зрения, поскольку маршрут, который я выбрал, чтобы подойти незамеченным, пролегал сквозь очень густую листву. Но неожиданно я вдруг понял, что оказался у цели – здесь уже не было дождя и не чувствовалось натиска ветра. Я как будто очутился в самом эпицентре урагана – в спокойной его точке.

Осторожно, на животе, я подполз еще ближе и сквозь листву разглядел двух стариков. Оба внимательно смотрели на невидимые кубы трехмерной игры

– при этом фигуры висели над доской, что лежала на земле между играющими, а клетки, которые эти фигуры занимали в воздухе, были смутно очерчены огнем.

Я узнал горбуна – он сидел на земле и улыбался. Это был мой легендарный предок Дворкин Баримен, обогащенный веками, мудростью и почти беспредельной властью – создатель Амбера, Подлинного Мира, магических карт, а возможно, и самой реальности, как я ее понимал. К несчастью, почти все время, когда мы с ним в недавнем прошлом общались, он был еще и не в себе – причем весьма не в себе. Мерлин уверял меня, будто теперь старик вполне поправился, однако что-то в это не верилось. Впрочем, относительно божественных личностей вообще трудно рассуждать о какой бы то ни было нормальности. Такое впечатление, что среда слишком сильно влия ет на их рассудок… Не удивлюсь, если окажется, что, стремясь к какой-то непостижимой цели, старый пройдоха, когда ему надо, просто прикидывается здоровым.