Былой Петербург: проза будней и поэзия праздника - Альбин Конечный

Георгий Александрович Штерн (1905–1982) – ученик Анциферова по Тенишевскому училищу, а впоследствии один из ближайших друзей – вспоминает:

Занятия и общение с нами Николая Павловича не ограничивались уроками. Еще более свободно они продолжались в созданном им гуманитарном кружке, который собирался как в школе после уроков, так и у него на дому. Тем было много: методология истории, культура различных стран и народов, города, события, люди далекого и близкого прошлого, искусство и литература. Иногда это были рассказы Николая Павловича о его жизни. Особое место в педагогической работе Николая Павловича занимали экскурсии. Кроме экскурсий по родному городу, Николай Павлович возил нас в Москву, Новгород и Псков. Своеобразие экскурсионного метода, впоследствии детально разработанного Николаем Павловичем, уже тогда дало наглядное представление о возникновении и росте городов, о неповторимой индивидуальности каждого. Все это он учил читать в особенностях планировки, в расположении сохранившихся памятников. С Петербургом знакомство начиналось с вышки Исаакиевского собора, откуда раскрывалась панорама всего города, затем следовал целый комплекс исторических экскурсий. С ними перемежались экскурсии историко-архитектурные и историко-литературные. Этот последний вид экскурсии собственно и был создан Николаем Павловичем, по крайней мере, для Петербурга. Он открыл нам тогда душу родного города, столь сложную и противоречивую: от парадного Петербурга до серого облинялого города героев Достоевского. Так убедительно, так правдиво раскрывалась связь этих людей с местами – глухими колодцами дворов, полутемными лестницами с крутыми ступеньками, что после экскурсии по «Преступлению и наказанию» один из моих товарищей позвонил у двери предполагаемой квартиры Раскольникова и, когда ему отворили, спросил: «Здесь живет Родион Романович?»[1339]

Глубоко религиозному сознанию Анциферова были неприемлемы любые формы насилия, а индивидуальная личность являлась для него высшей ценностью, достоянием духовной культуры. Понятно, что события октября 1917 года потрясли Анциферова, как и многих представителей русской интеллигенции, о чем свидетельствуют его дневниковые записи: «17 октября. На улицах темно и людно. Страшно смотреть на эти улицы. Грядущий день несет кровь. Куют восстание большевики. А мы все его ждем покорно как роковую силу»; «24 октября. Начинается новый акт мучительной русской трагедии»; «25 октября. Октябрьская революция. <…> Тяжелые мысли как тучи бродят в душе. Остается любовь к человеческой личности и вера в вечное. Вижу, что это не зависит ни от каких событий»[1340].

Петербург всегда был для Анциферова сильнейшим жизненным переживанием, и он с тревогой всматривается в новый облик города.

«Петербург словно омылся, – писал он в 1919 году. – В тихие, ясные вечера резко выступают на бледно-сиреневом небе контуры строений. Четче стали линии берегов Невы, голубая поверхность которой еще никогда не казалась так чиста. И в эти минуты город кажется таким прекрасным, как никогда»[1341].

На своеобразную красоту города в первые годы после революции обратили внимание многие современники Анциферова.

«Кто посетил Петербург в эти страшные, смертные годы 1918–1920, тот видел, как вечность проступает сквозь тление. Разом провалилось куда-то „чрево“ столицы. В городе, осиянном небывалыми зорями, остались одни дворцы и призраки. Истлевающая золотом Венеция и даже вечный Рим бледнеют перед величием умирающего Петербурга», – писал историк и религиозный мыслитель Георгий Федотов[1342].

«На моих глазах город умирал смертью необычайной красоты, – вспоминает художник Мстислав Добужинский, – и я постарался посильно запечатлеть его страшный, безлюдный и израненный лик»[1343].

«Проходят дни, года. Года – века. Destructio Петербурга продолжается. <…> Исчезают старые дома, помнившие еще Северную Пальмиру. <…> Петрополь – превращается в Некрополь» – так фиксирует Анциферов в начале 1922 года перемены в облике города, веря, однако, что «пройдут еще года и на очистившихся местах создадутся новые строения, и забьет ключом молодая жизнь. Начнется возрождение Петербурга. Петербургу не быть пусту»[1344].

Противостоять деструкции города и его культурного наследия могло, как надеялись гуманитары-экскурсионисты, просветительство. Так родилась идея гуманитарного образования молодежи. «Экскурсионный метод, – говорил Иван Гревс, – является в настоящий момент одним из главных методов просвещения»[1345].

Работа со школьниками началась в 1918 году в Экскурсионной секции, образованной при Музейном отделе Петрогубполитпросвета[1346]. А в 1921 году состоялось официальное открытие краеведческого общества «Старый Петербург» (ликвидировано в 1938‐м), занимавшегося изучением, популяризацией и охраной произведений искусства, памятников архитектуры и материальной культуры старого города[1347].

Анциферов активно сотрудничает в этих учреждениях. Он руководит семинариями по изучению Петербурга и Павловска, выступает с докладами и лекциями, разрабатывает и водит экскурсии по городу и пригородам, сотрудничает в журналах «Педагогическая мысль» (1918–1924) и «Экскурсионное дело» (1921–1923).

В 1921 году по инициативе Гревса и гуманитаров Экскурсионной секции был открыт Петроградский научно-исследовательский Экскурсионный институт[1348].

Институт стал для Анциферова постоянным и главным местом его деятельности. В Гуманитарном отделе он участвует в работе исторической и методической секций, ведет семинарии «Собирание и группировка литературного материала для составления хрестоматии по Петербургу», «Город с экскурсионной точки зрения», «Летний семинарий по Царскому Селу», а также читает лекции и готовит руководителей экскурсий по городу и пригородам.

На заседаниях отдела еженедельно обсуждались доклады сотрудников. Были заслушаны и сообщения Анциферова: «Типы гуманитарных экскурсий», «Павловск в поэзии Жуковского», «Исследовательское значение экскурсии», «Классификация историко-культурных экскурсий», «Теория литературных экскурсий», «Васильевский остров как объект экскурсий», «Петербург Достоевского», «Петербург в художественной литературе» и др. Он участвует во всех петроградских экскурсионных конференциях, на которых выступает с докладами: «Литературные экскурсии („Медный всадник“)», «Экономическая жизнь города в художественной литературе», «Город как объект экскурсий», «Невский проспект»[1349].

Результаты своих исследований сотрудники отдела обязательно использовали в методических разработках для проведения экскурсий разного типа. «Экскурсионная работа в Царском Селе достигла в те годы наивысшего расцвета. Но душой этого творческого коллектива был Николай Павлович. Все его любили, восхищались его экскурсиями, невольно поддавались обаянию его таланта, доброты, приветливости, внимания к людям»[1350]. «Прирожденный экскурсионист, Николай Павлович обладал многими свойствами, необходимыми для этого вида работы, – свидетельствует коллега Анциферова по Гуманитарному отделу Ядвига Адольфовна Вейнерт. – Главное из них – дар видения окружающего. <…> Как историк, он умел связывать видимое с дальними историческими горизонтами, что делало его экскурсии захватывающе интересными и убедительными. <…> …Он обладал многосторонними знаниями и той подлинной культурой, которая давала ему возможность самых широких ассоциаций в виде метафор, сравнений, уместно использованных цитат. Блестящая память помогла ему хранить и в должный момент извлекать стихотворные и прозаические отрывки, которыми он пользовался для подтверждения своих доводов…»[1351]

После ликвидации Экскурсионного института в сентябре 1924 года[1352] Анциферов становится научным сотрудником Петроградского отделения Центрального бюро краеведения (ЦБК), образованного в январе 1922 года[1353]. По поручению ЦБК он выезжает в провинцию и города России для ознакомления с работой краеведческих организаций, читает лекции, участвует в конференциях. В 1927 году он избирается членом ленинградской группы ЦБК, возглавив экскурсионную комиссию.

«Краеведческое движение, – писал Анциферов в статье „Краеведение как историко-культурное явление“, – должно оказать воздействие и на самый быт, создавая новую форму жизни провинциального деятеля, выковывая новый психологический тип культурного работника. От судьбы краеведческого движения зависит многое и в судьбе нашей культуры»[1354].

Научные разыскания Анциферова были связаны прежде всего с обширной просветительной деятельностью. Только за период с 1921 по 1929 годы из-под его пера выходят 15 книг и 29 статей по экскурсионному делу, краеведению и градоведению[1355].

Петербург является главным героем большинства монографий и статей Анциферова. Из семинариев Гревса он вынес не только идею «полного исторического изучения города как высшей формы концентрации культурной жизни и живого собирательного организма»[1356], но и приверженность к экскурсионному методу «наглядного познания истории» (термин Гревса). К изложению материала в экскурсионной форме Анциферов часто прибегает в исследованиях